РњРћРвЂВР В Р’ВЛЬНЫЙ
Эпидемия одиночества: почему ни прайды, ни браки не сделали геев счастливыми?
Актер Каран Брар совершил камин-аут как бисексуал и рассказал о преодолении депрессии
Тень отчаяния: новые данные о суицидальном риске среди ВИЧ-положительных людей
[ВИДЕО] Эллиот Пейдж: "Я стал настоящим, благодаря трансгендерному переходу!.."
Взлом! Смерть!.. Исцеление? Джош Зайтер попал в психушку после мнимой смерти
ВИЧ-позитивные чаще других ищут психологической помощи: ученые раскрыли причины
Трансгендерный кризис: Более 80 % взрослых трансгендеров в США думали о самоубийстве
В "Центре Т" сообщили о случаях суицида на фоне запрета смены пола
Крис Эванс случайно засветил фото члена: Капитан Америка-младший сразу вырвался в тренды Twitter Снимался ли боец UFC Махмуд Мурадов в чешском гей-порно? Звезда регби Курт Кейпвелл в юности снялся в гей-порно: "Я отчаянно нуждался в деньгах" Бывший боец MMA Саймон Мэрини теперь котлетит парней в гей-порно Ученые стали на шаг ближе к созданию эффективной вакцины от ВИЧ Испытания на людях "прививки от ВИЧ" прошли успешно - она может прийти на смену таблеткам Скучающие на карантине мужчины запустили новый челлендж - удержи бутылку шампуня без рук
Для многих карантин, связанный с эпидемией коронавируса, стал экстремальным опытом одиночества: в одночасье вырванными из своего привычного социального окружения оказались миллионы людей по всему миру. Впрочем, для большинства представителей ЛГБТ этот опыт не стал таким уж открытием. О совсем другой эпидемии - тотального одиночества среди геев и бисексуалов - психологи пишут уже не первый год.
Ты идешь из дома своих родителей в гей-бар, где большинство людей под кайфом. И ты думаешь: это и есть мое сообщество? Больше похоже на чертовы джунгли!
К моменту учебы в старших классах Адам так искусно научился маскироваться, что никто и не подозревал о том, что он гей. Но все же парень говорит теперь: "Я никому не мог доверять из-за того, что носил в себе. Мне приходилось взаимодействовать с миром, как будто я агент-одиночка".
Адам работал допоздна, поэтому приходил домой сильно уставшим. Там он выкуривал немного травки, наливал себе бокал вина и начинал искать парней в приложениях. Иногда приходили два или три парня один за другим: "Как только я закрывал дверь за чуваком, я понимал, что не чувствую удовлетворения, и шел искать кого-нибудь еще". Так продолжалось много лет. В прошлом году на День Благодарения он поехал к родителям и там ощутил навязчивую потребность заняться сексом, просто чтобы снять невыносимое напряжение. Когда Адам наконец нашел очередного партнера поблизости, готового к встрече, он побежал в комнату к родителям и стал рыться у них в ящиках в поисках виагры.
- Это и был тот самый предел? - спрашиваю я.
- Да. Третий или четвертый по счету.
Сейчас Адам проходит программу "12 шагов" по лечению сексуальной зависимости. У него не было секса шесть недель. До этого момента самым длинным перерывом было четыре дня.
"Есть люди, которые много занимаются сексом, потому что им это приятно и весело. И тут все нормально. Но я пытался получить от секса то, чего там не было: поддержку и дружеское общение. Потому что так я мог ничего не делать со своей жизнью: я продолжал отрицать наличие проблем, уверяя себя, что я "вышел из шкафа", переехал в Сан-Франциско и сделал все, что должен был сделать, будучи гомосексуалом".
Много десятилетий психологи придерживались мнения, что ключевой этап формирования идентичности гомосексуалов - камин-аут. Это водораздел, после которого мы наконец приходим в согласие с собой и можем начать строить жизнь среди людей, которые прошли через схожий опыт. Но за последние десять лет стало очевидно: камин-аут делает ситуацию только сложнее. Во всяком случае, в исследовании, опубликованном в 2015 году, говорится, что уровень тревожности и депрессивных расстройств выше у мужчин, которые недавно перестали скрывать свою сексуальную ориентацию, чем у тех, кто еще "в шкафу". "Ты как бабочка выпархиваешь из шкафа, но в гей-сообществе из тебя быстро выбивают весь идеализм, - признается Адам. - Когда я предпринимал первые попытки, я поехал в Западный Голливуд, мне казалось, что там мои люди. Но оказался в ужасе: для подростков там совсем недружелюбная атмосфера".
"Я перестал скрываться, когда мне исполнилось семнадцать лет, - рассказывает Пол, разработчик программного обеспечения. - Я переехал в гейский квартал, мне хотелось влюбиться, хотелось чувств, как у гетеросексуалов, которых я видел в кино. Но в итоге я почувствовал себя куском мяса. Все стало настолько плохо, что мне приходилось ходить за продуктами в дальний магазин и тратить на это сорок минут вместо десяти, лишь бы не идти по "нашей улице".
Фраза, которую употребляют теперь многие и Пол в том числе - травмированный повторно: "Ты растешь с ощущением одиночества, накапливая свой невеселый багаж, потом едешь в Челси, Бойз-таун или Кастро, думая, что здесь тебя примут таким, какой ты есть. И тут ты осознаешь, что у каждого есть свой багаж. Внезапно от тебя отворачиваются не из-за гомосексуальности, а по другим разнообразным причинам: твой вес, доход или раса. Детишки, которых травили в школе, выросли и сами стали издеваться над людьми".
"Гомосексуалы, в сущности, не очень хорошо относятся друг к другу", - говорит Джон, еще один мой собеседник. В массовой культуре дрэг-квинс хорошо известны своими способностями унижать других, и все это воспринимается как шуточки. Но уровень озлобленности у всех нас патологический. Огромный кусок жизни мы проводим в смятении и лжи, но нам неудобно показывать это другим людям. И мы отвечаем миру той же монетой - мерзостью и ожесточением.
Любой известный мне гомосексуал таскает за собой груз хамства, которое выплеснули на него другие гомосексуалы. Однажды я пришел на свидание, и парень, ожидавший меня, сразу поднялся, сказал, что я ниже, чем кажусь на фотографии, и ушел. Алекс, работающий инструктором по фитнесу, как-то имел диалог с одним парнем из его команды пловцов в таком ключе: "Я не буду обращать внимание на твое лицо, если ты займешься со мной сексом без презерватива". Мартин - британец, живущий в Польше, набрал около пяти килограммов с тех пор, как переехал туда. На Рождество он получил сообщение через Grindr: "Раньше ты был таким сексуальным. Как жаль, что ты все испортил".
В других группах меньшинств жизнь в сообществе похожих на тебя людей приводит к меньшему уровню тревожности и депрессии. Человеку становится легче, если он знает, что рядом с ним люди, инстинктивно понимающие его. У нас же наблюдается обратный эффект. В нескольких исследованиях упоминалось, что переезд в гей-квартал скорее привнесет в вашу жизнь больше рискованного секса и употребления метамфетамина, чем занятий спортом или участия в волонтерских программах.
Более того, в нескольких исследованиях сообщается, что геи, тесно связанные с сообществом, меньше довольны своими романтическими отношениями. "Гомосексуалы и бисексуалы много говорят о том, что ЛГБТ-сообщество - постоянный источник стресса в их жизни, - согласен с этой мыслью Пачанкис. - Основная причина происходящего в том, что дискриминация внутри своей группы наносит больше вреда психическому здоровью, чем ситуация, когда от вас отвернулось большинство", - уверен он. "Большинство легко игнорировать: закатить глаза и показать средний палец людям, которым вы не нравитесь по разным причинам, несложно. Вы не нуждаетесь в их одобрении, - говорит он. - Но непринятие в гей-сообществе равносильно потере единственного шанса на дружбу и любовь. Когда вас отталкивают "ваши люди", вам бывает больнее, потому что именно они и нужны вам".
Исследователи, с которыми я говорил, указывают две причины, по которым мы, гомосексуалы, наносим вред друг другу. Первая причина, о которой часто вспоминают: мы грубы, потому что мы мужчины. "Проблемы маскулинности необычайно раздуты в нашем сообществе, нам постоянно надо ее изображать, доказывать и накапливать, - убежден Пачанкис. - Стоит поставить ее под сомнение, и сразу выясняется, сколько глупостей может натворить гомосексуальный мужчина: от демонстрации агрессивных поз до необоснованных финансовых рисков".
По словам Дейна Викера - клинического психолога и ученого из Университета Дьюка, именно так можно объяснить распространение негативного отношения к мужчинам с феминными чертами в гей-комьюнити. Большинство гомосексуалов хотели бы встречаться с мужчинами ярко выраженного маскулинного типа и сами хотели бы выглядеть более мужественно. Возможно, потому что такие мужчины, как показала история, лучше вливаются в общество гетеросексуалов. А может, дело во внутренней гомофобии, а именно в стереотипном восприятии мужчины с феминными чертами как пассивного партнера в анальном сексе.
В ходе одного лонгитюдного исследования выяснилось, что чем больше проходит времени с момента камин-аута, тем выше у гомосексуала вероятность идентификации себя как "универсала" или "актива". Исследователи признают, что намеренные попытки выглядеть мужественно и самоопределение в другой сексуальной роли - своего рода манипуляция для достижения высокого "эротического капитала" в сообществе, что-то вроде похода в спортзал или выщипывания бровей.
"Я стал ходить в спортзал только по одной причине. Я хотел казаться правдоподобным "активом". Я считал себя слишком тощим и женственным и боялся, что "пассивы" будут считать меня одним из них, - признается Мартин. - Чтобы этого избежать, я стал симулировать мужественное поведение. Мой парень недавно заметил, что я до сих пор специально понижаю голос, когда заказываю напитки: остаточный эффект первых нескольких лет после камин-аута, когда мне казалось, что я должен говорить как Кристиан Бейл в роли Бэтмена, чтобы меня звали на свидания".
Гранту двадцать один год, он вырос на Лонг-Айленде, а сейчас живет в Адской кухне (район Манхэттена) и тоже говорит, что раньше стеснялся своей манеры стоять: руки на бедрах, нога чуть-чуть отставлена, будто он из "Рокетс", популярного женского танцевального коллектива.
Учась на втором курсе, он стал наблюдать за своими учителями-мужчинами, чтобы копировать их манеру: ноги широко расставлены, руки по швам. Впрочем, демонстративное маскулинное поведение вредит всем, в том числе и "мужественным парням". В одном из исследований упоминается, что депрессия от жизни в гей-комьюнити развивается в основном у маскулинных геев. Феминные гомосексуалы чаще совершают самоубийства, испытывают одиночество и страдают психическими заболеваниями, но маскулинные гомосексуалы также испытывают постоянную тревогу, чаще занимаются опасным сексом и употребляют наркотики или табак.
Вторая причина, по которой члены комьюнити находятся в состоянии постоянного сильного стресса, кроется не в том, почему мы отворачиваемся друг от друга, а в том, как мы это делаем. В последние десять лет традиционные места встреч геев - бары, ночные клубы, гей-сауны - стали исчезать, их место заняли социальные сети.
По крайней мере 70 % гомосексуалов в США используют приложения для знакомств, например, Grindr или Scruff. И если в 2000 году около 20 % пар знакомились в сети, то к 2010 году эта цифра составила уже 70 %. В то же время количество людей, знакомящихся друг с другом через друзей, упало с 30 до 12 %.
Обычно, когда мы слышим о шокирующей популярности приложений для знакомств в жизни гей-комьюнити (а Grindr сообщает, что пользователи в среднем проводят там по девяносто минут в день), это детали устрашающей истории про убийцу или гомофоба, который использует приложения для "отлова" своих жертв. Либо описание практик химсекса, получивших распространение в Лондоне и Нью-Йорке. И да, это проблемы. Но есть и другое, не такое заметное и громкое, но не менее серьезное последствие: для многих из нас приложения стали главным способом взаимодействия друг с другом. "Гораздо легче подцепить парня в Grindr, чем пойти в бар, - признается Адам. - Особенно, если вы недавно переехали в новый город, тогда приложения для знакомств и секса становятся частью вашей социальной жизни. Вам не нужно прилагать много усилий для установления контакта".
"У меня бывают моменты, когда я хочу почувствовать себя желанным, и я захожу в Grindr, - говорит Пол. - Я загружаю свое фото с голым торсом, и мне начинают сыпаться сообщения, где люди говорят мне, какой я сексуальный. Я чувствую себя хорошо в такие моменты, но из этого никогда ничего не получается, и мне перестают слать сообщения через пару дней. По ощущениям похоже, как будто у меня зуд из-за чесотки, но, сколько я ни чешу, зуд только усиливается".
Приложения вредны для гомосексуалов не только потому, что мы ими много пользуемся, но и потому, что они идеально подходят для укрепления наших негативных представлений о самих себе. Элдер - ученый, занимающийся исследованием посттравматических стрессовых расстройств. В 2015 году он провел ряд опросов, в ходе которых выяснилось, что 90 % геев хотят познакомиться с белым, высоким, молодым, крепким парнем маскулинного типа. Большинство из нас, с трудом соответствующих хотя бы одному критерию, не говоря уже о пяти, чувствуют себя из-за подобных запросов уродливыми.
Пол подтверждает эти слова. Он говорит, что весь "наэлектризован, ожидая отказа", как только открывает приложение. Джону, еще одному моему собеседнику, двадцать семь лет, его рост - метр восемьдесят два сантиметров, его мышцы пресса проступают под шерстяным свитером. И даже он жалуется, что большинство попыток остается без ответа, а на каждые десять часов, потраченных на разговоры через приложение, приходится только один час в кафе или само свидание.
Еще хуже дела обстоят у афро- и латиноамериканцев. Винсент, проводящий сеансы терапии в Департаменте общественного здравоохранения в Сан-Франциско, говорит, что национальные меньшинства получают в приложениях два типа реакций: отказ ("Извини, мне не нравятся темнокожие парни") и фетиш ("Привет! Мне так нравятся темнокожие парни"). Пайхан - иммигрант с Тайваня, проживающий в Сиэтле, показывает мне свою историю переписки в Grindr. Так же, как и у меня, там в основном "приветы" без ответа. Но в одном из полученных сообщений написано: "Азиииааат" - это как раз второй случай.
Конечно, "ничто не ново под луною". Уолт Одетс - психолог, занимающийся проблемами социальной изоляции с 1980 года, говорит, что гомосексуалы и раньше испытывали те же проблемы в гей-саунах, с которыми сейчас сталкиваются в Grindr. С единственной разницей, что в случае отказа в сауне, можно было продолжить разговор, иногда установить дружеские отношения или по крайней мере что-то, напоминающее положительный опыт общения. А в приложениях вас сразу игнорируют, если вы не отвечаете сексуальным и романтическим запросам.
Геи, с которыми я говорил, высказываются о приложениях для знакомств в том же ключе, что и гетеросексуалы об интернет-провайдере Comcast: "Все это паршиво, но что поделаешь?". В маленьких городах у вас часто нет выбора: приложения выполняют функцию гей-баров, поэтому приходится мириться с полным набором предрассудков.
Что интересно, во взрослой жизни приложения подкрепляют, а порой и усиливают синдром, который Пачанкис называет "Лучшей версией маленького мальчика". Пока дети взрослеют "в шкафу", их самооценка часто основывается на ожиданиях окружающих: хорошо учиться, преуспевать в спорте и так далее. Дети вырастают, но социальные нормы в собственном, теперь уже гейском, сообществе заставляют их сконцентрироваться на самооценке еще больше. Наша внешность, мужественность и сексуальное поведение - даже если нам удается конкурировать по всем этим параметрам, все, что мы имеем в итоге, - неизбежное чувство опустошения, когда наш "супермужественный желанный идеал" не оправдывает ожиданий.
"Мы часто проживаем свою жизнь глазами других людей", - говорит Алан Даунс, психолог, автор книги "Бархатная ярость", в которой он пишет о борьбе с чувством стыда и о желании быть принятым обществом. "Мы хотим много заниматься сексом, иметь отличную мускулатуру, статус - все, что дает мимолетное признание. Но в один прекрасный день мы просыпаемся, нам сорок лет, мы измотаны и спрашиваем себя: "И это все?" А затем начинается депрессия".
Перри Холкитис, профессор Нью-Йоркского университета, занимается исследованием различий в здоровье гомосексуалов и гетеросексуалов с начала 90-х годов. Он опубликовал четыре книги, посвященные гей-культуре, опрашивал людей, умирающих от ВИЧ, восстанавливающихся после зависимости от "клубных наркотиков" и пытающихся планировать свою свадьбу. Два года назад его восемнадцатилетний племянник Джеймс оказался на пороге его дома. Заметно нервничая, он усадил Холкитиса и его мужа на диван и объявил им, что он гей. "Мы сказали ему: "Прими наши поздравления! Твоя членская карточка и подарочный набор лежат в другой комнате", - вспоминает Холкитис. - Но он был так взволнован, что не понял шутки".
Джеймс вырос в округе Куинс, в большой любящей семье либеральных взглядов. Он посещал среднюю школу, где учились открытые геи. И все равно у него случилось эмоциональное расстройство. Разум его понимал, что все будет хорошо, но "быть в шкафу" - это не про разум, а про эмоции. В течение многих лет Джеймс убеждал себя, что никогда не совершит камин-аута. Ему не хотелось внимания, не хотелось отвечать на неудобные вопросы. Кроме того, он сам не мог разобраться со своей сексуальностью, не говоря уже о том, чтобы давать объяснения другим людям. Джеймс отчетливо помнит момент, когда решил никому не рассказывать. Ему было десять или одиннадцать лет, его родители решили отдохнуть на Лонг-Айленде. "Я помню, как стоял там, глядя на всю нашу семью, на детей, бегающих вокруг, и вдруг осознал, что у меня всего этого не будет. И я расплакался".
Я помню, что в том же возрасте то же открытие посетило и меня - и та же самая горечь. У Джеймса в 2007 году, у меня в 1992, у Холкитиса в 1977 году. Удивленный схожестью переживаний, Холкитис решил, что его следующая книга будет посвящена травме закрытости. "Даже сейчас - в Нью-Йорке, с понимающими родителями - процесс "выхода" требует усилий, - говорит он. - И, возможно, так будет всегда".
Что же нам с этим делать? Когда мы думаем о брачном законодательстве или законах о преступлениях на почве ненависти, мы подразумеваем, что они защищают наши права. Но мы не всегда осознаем, как законы в прямом смысле воздействуют на наше здоровье. Согласно исследованиям, резкий всплеск состояний тревожности и депрессий у гомосексуалов произошел в 2004 и 2005 годах, когда четырнадцать штатов приняли конституционные поправки, определяющие "брак" как союз между мужчиной и женщиной. Количество аффективных расстройств выросло на 37 %, употребление алкоголя - на 42 % и на 248 % выросло количество генерализованных тревожных расстройств.
Кажется, что эту удручающую статистику сложно объяснить, потому что законные права гомосексуалов, проживающих в этих штатах, никак не изменились. Мы не могли вступать в брак в штате Мичиган до принятия поправки, не смогли и после. Но законодательные акты символичны: таким образом большинство показало ЛГБТ-сообществу, что последнее ему не нужно.
И хуже всего, что уровень тревожности и депрессии вырос не только в этих штатах, но по всей стране. Кампания сработала. Прибавим сюда, что наша страна недавно выбрала себе в качестве президента ярко-оранжевое исчадие, чья администрация открыто пытается свести на нет все достижения, которых ЛГБТ-сообщество добилось за последние двадцать лет. И можем ли мы отделаться от такого недвусмысленного намека, который задевает все сообщество, в особенности молодых людей, пытающихся разобраться со своей идентичностью?
В целом считается, что любое обсуждение проблем психического здоровья гомосексуалов следует начинать с того, что происходит в школах. Несмотря на окружающий нас прогресс, американские образовательные учреждения все еще опасны для детей: с их честолюбивыми студенческими братствами, равнодушными учителями и реакционной политикой. Эмили Грейтек - руководитель исследований в организации GLSEN (Gay, Lesbian and Straight Education Network). Она рассказывает, что процент дискриминации и оскорблений подростков по признаку сексуальной ориентации совсем не снизился в период с 2005 по 2015 год. Более того, только в тридцати школьных округах страны действует антидискриминационный закон, защищающий студентов-геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров от дискриминации в учебных заведениях. В тысяче остальных округов проводится политика, благодаря которой учителя не могут разговаривать со студентами о гомосексуальности в позитивном ключе.
Из-за этих ограничений детям, которые учатся в таких школах, сложнее справится со стрессом меньшинства. Но, к счастью, ситуация и не требует, чтобы каждый учитель или братишка из команды по лакроссу стал в одночасье уважать всех гомосексуалов. Последние четыре года Николас Хек, исследователь из университета Маркетт, возглавляет группы поддержки студентов-гомосексуалов в старших классах. На которых они обсуждают свои взаимодействия с одноклассниками, учителями и родителями, а Николас пытается отделить обычный подростковый стресс от стресса, возникающего из-за сексуальности.
К примеру, родители одного из студентов оказывали на него давление в выборе специализации: они считали, что ему лучше заниматься искусством, а не финансами. У родителей были благие намерения - они пытались оградить сына от гомофобии, подразумевая, что в сфере искусства он с ней не столкнется. Но в результате сын пришел в крайнее состояние тревожности: не пойдет ли он на поводу чужих предрассудков, если откажется от дела, которым хочет заниматься? И если он будет обучаться в школе искусств и столкнется с издевательствами, сможет ли он рассказать об этом родителям?
Самое сложное, по словам Хека, - побудить подростков задавать такие вопросы вслух, потому что главной отличительной особенностью стресса меньшинства является поведение избегания. Подростки слышат уничижительные комментарии в свой адрес и предпочитают пойти на другой этаж или вставить наушники. Когда они говорят об этом учителям, а те лишь пожимают плечами, подростки перестают искать защиты у всех взрослых разом. Ученики, с которыми работает Хек, постепенно перестают брать на себя ответственность за то, что над ними издеваются. Они начинают понимать: несмотря на то, что они не могут изменить свое окружение, не нужно винить в этом себя.
Итак, тинэйджерам главное - отследить и не допустить развития стресса меньшинства. Но что делам нам - всем остальным, уже накопившим его в полном объеме? "Сейчас проводится много работы с подростками, но совершенно нет групп для тридцатилетних или сорокалетних людей", - говорит Сэлвей. Мы выстроили отдельные инфраструктуры вокруг психических заболеваний, борьбы с ВИЧ и злоупотребления наркотиками или алкоголем, хотя мы имеем все доказательства, подтверждающие, что это не три эпидемии, а одна.
Люди, чувствующие себя непринятыми, скорее начнут принимать спиртное и наркотики, что, вероятно, приведет к опасному сексу, а это в свою очередь - к опасности инфицирования ВИЧ, а потом - опять непринятие и так далее. В последние пят лет накопилось множество доказательств взаимосвязей, и многие психологи и эпидемиологи стали рассматривать эффект отчуждения среди гомосексуалов как синдемию - комплексную угрозу возникновения нескольких заболеваний, ни одно из которых нельзя вылечить по отдельности.
Пачанкис недавно провел рандомизированное контролируемое исследование когнитивно-поведенческой терапии по "принятию себя гомосексуалом". "После многих лет эмоционального избегания многие люди в действительности не понимают, что они чувствуют, - говорит он. - Ваш партнер говорит: "Я люблю тебя", а вы отвечаете: "Ну, а я люблю блины". Они расстаются с парнем из-за того, что тот оставил у них дома зубную щетку, в то же время огромное количество парней занимаются незащищенным сексом с незнакомыми людьми, просто потому что не умеют прислушиваться к собственной тревоге".
По словам Пачанкиса, эмоциональная отчужденность такого рода присутствует повсеместно. Многие мужчины, с которыми он работает, годами живут, не осознавая, что все, к чему они стремятся, - красивое тело, успешность в работе, желание быть лучше коллег, поиски идеального партнера на ночь в Grindr - лишь укрепляет их страх получения отказа. Обратив внимание своих пациентов на эти взаимосвязи, Пачанкис уже добился больших результатов: всего за три месяца у многих сократился процент тревожности, депрессивных состояний, употребления алкоголя и наркотиков. Теперь он планирует расширить исследование, чтобы больше участников из других городов имели возможность улучшить свою жизнь.
Данные решения кажутся многообещающими, но все еще недостаточными. Я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь приблизиться к показателям психического здоровья гетеросексуалов. Гетеросексуальных подростков всегда будет больше, мы всегда будем жить среди них в изоляции и в каком-то смысле всегда будем испытывать одиночество у себя дома, в школе и родном городе. Возможно, соблюдение дистанции с большинством - то, что заставляет нас страдать, - в то же время является источником нашего остроумия, жизнестойкости, эмпатии, а также потрясающих талантов одеваться, танцевать и петь в караоке. А еще нам следует признать: когда мы боремся за справедливые законы и лучшее отношение, мы также должны бороться и с собой, пытаться быть добрее друг к другу.
Во время интервью один из моих собеседников, Пол, сказал мне: "Геи убеждали себя, что все станет в порядке, как только закончится эпидемия СПИДа. Затем все должно было наладиться, когда нам разрешат вступать в брак. Сейчас мы говорим себе, что все будет хорошо, когда прекратятся оскорбления и дискриминация. Мы все ждем момента, когда наконец почувствуем, что не отличаемся от других. Но дело в том, что мы другие, и самое время принять этот факт и начать работать с ним".
Окончание. Начало >>
Ты идешь из дома своих родителей в гей-бар, где большинство людей под кайфом. И ты думаешь: это и есть мое сообщество? Больше похоже на чертовы джунгли!
Никто никогда не говорил Адаму о том, что не надо вести себя женственно. Но он, как и я, как и большинство из нас, каким-то образом этому научился. "Я никогда не волновался, что моя семья может испытывать неприязнь к геям, - говорит он. - Я часто проделывал всякие штуки: например, заворачивался в одеяло и пел, пританцовывая на заднем дворе. Моим родителям казалось, что это мило, так что однажды они сняли меня на видеокамеру и показали бабушке с дедушкой. Пока они все смотрели запись, я спрятался за диван, так мне было стыдно. Мне было всего шесть или, может, семь лет.
К моменту учебы в старших классах Адам так искусно научился маскироваться, что никто и не подозревал о том, что он гей. Но все же парень говорит теперь: "Я никому не мог доверять из-за того, что носил в себе. Мне приходилось взаимодействовать с миром, как будто я агент-одиночка".
В шестнадцать лет он совершил камин-аут, потом окончил университет, переехал в Сан-Франциско и стал работать в программе по профилактике ВИЧ. Чувство отчужденности, впрочем, не покинуло его и теперь. Тогда он нашел отдушину в сексе. "Это наш самый доступный ресурс в гей-сообществе. Ты убеждаешь себя, что если ты занимаешься с кем-то сексом, то у вас близость. В конечном итоге секс стал моим костылем".
Адам работал допоздна, поэтому приходил домой сильно уставшим. Там он выкуривал немного травки, наливал себе бокал вина и начинал искать парней в приложениях. Иногда приходили два или три парня один за другим: "Как только я закрывал дверь за чуваком, я понимал, что не чувствую удовлетворения, и шел искать кого-нибудь еще". Так продолжалось много лет. В прошлом году на День Благодарения он поехал к родителям и там ощутил навязчивую потребность заняться сексом, просто чтобы снять невыносимое напряжение. Когда Адам наконец нашел очередного партнера поблизости, готового к встрече, он побежал в комнату к родителям и стал рыться у них в ящиках в поисках виагры.
- Это и был тот самый предел? - спрашиваю я.
- Да. Третий или четвертый по счету.
Сейчас Адам проходит программу "12 шагов" по лечению сексуальной зависимости. У него не было секса шесть недель. До этого момента самым длинным перерывом было четыре дня.
"Есть люди, которые много занимаются сексом, потому что им это приятно и весело. И тут все нормально. Но я пытался получить от секса то, чего там не было: поддержку и дружеское общение. Потому что так я мог ничего не делать со своей жизнью: я продолжал отрицать наличие проблем, уверяя себя, что я "вышел из шкафа", переехал в Сан-Франциско и сделал все, что должен был сделать, будучи гомосексуалом".
Много десятилетий психологи придерживались мнения, что ключевой этап формирования идентичности гомосексуалов - камин-аут. Это водораздел, после которого мы наконец приходим в согласие с собой и можем начать строить жизнь среди людей, которые прошли через схожий опыт. Но за последние десять лет стало очевидно: камин-аут делает ситуацию только сложнее. Во всяком случае, в исследовании, опубликованном в 2015 году, говорится, что уровень тревожности и депрессивных расстройств выше у мужчин, которые недавно перестали скрывать свою сексуальную ориентацию, чем у тех, кто еще "в шкафу". "Ты как бабочка выпархиваешь из шкафа, но в гей-сообществе из тебя быстро выбивают весь идеализм, - признается Адам. - Когда я предпринимал первые попытки, я поехал в Западный Голливуд, мне казалось, что там мои люди. Но оказался в ужасе: для подростков там совсем недружелюбная атмосфера".
"Я перестал скрываться, когда мне исполнилось семнадцать лет, - рассказывает Пол, разработчик программного обеспечения. - Я переехал в гейский квартал, мне хотелось влюбиться, хотелось чувств, как у гетеросексуалов, которых я видел в кино. Но в итоге я почувствовал себя куском мяса. Все стало настолько плохо, что мне приходилось ходить за продуктами в дальний магазин и тратить на это сорок минут вместо десяти, лишь бы не идти по "нашей улице".
Фраза, которую употребляют теперь многие и Пол в том числе - травмированный повторно: "Ты растешь с ощущением одиночества, накапливая свой невеселый багаж, потом едешь в Челси, Бойз-таун или Кастро, думая, что здесь тебя примут таким, какой ты есть. И тут ты осознаешь, что у каждого есть свой багаж. Внезапно от тебя отворачиваются не из-за гомосексуальности, а по другим разнообразным причинам: твой вес, доход или раса. Детишки, которых травили в школе, выросли и сами стали издеваться над людьми".
"Гомосексуалы, в сущности, не очень хорошо относятся друг к другу", - говорит Джон, еще один мой собеседник. В массовой культуре дрэг-квинс хорошо известны своими способностями унижать других, и все это воспринимается как шуточки. Но уровень озлобленности у всех нас патологический. Огромный кусок жизни мы проводим в смятении и лжи, но нам неудобно показывать это другим людям. И мы отвечаем миру той же монетой - мерзостью и ожесточением.
Любой известный мне гомосексуал таскает за собой груз хамства, которое выплеснули на него другие гомосексуалы. Однажды я пришел на свидание, и парень, ожидавший меня, сразу поднялся, сказал, что я ниже, чем кажусь на фотографии, и ушел. Алекс, работающий инструктором по фитнесу, как-то имел диалог с одним парнем из его команды пловцов в таком ключе: "Я не буду обращать внимание на твое лицо, если ты займешься со мной сексом без презерватива". Мартин - британец, живущий в Польше, набрал около пяти килограммов с тех пор, как переехал туда. На Рождество он получил сообщение через Grindr: "Раньше ты был таким сексуальным. Как жаль, что ты все испортил".
В других группах меньшинств жизнь в сообществе похожих на тебя людей приводит к меньшему уровню тревожности и депрессии. Человеку становится легче, если он знает, что рядом с ним люди, инстинктивно понимающие его. У нас же наблюдается обратный эффект. В нескольких исследованиях упоминалось, что переезд в гей-квартал скорее привнесет в вашу жизнь больше рискованного секса и употребления метамфетамина, чем занятий спортом или участия в волонтерских программах.
Более того, в нескольких исследованиях сообщается, что геи, тесно связанные с сообществом, меньше довольны своими романтическими отношениями. "Гомосексуалы и бисексуалы много говорят о том, что ЛГБТ-сообщество - постоянный источник стресса в их жизни, - согласен с этой мыслью Пачанкис. - Основная причина происходящего в том, что дискриминация внутри своей группы наносит больше вреда психическому здоровью, чем ситуация, когда от вас отвернулось большинство", - уверен он. "Большинство легко игнорировать: закатить глаза и показать средний палец людям, которым вы не нравитесь по разным причинам, несложно. Вы не нуждаетесь в их одобрении, - говорит он. - Но непринятие в гей-сообществе равносильно потере единственного шанса на дружбу и любовь. Когда вас отталкивают "ваши люди", вам бывает больнее, потому что именно они и нужны вам".
Исследователи, с которыми я говорил, указывают две причины, по которым мы, гомосексуалы, наносим вред друг другу. Первая причина, о которой часто вспоминают: мы грубы, потому что мы мужчины. "Проблемы маскулинности необычайно раздуты в нашем сообществе, нам постоянно надо ее изображать, доказывать и накапливать, - убежден Пачанкис. - Стоит поставить ее под сомнение, и сразу выясняется, сколько глупостей может натворить гомосексуальный мужчина: от демонстрации агрессивных поз до необоснованных финансовых рисков".
По словам Дейна Викера - клинического психолога и ученого из Университета Дьюка, именно так можно объяснить распространение негативного отношения к мужчинам с феминными чертами в гей-комьюнити. Большинство гомосексуалов хотели бы встречаться с мужчинами ярко выраженного маскулинного типа и сами хотели бы выглядеть более мужественно. Возможно, потому что такие мужчины, как показала история, лучше вливаются в общество гетеросексуалов. А может, дело во внутренней гомофобии, а именно в стереотипном восприятии мужчины с феминными чертами как пассивного партнера в анальном сексе.
В ходе одного лонгитюдного исследования выяснилось, что чем больше проходит времени с момента камин-аута, тем выше у гомосексуала вероятность идентификации себя как "универсала" или "актива". Исследователи признают, что намеренные попытки выглядеть мужественно и самоопределение в другой сексуальной роли - своего рода манипуляция для достижения высокого "эротического капитала" в сообществе, что-то вроде похода в спортзал или выщипывания бровей.
"Я стал ходить в спортзал только по одной причине. Я хотел казаться правдоподобным "активом". Я считал себя слишком тощим и женственным и боялся, что "пассивы" будут считать меня одним из них, - признается Мартин. - Чтобы этого избежать, я стал симулировать мужественное поведение. Мой парень недавно заметил, что я до сих пор специально понижаю голос, когда заказываю напитки: остаточный эффект первых нескольких лет после камин-аута, когда мне казалось, что я должен говорить как Кристиан Бейл в роли Бэтмена, чтобы меня звали на свидания".
Гранту двадцать один год, он вырос на Лонг-Айленде, а сейчас живет в Адской кухне (район Манхэттена) и тоже говорит, что раньше стеснялся своей манеры стоять: руки на бедрах, нога чуть-чуть отставлена, будто он из "Рокетс", популярного женского танцевального коллектива.
Учась на втором курсе, он стал наблюдать за своими учителями-мужчинами, чтобы копировать их манеру: ноги широко расставлены, руки по швам. Впрочем, демонстративное маскулинное поведение вредит всем, в том числе и "мужественным парням". В одном из исследований упоминается, что депрессия от жизни в гей-комьюнити развивается в основном у маскулинных геев. Феминные гомосексуалы чаще совершают самоубийства, испытывают одиночество и страдают психическими заболеваниями, но маскулинные гомосексуалы также испытывают постоянную тревогу, чаще занимаются опасным сексом и употребляют наркотики или табак.
Вторая причина, по которой члены комьюнити находятся в состоянии постоянного сильного стресса, кроется не в том, почему мы отворачиваемся друг от друга, а в том, как мы это делаем. В последние десять лет традиционные места встреч геев - бары, ночные клубы, гей-сауны - стали исчезать, их место заняли социальные сети.
По крайней мере 70 % гомосексуалов в США используют приложения для знакомств, например, Grindr или Scruff. И если в 2000 году около 20 % пар знакомились в сети, то к 2010 году эта цифра составила уже 70 %. В то же время количество людей, знакомящихся друг с другом через друзей, упало с 30 до 12 %.
Обычно, когда мы слышим о шокирующей популярности приложений для знакомств в жизни гей-комьюнити (а Grindr сообщает, что пользователи в среднем проводят там по девяносто минут в день), это детали устрашающей истории про убийцу или гомофоба, который использует приложения для "отлова" своих жертв. Либо описание практик химсекса, получивших распространение в Лондоне и Нью-Йорке. И да, это проблемы. Но есть и другое, не такое заметное и громкое, но не менее серьезное последствие: для многих из нас приложения стали главным способом взаимодействия друг с другом. "Гораздо легче подцепить парня в Grindr, чем пойти в бар, - признается Адам. - Особенно, если вы недавно переехали в новый город, тогда приложения для знакомств и секса становятся частью вашей социальной жизни. Вам не нужно прилагать много усилий для установления контакта".
"У меня бывают моменты, когда я хочу почувствовать себя желанным, и я захожу в Grindr, - говорит Пол. - Я загружаю свое фото с голым торсом, и мне начинают сыпаться сообщения, где люди говорят мне, какой я сексуальный. Я чувствую себя хорошо в такие моменты, но из этого никогда ничего не получается, и мне перестают слать сообщения через пару дней. По ощущениям похоже, как будто у меня зуд из-за чесотки, но, сколько я ни чешу, зуд только усиливается".
Приложения вредны для гомосексуалов не только потому, что мы ими много пользуемся, но и потому, что они идеально подходят для укрепления наших негативных представлений о самих себе. Элдер - ученый, занимающийся исследованием посттравматических стрессовых расстройств. В 2015 году он провел ряд опросов, в ходе которых выяснилось, что 90 % геев хотят познакомиться с белым, высоким, молодым, крепким парнем маскулинного типа. Большинство из нас, с трудом соответствующих хотя бы одному критерию, не говоря уже о пяти, чувствуют себя из-за подобных запросов уродливыми.
Пол подтверждает эти слова. Он говорит, что весь "наэлектризован, ожидая отказа", как только открывает приложение. Джону, еще одному моему собеседнику, двадцать семь лет, его рост - метр восемьдесят два сантиметров, его мышцы пресса проступают под шерстяным свитером. И даже он жалуется, что большинство попыток остается без ответа, а на каждые десять часов, потраченных на разговоры через приложение, приходится только один час в кафе или само свидание.
Еще хуже дела обстоят у афро- и латиноамериканцев. Винсент, проводящий сеансы терапии в Департаменте общественного здравоохранения в Сан-Франциско, говорит, что национальные меньшинства получают в приложениях два типа реакций: отказ ("Извини, мне не нравятся темнокожие парни") и фетиш ("Привет! Мне так нравятся темнокожие парни"). Пайхан - иммигрант с Тайваня, проживающий в Сиэтле, показывает мне свою историю переписки в Grindr. Так же, как и у меня, там в основном "приветы" без ответа. Но в одном из полученных сообщений написано: "Азиииааат" - это как раз второй случай.
Конечно, "ничто не ново под луною". Уолт Одетс - психолог, занимающийся проблемами социальной изоляции с 1980 года, говорит, что гомосексуалы и раньше испытывали те же проблемы в гей-саунах, с которыми сейчас сталкиваются в Grindr. С единственной разницей, что в случае отказа в сауне, можно было продолжить разговор, иногда установить дружеские отношения или по крайней мере что-то, напоминающее положительный опыт общения. А в приложениях вас сразу игнорируют, если вы не отвечаете сексуальным и романтическим запросам.
Геи, с которыми я говорил, высказываются о приложениях для знакомств в том же ключе, что и гетеросексуалы об интернет-провайдере Comcast: "Все это паршиво, но что поделаешь?". В маленьких городах у вас часто нет выбора: приложения выполняют функцию гей-баров, поэтому приходится мириться с полным набором предрассудков.
Что интересно, во взрослой жизни приложения подкрепляют, а порой и усиливают синдром, который Пачанкис называет "Лучшей версией маленького мальчика". Пока дети взрослеют "в шкафу", их самооценка часто основывается на ожиданиях окружающих: хорошо учиться, преуспевать в спорте и так далее. Дети вырастают, но социальные нормы в собственном, теперь уже гейском, сообществе заставляют их сконцентрироваться на самооценке еще больше. Наша внешность, мужественность и сексуальное поведение - даже если нам удается конкурировать по всем этим параметрам, все, что мы имеем в итоге, - неизбежное чувство опустошения, когда наш "супермужественный желанный идеал" не оправдывает ожиданий.
"Мы часто проживаем свою жизнь глазами других людей", - говорит Алан Даунс, психолог, автор книги "Бархатная ярость", в которой он пишет о борьбе с чувством стыда и о желании быть принятым обществом. "Мы хотим много заниматься сексом, иметь отличную мускулатуру, статус - все, что дает мимолетное признание. Но в один прекрасный день мы просыпаемся, нам сорок лет, мы измотаны и спрашиваем себя: "И это все?" А затем начинается депрессия".
Перри Холкитис, профессор Нью-Йоркского университета, занимается исследованием различий в здоровье гомосексуалов и гетеросексуалов с начала 90-х годов. Он опубликовал четыре книги, посвященные гей-культуре, опрашивал людей, умирающих от ВИЧ, восстанавливающихся после зависимости от "клубных наркотиков" и пытающихся планировать свою свадьбу. Два года назад его восемнадцатилетний племянник Джеймс оказался на пороге его дома. Заметно нервничая, он усадил Холкитиса и его мужа на диван и объявил им, что он гей. "Мы сказали ему: "Прими наши поздравления! Твоя членская карточка и подарочный набор лежат в другой комнате", - вспоминает Холкитис. - Но он был так взволнован, что не понял шутки".
Джеймс вырос в округе Куинс, в большой любящей семье либеральных взглядов. Он посещал среднюю школу, где учились открытые геи. И все равно у него случилось эмоциональное расстройство. Разум его понимал, что все будет хорошо, но "быть в шкафу" - это не про разум, а про эмоции. В течение многих лет Джеймс убеждал себя, что никогда не совершит камин-аута. Ему не хотелось внимания, не хотелось отвечать на неудобные вопросы. Кроме того, он сам не мог разобраться со своей сексуальностью, не говоря уже о том, чтобы давать объяснения другим людям. Джеймс отчетливо помнит момент, когда решил никому не рассказывать. Ему было десять или одиннадцать лет, его родители решили отдохнуть на Лонг-Айленде. "Я помню, как стоял там, глядя на всю нашу семью, на детей, бегающих вокруг, и вдруг осознал, что у меня всего этого не будет. И я расплакался".
Я помню, что в том же возрасте то же открытие посетило и меня - и та же самая горечь. У Джеймса в 2007 году, у меня в 1992, у Холкитиса в 1977 году. Удивленный схожестью переживаний, Холкитис решил, что его следующая книга будет посвящена травме закрытости. "Даже сейчас - в Нью-Йорке, с понимающими родителями - процесс "выхода" требует усилий, - говорит он. - И, возможно, так будет всегда".
Что же нам с этим делать? Когда мы думаем о брачном законодательстве или законах о преступлениях на почве ненависти, мы подразумеваем, что они защищают наши права. Но мы не всегда осознаем, как законы в прямом смысле воздействуют на наше здоровье. Согласно исследованиям, резкий всплеск состояний тревожности и депрессий у гомосексуалов произошел в 2004 и 2005 годах, когда четырнадцать штатов приняли конституционные поправки, определяющие "брак" как союз между мужчиной и женщиной. Количество аффективных расстройств выросло на 37 %, употребление алкоголя - на 42 % и на 248 % выросло количество генерализованных тревожных расстройств.
Кажется, что эту удручающую статистику сложно объяснить, потому что законные права гомосексуалов, проживающих в этих штатах, никак не изменились. Мы не могли вступать в брак в штате Мичиган до принятия поправки, не смогли и после. Но законодательные акты символичны: таким образом большинство показало ЛГБТ-сообществу, что последнее ему не нужно.
И хуже всего, что уровень тревожности и депрессии вырос не только в этих штатах, но по всей стране. Кампания сработала. Прибавим сюда, что наша страна недавно выбрала себе в качестве президента ярко-оранжевое исчадие, чья администрация открыто пытается свести на нет все достижения, которых ЛГБТ-сообщество добилось за последние двадцать лет. И можем ли мы отделаться от такого недвусмысленного намека, который задевает все сообщество, в особенности молодых людей, пытающихся разобраться со своей идентичностью?
В целом считается, что любое обсуждение проблем психического здоровья гомосексуалов следует начинать с того, что происходит в школах. Несмотря на окружающий нас прогресс, американские образовательные учреждения все еще опасны для детей: с их честолюбивыми студенческими братствами, равнодушными учителями и реакционной политикой. Эмили Грейтек - руководитель исследований в организации GLSEN (Gay, Lesbian and Straight Education Network). Она рассказывает, что процент дискриминации и оскорблений подростков по признаку сексуальной ориентации совсем не снизился в период с 2005 по 2015 год. Более того, только в тридцати школьных округах страны действует антидискриминационный закон, защищающий студентов-геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров от дискриминации в учебных заведениях. В тысяче остальных округов проводится политика, благодаря которой учителя не могут разговаривать со студентами о гомосексуальности в позитивном ключе.
Из-за этих ограничений детям, которые учатся в таких школах, сложнее справится со стрессом меньшинства. Но, к счастью, ситуация и не требует, чтобы каждый учитель или братишка из команды по лакроссу стал в одночасье уважать всех гомосексуалов. Последние четыре года Николас Хек, исследователь из университета Маркетт, возглавляет группы поддержки студентов-гомосексуалов в старших классах. На которых они обсуждают свои взаимодействия с одноклассниками, учителями и родителями, а Николас пытается отделить обычный подростковый стресс от стресса, возникающего из-за сексуальности.
К примеру, родители одного из студентов оказывали на него давление в выборе специализации: они считали, что ему лучше заниматься искусством, а не финансами. У родителей были благие намерения - они пытались оградить сына от гомофобии, подразумевая, что в сфере искусства он с ней не столкнется. Но в результате сын пришел в крайнее состояние тревожности: не пойдет ли он на поводу чужих предрассудков, если откажется от дела, которым хочет заниматься? И если он будет обучаться в школе искусств и столкнется с издевательствами, сможет ли он рассказать об этом родителям?
Самое сложное, по словам Хека, - побудить подростков задавать такие вопросы вслух, потому что главной отличительной особенностью стресса меньшинства является поведение избегания. Подростки слышат уничижительные комментарии в свой адрес и предпочитают пойти на другой этаж или вставить наушники. Когда они говорят об этом учителям, а те лишь пожимают плечами, подростки перестают искать защиты у всех взрослых разом. Ученики, с которыми работает Хек, постепенно перестают брать на себя ответственность за то, что над ними издеваются. Они начинают понимать: несмотря на то, что они не могут изменить свое окружение, не нужно винить в этом себя.
Итак, тинэйджерам главное - отследить и не допустить развития стресса меньшинства. Но что делам нам - всем остальным, уже накопившим его в полном объеме? "Сейчас проводится много работы с подростками, но совершенно нет групп для тридцатилетних или сорокалетних людей", - говорит Сэлвей. Мы выстроили отдельные инфраструктуры вокруг психических заболеваний, борьбы с ВИЧ и злоупотребления наркотиками или алкоголем, хотя мы имеем все доказательства, подтверждающие, что это не три эпидемии, а одна.
Люди, чувствующие себя непринятыми, скорее начнут принимать спиртное и наркотики, что, вероятно, приведет к опасному сексу, а это в свою очередь - к опасности инфицирования ВИЧ, а потом - опять непринятие и так далее. В последние пят лет накопилось множество доказательств взаимосвязей, и многие психологи и эпидемиологи стали рассматривать эффект отчуждения среди гомосексуалов как синдемию - комплексную угрозу возникновения нескольких заболеваний, ни одно из которых нельзя вылечить по отдельности.
Пачанкис недавно провел рандомизированное контролируемое исследование когнитивно-поведенческой терапии по "принятию себя гомосексуалом". "После многих лет эмоционального избегания многие люди в действительности не понимают, что они чувствуют, - говорит он. - Ваш партнер говорит: "Я люблю тебя", а вы отвечаете: "Ну, а я люблю блины". Они расстаются с парнем из-за того, что тот оставил у них дома зубную щетку, в то же время огромное количество парней занимаются незащищенным сексом с незнакомыми людьми, просто потому что не умеют прислушиваться к собственной тревоге".
По словам Пачанкиса, эмоциональная отчужденность такого рода присутствует повсеместно. Многие мужчины, с которыми он работает, годами живут, не осознавая, что все, к чему они стремятся, - красивое тело, успешность в работе, желание быть лучше коллег, поиски идеального партнера на ночь в Grindr - лишь укрепляет их страх получения отказа. Обратив внимание своих пациентов на эти взаимосвязи, Пачанкис уже добился больших результатов: всего за три месяца у многих сократился процент тревожности, депрессивных состояний, употребления алкоголя и наркотиков. Теперь он планирует расширить исследование, чтобы больше участников из других городов имели возможность улучшить свою жизнь.
Данные решения кажутся многообещающими, но все еще недостаточными. Я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь приблизиться к показателям психического здоровья гетеросексуалов. Гетеросексуальных подростков всегда будет больше, мы всегда будем жить среди них в изоляции и в каком-то смысле всегда будем испытывать одиночество у себя дома, в школе и родном городе. Возможно, соблюдение дистанции с большинством - то, что заставляет нас страдать, - в то же время является источником нашего остроумия, жизнестойкости, эмпатии, а также потрясающих талантов одеваться, танцевать и петь в караоке. А еще нам следует признать: когда мы боремся за справедливые законы и лучшее отношение, мы также должны бороться и с собой, пытаться быть добрее друг к другу.
Во время интервью один из моих собеседников, Пол, сказал мне: "Геи убеждали себя, что все станет в порядке, как только закончится эпидемия СПИДа. Затем все должно было наладиться, когда нам разрешат вступать в брак. Сейчас мы говорим себе, что все будет хорошо, когда прекратятся оскорбления и дискриминация. Мы все ждем момента, когда наконец почувствуем, что не отличаемся от других. Но дело в том, что мы другие, и самое время принять этот факт и начать работать с ним".
Смотрите также
Актер Каран Брар совершил камин-аут как бисексуал и рассказал о преодолении депрессии
Тень отчаяния: новые данные о суицидальном риске среди ВИЧ-положительных людей
[ВИДЕО] Эллиот Пейдж: "Я стал настоящим, благодаря трансгендерному переходу!.."
Взлом! Смерть!.. Исцеление? Джош Зайтер попал в психушку после мнимой смерти
ВИЧ-позитивные чаще других ищут психологической помощи: ученые раскрыли причины
Трансгендерный кризис: Более 80 % взрослых трансгендеров в США думали о самоубийстве
В "Центре Т" сообщили о случаях суицида на фоне запрета смены пола
Стиль 
Здоровье
Как диета может улучшить ваше психическое здоровье
Психология Психология личности
"Зависаю в Интернете": контролируемое потребление или зависимость
Здоровье
Большинство людей даже не догадываются, что рацион питания оказывает мощное влияние на работу мозга и на психическое здоровье.
Наука Психология Психология личности
Интернет-зависимость - это патологическое состояние, которое сопровождается избыточным использованием Сети. Ее называют болезнью XXI века. Впервые об этой форме зависимости стало известно в 1995 году.
Стиль:
Другие материалы
самые популярные
последние материалы
Крис Эванс случайно засветил фото члена: Капитан Америка-младший сразу вырвался в тренды Twitter Снимался ли боец UFC Махмуд Мурадов в чешском гей-порно? Звезда регби Курт Кейпвелл в юности снялся в гей-порно: "Я отчаянно нуждался в деньгах" Бывший боец MMA Саймон Мэрини теперь котлетит парней в гей-порно Ученые стали на шаг ближе к созданию эффективной вакцины от ВИЧ Испытания на людях "прививки от ВИЧ" прошли успешно - она может прийти на смену таблеткам Скучающие на карантине мужчины запустили новый челлендж - удержи бутылку шампуня без рук 
