"...Не наш, а только среди нас". Николай Пржевальский

МОБИЛЬНЫЙ

Николай Пржевальский

О гомосексуальности выдающегося русского исследователя Центральной Азии Николая Пржевальского (1839 - 1888) заговорил в 2002 году, можно сказать, его коллега антрополог Лев Клейн. Его жизни посвящена 5 глава фундаментальной книги Клейна "Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие" (2002). Основанием для подобных разговоров, вероятно, послужило и то, что имя Пржевальского включено в списки знаменитых геев на нескольких зарубежных гей-сайтах, не обошлось и без биографии Николая Пржевальского, изданной в Лондоне в 1976 году Дэвидом Рейфилдом.

В русских жизнеописаниях Пржевальского также множество фактов, свидетельствующих о его гомосексуальности...

Жизнь Пржевальского начали превращать в идеальную легенду, в которой не было места ничему предрассудительному, с точки зрения государственной морали, задолго до его смерти. Еще при жизни Пржевальский стал символом российской государственной мощи. В отличие от экспедиций Миклухо-Маклая, который с трудом собирал на них средства, походы Пржевальского в Азию в то же самое время щедро оплачивались из царской казны. Он был обласкан вниманием общества и императорской семьи. Результаты каждого путешествия (всего их было пять) становились событием для всей России. Пржевальский привозил в столицу тысячи экспонатов (сотни чучел, шкур диких зверей, бесконечное количество гербариев), для которых регулярно устраивались выставки в Академии наук и в Российском географическом обществе. И у обывателей он, к слову, был фигурой популярной - сейчас бы сказали мегазведой. Его, например, постоянно преследовали поклонницы, готовые принести себя в жертву, родить от него ребенка и подарить "богатство и любовь".

Фотография одной из таких прелестниц, безуспешно пытавшихся "соблазнить Пржевальского и удержать его" была недавно обнаружена его биографом Еленой Гавриленковой. На обороте поклонница оставила такую надпись.
Взгляни на мой портрет -
Ведь нравлюсь я тебе?!
Ах, не ходи в Тибет -
В Тиши живи себе
с подругой молодой.
Богатство и любовь
я принесу с собой.

Но Пржевальский не соблазнился...

Родословное древо Пржевальского

Род Пржевальских происходил от запорожских казаков. Отец Николая Михаил Кузьмич вышел в отставку с воинской службы в 32 года и поселился в Смоленской губернии. Несколько раз он сватался к дочери купца Каретникова, который не считал армейского инвалида хорошей парой для своей Елены Алексеевны. Но в 1838 году брак все-таки состоялся. 13 апреля 1839 года родился первенец - Николай...

В октябре 1846 года отец скончался, Николай и его младший брат Владимир совсем его не помнили. Вдова принялась за воспитание сыновей, но вскоре вновь вышла замуж - детям была предоставлена полная свобода.

Когда подошло время, мать хотела определить детей в кадетский корпус, но сделать этого не удалось, и Николай с Владимиром оказались в Смоленской гражданской гимназии. Учение им больше всего запомнилось розгами. Пребывание старшего Пржевальского в гимназии было отмечено еще и скандалом с уничтожением им списка оценок. Его чуть не исключили из гимназии, так как шестиклассников никогда не подвергали наказанию розгами. Но матушка настояла на том, чтобы Николая высекли. С тех пор Пржевальский считал физические наказания очень действенными, некоторые даже заподозрили в нем садомазохиста, но доказательств тому никаких не существует. "...Если бы меня не отодрали, а исключили бы из гимназии, - наверное, вышел бы из меня повеса из повес", - позже признавался Пржевальский.

Шестнадцати лет от роду, окончив гимназию, он рвется на войну. В сентябре 1855 года поступает унтер-офицером в пехотный полк и через несколько дней выступает в поход. Только тогда раскрылись для него подлинные, а не книжные военные будни. Кормили военных "помоями", большинство в полку оказалось "негодяями, пьяницами и картежниками".

Разгульная жизнь офицера не прельщала Пржевальского, в полку его отказывались принимать за своего. "Он не наш, а только среди нас", - говорили офицеры. Попытки перевестись на Амур не нашли поддержки у офицерского начальства, и тогда Николай засаживается за книги, надеясь поступить в Николаевскую академию генерального штаба. И по-прежнему не принимает участия в офицерской жизни, а занимается чтением и охотою... Но и "от женского общества Пржевальский положительно бегал...", - так воспринимали его отношения со слабым полом современники.

Некоторые фотографии из 4-го путешествия Пржевальского в Центральную Азию. Из книги "От Кяхты на истоки Желтой реки, исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тарима". СПб., 1888

По воспоминаниям одного из сослуживцев Пржевальского Ивана Фатеева, женщин он называл "фантазерками и судашницами, мало ценил их суждения, относился к ним с недоверием и бежал от их общества... для него крайне неприятного". При этом внешне Пржевальский производил очень яркое впечатление. "Он был высокого роста, хорошо сложен, но худощав, симпатичен по наружности и несколько нервен. Прядь белых волос в верхней части виска при общей смуглости лица и черных волосах привлекала на себя невольно внимание", - таким Пржевальский запомнился в академии.

Вопрос о холостяцкой жизни Пржевальского активно обсуждается его биографами. Отчасти потому, что, став известнейшим ученым в возрасте около 30 лет, Пржевальский был заметным женихом и, как мы уже сказали, пользовался вниманием слабого пола, но никогда не отвечал на это внимание и даже пресекал его. В письмах и дневниках Пржевальский размышлял о возможности женитьбы, которую он называл "добровольной петлей", и всегда приходил к одному выводу: в пустыне "при абсолютной свободе и у дела по душе" будет "стократ счастливее, нежели в раззолоченных салонах, которые можно приобрети женитьбою".

Семьи в традиционном понимании у Пржевальского никогда не было. Зато была дружная и верная команда, с которой он пять раз посетил затаенные и невиданные европейцами места Центральной Азии. В 1887 году он построил дом в Слободе Смоленской губернии и собрал в своем имении преданных помощников - вот они и стали его настоящей семьей. Такое мужское братство, в которое не допускались женщины, казалось Пржевальскому идеальным финалом жизни. Перед последней экспедицией он спланировал свое спокойное существование в Слободе: "...буду жить в деревне, охотиться, ловить рыбу и разрабатывать мои коллекции. Со мной будут жить мои старые солдаты, которые мне преданы не менее чем была бы законная жена".

Свои идеи мужского братства Пржевальский смог воплотить еще в 1864 году. Он сам попросил направить его преподавателем в юнкерское училище, открывшееся в Варшаве. Его приняли на службу взводным офицером и преподавателем истории и географии. "За ним юноши шли без оглядки на то, что из всего этого выйдет". При этом "система поблажки любимчиков находилась у него в полном отсутствии". Так, современники вспоминают, что он оставил на второй год "близко к нему стоявшего юнкера К.", несмотря на мольбы и просьбы за К. товарищей. Что за "близко стоящий К." и какого рода была эта близость, неизвестно.

В училище Пржевальский продолжает общаться исключительно с холостяками. А его квартира оказывается вечерами в полном распоряжении юнкеров. Пржевальскому доставляло немалое удовольствие, что молодежь у него собирается. При этом часто он предоставлял юнкеров самим себе. Снабдив их различными угощениями и холодными закусками, удалялся в соседнюю комнату и предавался чтению книг и работе над рукописями. За одну из них - реферат, подготовленный перед поступлением в академию, - Пржевальский в феврале 1864 года был избран членом Российского географического общества.

Лошадь Пржевальского

Осенью 1866 года Пржевальский добивается своего перевода в Восточно-Сибирский округ и начинает планировать свои азиатские путешествия.

Половина успеха Пржевальского-путешественника заключалась в том, что он умел подобрать команду людей, беспрекословно ему преданных, верных и в прямом смысле слова любящих. В свои экспедиции он отбирал преимущественно молодых и неженатых казаков, а в непосредственные помощники - молодых и крепких юношей. Впрочем, как выясняется, тщательно относившийся к выбору спутников Пржевальский часто ошибался. Например, в свою первую Уссурийскую экспедицию 1867 года он взял из Варшавы некого юного немца Роберта Кехера. Но в Иркутске Кехер бежал к своей любовнице, по которой всю дорогу тосковал, отвлекая Пржевальского от дел своим сумрачным настроением.

Кехера заменил 16-летний Николай Ягунов, сын бедной женщины, сосланной на поселение в Сибирь. Он сопровождал Пржевальского в качестве помощника в Уссурийском путешествии 1867-1869 годов от Байкала и далее через все Забайкалье к Амуру. После экспедиции Пржевальский остановился с Ягуновым в Николаеве. Он позволял подростку общаться с собой, царским офицером, на "ты", много времени уделял его образованию. Из Сибири Пржевальский отправил Ягунова на воспитание в Варшавское юнкерское училище.

Конвой 4-й экспедиции в Азию. Фото XIX в.

Во вторую Монгольскую экспедицию (1870-1873) в качестве помощника Пржевальский взял своего бывшего ученика 18-летнего поручика Михаила Пыльцова. Вместе с Пыльцовым он проехал в двухколесной тележке всю пустыню Гоби. К началу следующей экспедиции Пыльцов женился на племяннице Пржевальского...

Тогда появился Федор Эклон.

Эклон - 18 летний парень, окончивший всего четыре класса гимназии, сын одного из служащих при музее Академии - "отличный мальчик по своему характеру". Помимо Эклона в свою первую Тибетскую экспедицию (1879-1880) Пржевальский взял еще одного помощника, 17-летнего сына своей соседки по Слободе Евграфа Повало-Швыйковского. "Знаю, что вы будете великие друзья, за то и катаны будете совместно. Конечно, это будет случаться редко, но все-таки будет - кто не без греха...". О чем идет речь в этом письме Пржевальского к Федору Эклону, где он сообщает, что Федор будет не единственным спутником его в путешествии, не вполне понятно. Письмо цитирует Лев Клейн в переводе по книге Дэвида Рейфилда и полагает, что Пржевальский беспокоится о возможных конфликтах между Федором и Евграфом. Но конфликт произошел между Николаем Михайловичем и Евграфом. В дневниках он запишет, что, хотя и "плакал несколько раз, как ребенок", но вынужден был отправить Повало-Швыйковского домой. Подросток оказался совершенно неприспособленным к путешествию, а главное - выполнению своих обязанностей.

Рейфилд сообщает также о неком заболевании, которое поразило половые органы четырех участников экспедиции - Пржевальского, Эклона, а также двух казаков. Клейн делает вывод о том, что заболевание, возможно, передавалось половым путем.

Во второй Тибетской экспедиции Швыйковского заменил соученик Эклона Всеволод Роборовский. Эклон занимался препарированием животных, а Роборовский составлял гербарии. В будущем Всеволод сам станет знаменитым исследователем Азии.

Петр Козлов

Всеволод Роборовский

Николай Пржевальский во время одной из экспедиций

Как-то в Слободе на винокурне Пржевальский приметил симпатичного парнишку, который оказался 18-летним Петей Козловым. В мемуарах убеленного сединами и увешанного наградами советского академика Петра Козлова знакомство его с Пржевальским окрашено в романтические тона. Они встретились в барском саду, словно свидание друг другу назначили. Смотрели на звезды и говорили о том, что вот сейчас где-то в Тибете "эти звезды должны казаться еще гораздо ярче". Пржевальский попросил юношу поутру зайти в барский дом, и "осенью 1882 году" полковник Генштаба и конторщик из винокурни "стали жить одной жизнью".

Чуть позже в буквальном смысле в свою семью Пржевальский принял казака Пантелея Телешова, который получил ласковую кличку "Плешка-Телешка". Пантелею, как и остальным помойникам, было всего 17 лет. После четвертого путешествия, в 1885 году, Телешов поселился в Слободе и до смерти не оставлял Пржевальского. Один из видов открытого в Центральной Азии жаворонка Пржевальский из любви к Телешову назвал "Otocoris Teleschowi".

Памятник на могиле Пржевальского. Конец XIX в.

За два Тибетских путешествия Пржевальский исследовал Тибет вдоль и поперек. Недоступной оставалась только столица Тибета Лхасу. В 1888 году он собрал самую большую экспедицию, в которой должны были принять участие около 30 человек. Император ассигновал на двухлетнее путешествие 80000 рублей. Но... 20 октября в городке Караколе на окраине империи после двух недель болезни Пржевальский скончался от брюшного тифа. Он был похоронен на берегу озера Иссык-Куль.

Уже в марте 1889 года Император переименовал Каракол в Пржевальск, а на могиле путешественника вскоре был сооружен величественный девятиметровый монумент.

Пржевальский всегда сторонился шумного общества. Получил спартанское воспитание и вырос, как говорил, "дикарем". Он последовательно окружал себя мужчинами. Здесь невольно может возникнуть параллель с поведением Миклухо-Маклая, но Ахмат "папуасского гостя" выглядит куда беспомощнее юношей Пржевальского, с которыми он не просто делил постель - товарищескую или любовную, не важно - но и выводил их в люди.

Впрочем, в середине ХХ века удивительным образом отыскалась незаконнорожденная дочь Пржевальского некая Марфа Мельникова. Ее дети записали воспоминания матери и отослали в Географическое общество при академии наук. Опубликованы записки были только в 1999 году. И такое появление отпрыска спустя 100 лет после смерти Пржевальского - очень даже закономерный итог его откровенного женоненавистничества при жизни. Чего стоил, например, отказ за любые деньги давать частные уроки географии для девочек. Вот таким он был - Николай Пржевальский - как будто действительно провел жизнь не с нами, но... среди нас.

ЧТО ПОЧИТАТЬ О ПРЖЕВАЛЬСКОМ