Последнего представителя Медичи на престоле Тосканы Ш.Монтескье называл "лучшим из принцев", имея в виду его душевные качества, образованность и умение подбирать министров. Но сам Джан-Гастоне вовсе не был в восторге ни от себя, ни от своей судьбы.

Судите сами.

Родители Джан-Гастоне (1671 - 1737) - интересный пример супружеской несовместимости. Великий герцог Козимо III Медичи был суровой и мрачной личностью. Подобно некоторым своим предкам, Козимо имел склонность к меланхолии, и современники утверждали, что он никогда не смеялся. К тому же у него было трудное детство, ибо его отец великий герцог Фердинандо предпочитал законной супруге (а мать свою Козимо очень любил) объятия своего молодого пажа графа Бруто делла Молары (см.: В.Грин. Безумные короли. - М., 1997. - С. 288)

Прямой противоположностью Козимо была его жена Маргарита-Луиза Французская - весёлая красавица, живая, необычайно непосредственная, остроумная и утончённая, но при этом упрямая и эгоистичная.

До замужества, 16-летняя Маргарита-Луиза влюбилась в своего кузена Карла Лотарингского и, возможно, стала его любовницей. А Козимо III вообще испытывал отвращение к плотской связи и опасался, что сексуальная активность повредит его здоровью. София Ганноверская писала: "Он спит с женой только раз в неделю, и то под наблюдением врача, который затем распоряжается, чтобы он покидал постель, дабы не повредить здоровью, оставаясь там чересчур долго" (там же, с. 289).

В ответ Маргарита-Луиза упорно отказывалась делить супружеское ложе с мрачным мужем и в 1665 временно оставила двор. Во время беременностей она безуспешно пыталась устроить выкидыш, и во время третьей беременности (когда вынашивала Джан-Гастоне), даже пыталась уморить себя голодом. Когда Джан-Гастоне было 4 года, Маргарита-Луиза насовсем уехала во Францию. Там она жила на средства, которые посылал Козимо.

Наследником престола считался старший сын Козимо принц Фердинандо. Это был умница и эстет, и вышел совсем не в отца, а в деда. Обожая музыку, принц имел любовные связи и с музыкантами. "Его наставник уже изгнал из дома певца Петрилло, который поразил воображение Фердинандо, но в Венеции он нашел ему замену, кастрата, Чеканно де Кастриса... Если бы Фердинандо ограничивался кастратами, это было бы не так вредно для его здоровья, так как во время следующего визита в Венецию он подхватил сифилис и вернулся в компании певички "Ватной куколки"... Его умственные и физические способности расстроились, он стал жертвой общего паралича... Кто-то сказал, что он стал "мучеником Венеры" (там же, с. 291).

В семье полностью игнорировали Джан-Гастоне, и он вырос одиноким, хотя и образованным юношей. Месяцами принц оставался мрачным и вялым, затем следовали короткие периоды веселья и иронических острот. Современники замечали, что он часто казался молчаливым и грустным, и рыдал в одиночестве в своей спальне. Возникли даже сомнения в его психическом здоровье. Но Джан-Гастоне был на самом деле очень умным. Он получил хорошее образование и отличался способностью к языкам, интересовался литературой. Принц увлекался ботаникой и экспериментировал с редкими растениями. Отец поручил ему управление Пизанским университетом.

В 1697 г. Козимо III захотел, чтобы Джан-Гастоне женился на Анне-Марии Саксен-Лауенбургской - богатой вдове, но при этом грубой и неприятной женщине, к тому же необычайно жирной. Её единственными интересами были охота и лошади. Новое замужество Анну-Марию не особенно интересовало, и она не хотела покидать свои имения. Джан-Гастоне послушно покорился воле отца, но вскоре супруга стала вызывать у него просто ужас.

Очень скоро ему опротивела Богемия, запах лошадей и секс с женой. Он жаловался на её "капризность, придирчивость и резкость". Анна-Мария, видимо, считала его женственным слабаком. Она помыкала им и ругала импотентом. Однако бурная дама попыталась даже похудеть, чтобы повысить свои шансы на зачатие.

Утешение Джан-Гастоне нашёл не только в выпивке и азартных играх, но и в своём лакее Гвилиано Дами, человеке скромного происхождения. Гвилиано Дами оказывал огромное влияние на Джан-Гастоне всю оставшуюся жизнь.

Через 10 месяцев Джан-Гастоне не мог больше выносить свою жену и поселился в Праге. Гвилиано Дами свёл его с симпатичными молодыми студентами, лакеями и посыльными. Джан-Гастоне шлялся по ночным улицам и посещал таверны, поглощая огненные ликёры и rosoli - чтобы забыть отталкивающую жену и строгого отца. Иногда он возвращался к супруге - когда отец требовал зачать наследника. В 1704 г. принц впал в полную депрессию, проводя всё своё время у в тупом глазении из окна. Он отказывался даже подписываться.

Наконец, в 1705 г. Джан-Гастоне навсегда вернулся в Италию.

В родной Флоренции он продолжал вести ночной образ жизни. Иногда принц позволял себе странные выходки. Например, однажды он скупил у торговцев все метлы - на адрес муниципалитета для "будущего использования". Может быть, это было эксцентричным намёком на чистку коррумпированной городской администрации.

В 1713 г. Фердинандо, его старший брат, умер. Мать, Маргарита-Луиза, ушла в мир иной в 1721 г., оставив наследство дальним родственникам, а не родным детям.

Через два года скончался и мрачный Козимо III, и Джан-Гастоне наследовал Великое Герцогство Тосканское. К тому времени он был уже сломленным человеком. Джан-Гастоне мало вникал в дела правления, но удачно подбирал министров. В противоположность фанатичному отцу Джан-Гастоне презирал церковь. Он отменил Crede - деньги, которые платили туркам и другим иностранцам, принимающим католичество.

Увы, образ жизни преждевременно состарил "лучшего из принцев". Тучный и всегда пьяный, он смотрел на мир сквозь алкогольный туман. Однажды на приёме, устроенном вдовой его брата, Иоландой Баварской, он так напился, что изматерил всех гостей и обрыгался в карете, вытирая рот париком.

Гвилиано Дами выступал при нем в роли сводника. Молодые люди, приближенные к телу великого герцога, получили прозвище "руспанти" - потому что им платили от 1 до 5 руспи за услуги. Под конец жизни Джан-Гастоне имел около 370 руспанти, в их числе были и дворяне, и даже женщины.

Для того, чтобы вынести сомнительные объятия их хозяина, они должны были быть миловидными, молодыми, с хорошими членами, невзыскательными вкусами и неразвитым обонянием. Джан-Гастоне обычно приглашал понравившегося в спальню, проверял ему зубы, давал выпить, осматривал половые органы - красиво ли они сформированы и быстро ли набухает член. После этого переходил к делу, и если Джан-Гастоне казалось мало, он кричал "Засаживай глубже, парень, глубже!!!". После этого они переходили на "ты", и великий герцог продолжал целовать и обнимать любовника.

Иногда он заставлял своих руспанти копировать министров, и называл их именами видных советников и почтенных матрон. Он мог обратиться к какому-нибудь проходимцу: "Ну что, господин маркиз, как Вам вон та маркиза? Я вижу, что нравится?! За дело! Завали её!". Парни с радостью выполняли его распоряжение, а Джан-Гастоне, среди оглушительного хохота, подгонял их азартными охотничьими возгласами.

Вот длинная, но краноречивейшая цитата:

"Бывали случаи, когда он получал то, на что не рассчитывал. Его так привлекала физическая сила богемского вожака медведя Ганса Гензхемица и юношеское очарование двух его помощников, что они были завербованы в "руспанти". Однажды в полночь великого герцога охватило внезапное желание получить вожака медведя. Когда Гензхемица нашли, он уже был сильно пьян. Его доставили обратно во дворец, и они продолжили пить с великим герцогом, пока Джан-Гастоне не вырвало ему в лицо и грудь. Тот пришел в такую ярость, что колотил Джан-Гастоне кулаками, пока на крики великого герцога не подоспела помощь. Но Джан-Гастоне редко затаивал зло на обидчиков. Казалось, что на самом деле он наслаждается и рвотой, и похабными историями, которыми его угощали. Временами у него в спальне находились десяток и более "руспанти", занятых сексуальной оргией" (там же, с. 302).

А вот свидетельство барона Польница (ноябрь 1731 г.): "Я нашел великого герцога сидящим прямо в постели в компании нескольких комнатных собачек, на нем ничего не было кроме сорочки без воротника и длинного шейного платка из грубого муслина вокруг шеи; колпак его был сильно испачкан табаком, и воистину он не выглядел ни аккуратным, ни великим. У его постели стоял столик в форме стойки, на котором находились серебряные ведра с бутылками напитков и стаканы" (там же, с. 299).

В 1730 г. Джан-Гастоне растянул голень и практически перестал вставать с постели. Он обедал в кровати в 5 вечера и ужинал в 2 ночи. Собаки спали вместе с ним, и кровать провоняла табаком, вином, рвотой и экскрементами. Время от времени Иоланда заставляла менять постель, но она умерла в 1731 г. В самые последние годы Джан-Гастоне почти ослеп и не мог ходить. Он запустил ногти и бороду. Постепенно впав в маразм, он умер летом 1737 г. от почечнокаменной болезни.

14 июля 1737 года состоялись его пышные похороны, - флорентийцы и иностранные друзья и туристы любили своего толстого "извращенца". Был даже сочинен надгробный мадригал:

Увы, я слышал эти горестные вести:

Угасли Медичи, а с ними век наш вместе,

Теперь, Флоренция, твой жребий предрешен.

(Там же, с. 305)

И впрямь "предрешен": более, чем на сто лет, Тоскану оккупировали австрийцы...

СОДЕРЖАНИЕ