Преданный садовник: Дерек Джармен и его фильмы

МОБИЛЬНЫЙ

Сад - это самая точная метафора творчества Джармена. Его фильмы и книги пробивались через каменистый грунт прямых запретов, общественных предрассудков и стыдливого молчания. О выдающемся режиссере и ЛГБТ-бунтаре рассказывает проект "Бок о Бок".

В феврале 2020 года художница по костюмам Сэнди Пауэлл, трехкратная лауреатка премии "Оскар", появилась на церемонии вручения наград Британской академии кино и телевидения BAFTA в светлом пиджаке и светлых брюках. Всем гостям вечера было предложено оставить на этом наряде свои автографы. Перепись звездных закорючек продолжилась через неделю и на "Оскаре". Всего Пауэлл удалось собрать более сотни автографов, в числе расписавшихся значились Скарлетт Йоханссон, Леонардо ДиКаприо и Роберт Де Ниро. В марте костюм был продан на благотворительном аукционе за 16 тысяч фунтов (по нынешнему курсу это почти 1,5 млн рублей). Вся вырученная сумма была направлена на спасение Prospect Cottage - "Хижины перспективы", дома, в котором много лет жил и работал британский режиссер Дерек Джармен. Именно на его съемочной площадке в 80-е годы Сэнди Пауэлл начала свою карьеру.

Крохотную рыбацкую хижину на мысе Дандженесс Джармен приобрел в 1986 году. Это место трудно было назвать приветливым. Плодородной почвы там нет, большую часть года мыс продувают холодные ветра, единственное по-настоящему крупное строение по соседству - атомная электростанция. Благодаря Джармену посреди этого серого пейзажа всего за несколько лет вырос сад. Настоящий, живой, цветущий. К садоводству у режиссера был такой же талант, как к кинематографу, живописи и литературе. Многообразию растений, их свойствам и фактуре посвящены десятки страниц его дневников.

Сад - это еще и самая точная метафора творчества Джармена. Его фильмы и книги пробивались через каменистый грунт прямых запретов, общественных предрассудков и стыдливого молчания. Он создал свой кинематографический Эдем там, где раньше была выжженная пустыня, он поселил в нем двух Адамов вместо Адама и Евы, он отказался быть изгнанным за то, что считалось грехом.

Многие его картины похожи на оживший гербарий: в них нет четкой драматургии, они сотканы из образов прошлого и настоящего, которые то наслаиваются друг на друга, как лепестки розы, то вдруг выстраиваются в строгий орнамент, как листья папоротника.

СТРЕЛЫ ЖЕЛАНИЯ: "СЕБАСТЬЯН"

Сначала Джармен собирался стать художником. Он изучал историю искусства, живопись и театральный дизайн, участвовал в выставках и работал над декорациями для опер и балетов. В кино он попал благодаря режиссеру Кену Расселу. Тот позвал Джармена художником-постановщиком на съемки фильма "Дьяволы" (The Devils), где новичок, мало что знавший о кинематографе, с нуля возвел грандиозные стены города Лудена, в котором по сюжету происходит действие картины. Результат, кажется, впечатлил его самого. В том же 1971 году Джармен, вооружившись камерой Super 8, начал снимать свои первые короткометражки.

Через пять лет на экраны вышел "Себастьян" (Sebastiane, 1976) - его полнометражный режиссерский дебют. Житие римского легионера и христианского мученика, погибшего за свою веру, Джармен пересказал со значительными отклонениями от общепринятой версии. Фильм был переполнен гомоэротикой. Он начинался с фаллического танца в покоях императора Диоклетиана и продолжался сценами, в которых обнаженные римские солдаты бесконечно натирали свои мечи, играли в спортивные игры и в обнимку плескались в воде. Беда Себастьяна заключалась в том, что он не мог ответить взаимностью на чувства своего капитана Северуса.

Трагическая гибель легионера становилась воплощением цитаты из Оскара Уайльда: "Каждый человек убивает то, что любит".

Северус приказывал выпустить в Себастьяна стрелы, потому что это был единственный способ проникнуть в тело мужчины, которого он так неистово желал.

По требованию Джармена все диалоги фильма были написаны на народной, или "вульгарной", латыни. Однако никакого историзма это фильму не добавило - впрочем, режиссер к нему и не стремился. Много лет спустя Джармен открыто признавал, что с профессиональной точки зрения "Себастьян" довольно слаб. Ему как дебютанту на съемках не хватало знаний и опыта. В то же время в этой картине уже видны те свойства и приемы, которые позже станут для кинематографа Джармена определяющими: нарочитые анахронизмы, театрализация действия, иконографическое построение кадра. Даже работая в кино, Джармен никогда не переставал быть художником. Образ, изображение в его лентах всегда превалирует над сценарным текстом (который иногда отсутствует вовсе).

ПАНК-МОЛЕБЕН: "ЮБИЛЕЙ" И "БУРЯ"

Следующей пощечиной общественному вкусу стал "Юбилей" (Jubilee, 1978) - картина о путешествии Елизаветы I в постапокалиптическую Британию 70-х, где ее тезка-королева мертва, а на улицах бесчинствуют молодежные банды.

Джармен, увлеченный новой субкультурой, попытался снять панк-фильм панк-методами: на съемочной площадке "Юбилея" играли и импровизировали лучшие музыканты эпохи. Однако не все зрители остались довольны. Знаменитая Вивьен Вествуд, основательница стиля панк в моде, считала, что автор совершенно не понял суть движения.
В знак протеста против фильма она даже сделала футболку с оскорбительной надписью в адрес Джармена (режиссер был этим жестом страшно польщен). Негодовали и феминистские группы: почти все жестокие убийства в картине совершались женщинами.

"Юбилей" составляет своеобразную дилогию с "Бурей" (The Tempest, 1979) - шекспировской экранизацией, в которой Джармен радикально переставил акценты. Перед зрителями разворачивалась кэмп-вечеринка, на которой волшебник Просперо был хозяином, а его дочь Миранда в исполнении панк-иконы Тойи Уиллкокс - хозяйкой. Помолвка юных персонажей отмечалась танцем современных матросов (откровенно гомоэротический эпизод, будто выдернутый из мюзиклов Басби Беркли); в финале в кадр в золотых одеждах вплывала певица Элизабет Уэлш с песней "Stormy Weather". Вторым по важности героем после Просперо становился Ариэль, который у Джармена не бесплотный дух, а вполне материальный мужчина, питающий к своему господину не только верноподданические чувства. Режиссер, кстати, изначально видел в этой роли Дэвида Боуи, но музыканта сценарий "Бури" не заинтересовал.

ПОРТРЕТ ХУДОЖНИКА В ВЕЧНОСТИ: "КАРАВАДЖО"

Самая известная работа Джармена - "Караваджо" (Caravaggio, 1986), вольная биография итальянского художника, в которой большинство сюжетных поворотов придумано режиссером. Не существует прямых указаний на то, что живописец в реальной жизни был гомо- или бисексуален, но британский постановщик в своем фильме делает его участником любовного треугольника. Караваджо (Найджел Терри) влюбляется в натурщика Рануччо (никому тогда не известный Шон Бин), а тот приводит с собой в мастерскую любовницу Лену (Тильда Суинтон), с которой у художника со временем тоже завязываются близкие отношения.

В фильмографии Джармена много картин, в названии которых стоят имена собственные: "Себастьян", "Караваджо", "Эдуард II", "Витгенштейн". Но зрителю не стоит обманываться. Речь идет не об отдельных историях с разными персонажами. Это все в большей или меньшей степени автопортреты. В жизнеописаниях деятелей прошлого режиссер искал не приметы эпохи, не универсальные черты гениальной личности и даже не ответы на какие-то мучившие его вопросы. В каждого из своих героев он всматривался, как в зеркало, в каждом искал и легко находил себя, каждая маска была ему к лицу - и каждой он искренне любовался.

Караваджо по очевидным причинам был ему ближе всего. Художник, мастер натюрмортов с фруктами (плодами сада!), знаток человеческих тел, провокатор, бравший натурщиков с улиц и превращавший их в персонажей библейских сюжетов.

В фильме Джармен увлеченно играет в "а ну-ка, повтори". Отдельные кадры дотошно воссоздают самые известные картины Караваджо, копируя его работу со светотенью. Главный герой фактически живет в мире, который был создан его собственной кистью. Этот мир прекрасен, но хрупок. Человеческие страсти и амбиции влиятельных покровителей легко его разрушают. Темнота и беспамятство, в которые медленно погружается умирающий художник, уже через год после выхода фильма стали выглядеть пророческими. В декабре 1986-го у Джармена диагностировали ВИЧ.

ШУМ И ЯРОСТЬ: ГРУППА OUTRAGE!

О своем диагнозе режиссер объявил публично. Это был поступок: в то время мало кто из известных людей решался на такую открытость. Выступление Джармена во многом было вызвано переменами, которые переживала страна. При Маргарет Тэтчер Великобритания совершила консервативный поворот, сказавшийся в том числе и на положении ЛГБТ-сообщества. В 1988 году была принята скандальная "Поправка 28" закона о местном самоуправлении, которая предписывала муниципальным властям "не допускать содействия в распространении гомосексуальности или материалов с целью ее поощрения", а также "не допускать в процессе обучения в школах материалов о приемлемости гомосексуальности".

Противники поправки разбились на две группы. По одну сторону баррикад оказались более мирные и более респектабельные члены организации Stonewall, которая получила свое название в честь Стоунволльских бунтов в США, по другую - радикальные и громкие OutRage, сторонники и сторонницы прямых действий и гражданского неповиновения. Джармен поддержал вторых и выступил против первых.

Когда актер Иэн Маккеллен, один из основателей Stonewall, решил принять официально предложенный ему рыцарский титул, режиссер написал открытое письмо, жестко критикующее позицию коллеги. С точки зрения Джармена, принятие титула актером-геем означало согласие с действиями системы, стигматизирующей гомосексуальность.

Все это нашло отражение и в его творчестве, которое до сих пор принято делить на два периода: до и после постановки диагноза. Кинематограф Джармена не растерял своей легко опознаваемой шутливости, но с конца 80-х она смешивалась с печалью, вызванной осознанием неизбежного, и с горечью, порожденной общественно-политической ситуацией в стране.

ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ: "НА АНГЛИЮ ПРОЩАЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД", "САД", "ЭДУАРД II"

Тоска, разочарование, обреченность - главные мотивы двух поэтических фильмов Джармена, снятых с разницей в несколько лет: "На Англию прощальный взгляд" (The Last of England, 1987) и "Сад" (The Garden, 1990). Первый был назван в честь одноименной картины поэта и художника-прерафаэлита Форда Мэдокса Брауна. Сюжета как такового в нем не было. Лента представляла собой череду эпизодов, связанных отсылками к живописи Брауна и общей атмосферой разрозненности и упадка. В самой известной сцене одетая невестой Тильда Суинтон исступленно кромсала свое свадебное платье, а в финале уплывала на лодке в неизвестную даль.

У "Сада", снятого в только что купленном режиссером Prospect Cottage, была более четкая структура. Главными героями Джармен сделал двух молодых любовников, которые сначала наслаждаются почти райской идиллией, а потом становятся мишенями для оскорблений, издевательств и пыток. Изгнание влюбленных из личного Эдема перемежается эпизодами, переосмысляющими и другие библейские сюжеты: Мадонну в исполнении Тильды Суинтон преследуют папарацци, Иуда, позже повесившийся, рекламирует кредитные карты, Христос беспомощно наблюдает за крахом мира. Библейская линия сходится с любовной в эпизоде Крестного пути. Атеист Джармен выдал крест не Иисусу, а своим неразлучным героям: они тащат его вдвоем, сгибаясь под тяжестью непосильной ноши, а потом принимают мученическую смерть на Голгофе.

Тему гонений и притеснений продолжил "Эдуард II" (Edward II, 1991), формально основанный на пьесе Кристофера Марло. Однако Джармен слегка изменил ее текст, убрал нескольких важных персонажей, а на первый план вынес любовные отношения Эдуарда II и его фаворита Пирса Гавестона. Супруга короля Изабелла вступала в союз с лордом Мортимером и плела заговор против мужа из ревности: Гавестон занял ее место в королевской опочивальне, и простить его она не могла. Мортимер в кадре носил вполне современную военную форму и был символом легализованного государственного насилия и нетерпимости по отношению к гомосексуалам.

Эдуард же при таком раскладе оказывался самой трагической фигурой: безнадежно влюбленный король, для которого чувства важнее власти. Если за что-то и биться, то только за них, и в финале Джармен дарил ему личную армию, состоявшую из активистов группы OutRage! Это был еще один автопортрет. Золотая мантия Эдуарда II была так дорога режиссеру, что он завещал похоронить себя в ней.

СИНИЙ - САМЫЙ ТЁПЛЫЙ ЦВЕТ: "ВИТГЕНШТЕЙН" И "БЛЮ"

Состояние Джармена ухудшалось, он начал терять зрение, но продолжал работать. В 1992 году был снят "Витгенштейн" (Wittgenstein) - самый веселый из его биографических фильмов. Это почти комедия. Жизнь австрийского философа представлена как череда театрализованных сценок, разыгранных на черном фоне, а сам герой существует в двух ипостасях - остроумного и крайне любознательного ребенка и взрослого профессора, который разрабатывает универсальную философию языка, но не может разобраться с собственной гомосексуальностью. Однако интеллектуальные шутки тут - попытка заглянуть в вечность, охватить и осмыслить бренность человеческого существования. Если даже такой мудрец, как Витгенштейн, умер, так и не найдя ответов на многие вопросы, то что остается всем остальным?

Последним фильмом Джармена стала "Синева", которую иногда на русский переводят дословно - "Блю" (Blue, 1993). К моменту ее съемок режиссер почти ослеп. Название картины и ее радикальная форма - отсылка к "международному синему цвету" французского художника Ива Кляйна и к мироощущению Джармена, который отныне мог создавать образы только в своем воображении. В "Блю" нет движущихся картинок, экран на протяжении почти полутора часов залит ровным синим светом, за кадром мужские голоса и один женский (конечно, это Тильда Суинтон) зачитывают размышления режиссера.

Из разрозненных реплик - подслушанные в кафе разговоры, беседы с врачами и медсестрами, перечисление погибших от СПИДа коллег и друзей, признания в любви - складывается хроника ежедневной борьбы с болезнью и одновременно поэтическое завещание, адресованное всему миру.

"Наши имена со временем забудут. Никто не будет помнить того, что мы сделали. Наша жизнь пролетит, как облако, и рассеется, как туман в солнечных лучах. Наше время промелькнуло, как тень. Наши жизни вспыхнули и погасли, как искры. Я кладу дельфиниум - синий - на твою могилу".

Джармен ушел из жизни 27 лет назад, но он не забыт, а его сад - и в прямом, и в переносном смысле - по-прежнему растет. Во многом это, конечно, заслуга его друзей и соратников. Он сам говорил, что снимает кино только для того, чтобы собирать вокруг себя близких по духу людей. У него это здорово получалось. С Джарменом работали величайшие британские актеры, музыку для его фильмов писал Брайан Ино, ему пели Энни Леннокс, Марианна Фейтфулл и Pet Shop Boys, костюмы шила гениальная Сэнди Пауэлл, которая до этого никогда не занималась кино и попала к нему на съемочную площадку так же, как попадали многие: она просто позвала его посмотреть на свои работы, а он сразу разглядел и личность, и талант. Джармен открыл кинематографу Тильду Суинтон - актрису, которая до встречи с ним играла только в театре и не пользовалась большим успехом у режиссеров. Они все были плодами в его прекрасном саду, и, в отличие от всем известной истории, из этого сада не был изгнан ни один человек: здесь цвела и продолжает цвести любовь.