"Старая добрая Англия", "веселая Англия", исчезновение которой оплакивал Вильям Шекспир, все же дала напоследок шороху в начале 17 столетия. Ибо на престол вступил Яков I, сын казненной Марии Стюарт.

Образованный и дурашливый, этот ленивый обжора и пьяница слыл среди современников "ученейшим дураком" (см.: А.Сергеев. Светские и духовные властители Европы за 2000 лет. - М., 2003. - С. 484).

Его двор являл собой смесь кабака и цирка. Количество придворных и слуг было огромно, но никто не следил за ними, так что лакеи преспокойно отщипывали куски от королевских кушаний еще на кухне, - и король это просто не замечал, ведь только завтрак его состоял из 25 блюд!

Пьянство при дворе было повальное, пили и мужчины и женщины. Вот как описывает современник пышный праздник, который дал в Уайтхолле Яков I в честь датского короля Фридерика II, своего тестя:

"Однажды после обеда состоялось представление "Храм Соломона и визит царицы Савской". Дама, которая исполняла роль царицы Савской, несла дары обоим Их Величествам, но, поднимаясь на возвышение, забыла о ступеньках, вывалила содержимое на колени Его Датскому Королевскому Величеству и упала у его ног. Было много беготни и суеты с салфетками и тряпками, чтобы все вычистить. Потом Его Величество встал и захотел потанцевать с царицей Савской, но упал рядом с ней и был перенесен в один из внутренних покоев... И вот в богатых платьях появились Надежда. Вера и Милосердие: Надежда попыталась заговорить, но вино так ослабило ее стремления, что она ретировалась в надежде, что король простит ее за краткость. Потом Вера не присоединилась к благим делам и оставила двор в неустойчивом состоянии. Милосердие припало к ногам короля и, судя по всему, прикрыло множество грехов, совершенных ее сестрами; каким-то образом она... поднесла дары, но сказала, что должна вернуться домой, так как нет таких даров, какими небеса не оделили бы Его Величество. И она вернулась к Надежде и Вере, которых тошнило и рвало в нижнем холле" (Цит. по: Ф.Эрланже, с.157 - 158).     

Яков никогда не скрывал своих наклонностей. Сперва он приблизил к себе графа Сомерсета. Но тот был таким жадным и надменным, что в 1614 году архиепископ Кентерберийский собрал совет с одним вопросом: как избавить Англию от несносного фаворита?

Знать решила, что клин клином вышибают. Ее выбор пал на 22-летнего красавца и весельчака Джорджа Вильерса, пасынка лорда Комптона. Он был потомком норманнов. Старшая ветвь Вильерсов - Вильеры - гораздо успешнее продолжали существовать во Франции. Проведя некоторое время в Париже, юный Джорджи пообтесался и зарекомендовал себя настоящим бонвиваном. Лорд Леннокс (родственник короля Якова) представил его государю. Сперва Вильерс добился побед над сердцами всех придворных красавиц, а затем ухнул и в постель короля. Вскоре он уже именовался графом (а затем и герцогом) Бекингемом. (О Бекингеме см.: Ю.Е. Ивонин, Л.И.Ивонина. Властители судеб Европы. - Смоленск, 2004. - С. 263 - 276).

После смерти своей жены Яков горстями дарил ее драгоценности ненаглядному Бекингему, оправдываясь весьма забавно: "Можете быть уверены, что я люблю герцога Бекингема больше, чем кого бы то ни было, и больше всех собравшихся здесь. Я хотел бы отстаивать свои интересы, а не думать, что это недостаток, ведь Иисус Христос делал то же самое, а значит, меня нельзя порицать. У Христа был Иоанн, а у меня есть мой Джордж" (Ф.Эрланже, с. 149).

Молодой, но ушлый Бекингем всячески распалял в короле его амбиции абсолютного монарха, а наставником-теоретиком фаворита выступал лорд-канцлер Фрэнсис Бекон, который полагал, что фаворит в ответе за всякий промах своего государя. Впрочем, союз Якова и Бекингема лорд-канцлер проступком отнюдь не считал, ибо у него самого были для этого свои сугубо интимные основания...

Занятно, что Яков воображал себя богословом и часто вступал в споры с пуританскими проповедниками, но с тонких философских материй как-то всегда крайне для себя органично соскальзывал на рыночную брань. Один из свидетелей такого диспута записал в своем дневнике: "Епископы (противники пуритан - В.Б.), казалось, были очень довольны и сказали, что на Его Величество снизошло вдохновение. Не знаю, что они имеют в виду, но дух вдохновения оказался большим сквернословом" (там же, с. 157).

После смерти Якова герцог Бекингем, как переходящее красное знамя, упал в объятия его сына Карла I, - правда, это были уже не объятия любовника, но друга детских игр и поверенного юношеских мечтаний.

СОДЕРЖАНИЕ