"Убьют, не свои, так чужие": гей о жизни в Чечне и бегстве из России

Гомосексуал из Чечни, покинувший Россию после задержания, рассказал "Кавказскому узлу", как живут в республике люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией и как сложилась судьба его знакомых по ЛГБТ-сообществу после начала массовых облав на геев. По словам мужчины, ему удалось избежать пыток, но его близкого друга силовики жестоко истязали, а трое знакомых мужчин были убиты.

По данным российской ЛГБТ-сети, в конце декабря 2018 года в Чечне началась новая волна гонений на геев - были задержаны не менее 40 человек за их предполагаемую или реальную сексуальную ориентацию. Каждый задержанный выдает силовикам сведения о своих знакомых, а всех желающих уехать из республики начали связывать с ЛГБТ-сообществом, сообщили источники "Кавказского узла".

"ИХ ИЗБИВАЛИ, СНИМАЛИ НА КАМЕРУ, ШАНТАЖИРОВАЛИ"

"Кавказский узел" (КУ): Магомед, вы уроженец Чечни? Когда вы осознали свою сексуальную ориентацию?

Магомед: Я родился в Чечне. Там остались мои родственники - мать, отец, сестры. Свою ориентацию осознал после первого гомосексуального опыта, в 18 лет.

К.У.: До того как начались преследования, знал ли кто-то из родственников и знакомых о вашей ориентации?

М.: Нет. Знали только те, с кем я встречался, как говорится, "друзья по теме". Никаких конфликтов в семье по этому поводу не было.

К.У.: Как вы общались с людьми "вне темы"? Не было ли страха, что о ваших гомосексуальных связях станет известно широкому кругу лиц?

М.: Конечно, страшно. Гомосексуалам страшно жить не только в Чечне, но и вообще в России. Только в Чечне, в отличие от остальных регионов, где могут избить, покалечить, что-то отобрать, гомосексуалу грозит смерть. Убьют, если не свои, так чужие, и никто не объявит кровной мести, потому что убили "п***ра", "сделали благо" семье.

Я не знакомился с "посторонними" людьми. Я знал, чем это чревато по опыту других молодых ребят, которые попадались гомофобам. Первое время молодые люди знакомились на Mail.ru, затем появились разные мобильные приложения с чатами. После знакомства назначали встречу, там-то ребят и ловили. Их избивали, снимали на камеру, шантажировали. Убийства начались совсем недавно.

К.У.: Сложно ли было вам заводить отношения и скрывать их от посторонних глаз?

М.: Очень сложно. Представьте, если бы семье натуралов пришлось бы скрывать свои отношения и детей, не показываться в обществе. У нас, геев, такие же отношения, за исключением детей. Приходилось скрывать и от родных, и от коллег, и от друзей, и от сокурсников. Это сложно и больно: к примеру, приходилось выдумывать, почему у нас на семейном празднике сидит чужой человек.

К.У.: Когда информация о вашей ориентации перестала быть тайной для окружающих?

М.: После того, как меня поймали силовики.

К.У.: Скольких других геев к тому времени вы знали в Чечне?

М.: Всех, кого впоследствии спасла ЛГБТ-сеть.

К.У.: Речь идет о примерно 150 людях, как говорил глава ЛГБТ-сети Игорь Кочетков.

М.: Именно так.

К.У.: До задержания вы что-то слышали о фактах преследования? О тюрьмах для гомосексуалов в Чечне?

М.: С самого начала репрессий в отношении гомосексуалов вся наша компания о них знала. Гомосексуалы, особенно в Чечне, - достаточно сплоченное и крепкое сообщество. Мы можем быть собой лишь с такими же, как мы, поэтому связи [между представителями ЛГБТ] очень устойчивы.

Когда появилась первая информация [о преследованиях], я сразу же разослал ее своим [знакомым], кому мог. Часть людей, как это обычно бывает, отнеслись к сообщениям скептически - мол, я хорошо скрываюсь, со мной ничего не произойдет. А потом начались пытки.

К.У: Среди приближенных к руководству Чечни есть люди, которые успешно скрывают свою гомосексуальность?

М.: Да. Я знаю их. Они вполне нормально работают.

К.У.: Семьи, которые самостоятельно расправились с родственниками-геями, пытаются скрывать этот факт от общества и объяснять исчезновение человека отъездом или чаще открыто говорят, что он убит?

М.: Никто эту тему открыто не поднимает. И с семьей на эту тему никто говорить не будет. Смерть человека уже очистила род, считают чеченцы. И если об этом напоминать, то за свои слова придется отвечать.

К.У.: Ваша семья знает о вашей сексуальной ориентации?

М.: Мужская часть нет. Если бы узнали, меня бы тут не было.

"МЕНЯ СДАЛИ ПОД ПЫТКАМИ"

К.У.: Как именно началось ваше преследование? Было ли это связано с каким-то конкретным инцидентом - например, кто-то из силовиков отобрал мобильный телефон с фотографиями?

М.: Меня сдали под пытками. Весной 2017 года одного из гомосексуалов в неадекватном состоянии задержала полиция. Стоит отметить, что в Чечне пить [местным жителям] категорически нельзя. В телефоне молодого человека была обнаружена личная переписка с любовником и фотографии с ним, а также обширная база телефонов. Моего контакта там не было, так как свой адрес и телефон я давал только очень узкому кругу людей, но на меня вышли через другого задержанного, которого схватили по той самой базе. Меня остановили на одном из постов Грозного при проверке документов, отвезли в отдел полиции. Недолго продержав, отпустили, но поставили условие - я должен исчезнуть из Чечни, а желательно и из России.

Обстоятельства своего освобождения собеседник по соображениям безопасности не озвучил, поэтому "Кавказский узел" не стал далее расспрашивать о подробностях.

К.У.: Вам удалось избежать пыток?

М.: Да, со мной такого не случилось, но пытали моего близкого друга. Две недели его держали в подвале, избивали, пытали током, не давали ни еды, ни воды. Он выжил лишь благодаря тому, что ему позволяли молиться - во время омовения удавалось хлебнуть воды.

К.У.: Официально ему было предъявлено какое-то обвинение?

М.: Его пытали за то, что он гомосексуал, это и было обвинением. Никакого уголовного или административного дела в отношении него не заводилось, просто пытали.

Были случаи, когда в отношении нескольких гомосексуалов возбуждались дела. Это делалось для шантажа: мол, мы тебя посадим, убьем, как террориста. Но, насколько мне известно, ни одно дело до суда так и не дошло. В основном [у этих людей] были толерантные семьи, родители не обращали внимания на сексуальную ориентацию сына. Когда силовики понимали, что рассказывать семье бесполезно, пугали уголовным преследованием, но [в итоге этих людей] убили.

К.У.: Ваш товарищ был один в том подвале?

М.: Воспользовавшись его телефоном, силовики вышли еще на трех человек, один из которых, кстати, не был геем. Что произошло с ними, я не знаю. После того как мой друг вышел, мы быстро уехали.

К.У: Вам известны конкретные имена и должности людей, которые пытали вашего друга и других знакомых? Какое положение в обществе, какого уровня должности занимают те, кто организует облавы и пытки?

М.: Я не хочу сейчас это озвучивать. Но данные есть у Игоря Кочеткова.

К.У.: Вы сказали, что некоторые задержанные были убиты. Кто эти люди?

М.: Мне известно о трех убитых гомосексуалах: двух молодых людях и одном человеке постарше. Последнего пытали и избивали, в результате чего он умер, его труп просто отдали родственникам. Другой парень - это член известной в Чечне обеспеченной семьи, находящейся при (власти). Он был избит до полусмерти. Узнав, кто он, силовики привезли его родным и отдали, сказали: "Сами разбирайтесь". Семья сама его добила. Третий гомосексуал был избит, вывезен к родному дому, где и скончался - скорая не смогла помочь.

К.У: Известно, что многим задержанным приходилось заплатить силовикам за молчание и за освобождение, некоторые говорили о систематическом вымогательстве. Вы знаете, какие суммы геи вынуждены были платить?

М.: По-разному. В мае 2017 года это было порядка 200-300 тысяч рублей, иногда доходило до 500 тысяч. Это зависело от уровня благосостояния человека - какую должность занимал, где работал. С голого штаны не снимешь. Если же дошло до семьи, то уже смотрели на ее состояние.

К.У.: Почему вас отпустили?

М.: На этот вопрос я вам не отвечу.

К.У.: Когда вы решили обратиться в ЛГБТ-сеть?

М.: После освобождения товарища. Мы сразу же связались с одним из сотрудников, с которым до сих пор поддерживаем добрые отношения, и тот сказал: "Срочно берите паспорта, ничего больше, и вылетайте в Москву". В течение недели мы переехали в Махачкалу, а оттуда направились в столицу.

К.У.: Обращались ли в госорганы? Например, в прокуратуру?

М.: Вы с ума сошли? [смеется]

К.У.: С точки зрения переезда были сложности? Брали ли какие-то вещи? Или бросили все?

М.: У нас была только ручная кладь - по спортивной сумке, где было самое необходимое: штаны, футболка, зубная щетка. Мы не в турпоездку летели, мы бежали из страны.

"МНЕ ХОЧЕТСЯ ВЕРНУТЬСЯ В МОЙ ДОМ"

К.У.: Сейчас вы находитесь в одной из европейских стран. Удалось ли вам получить политическое убежище?

М.: Мне повезло: спустя две недели после приезда меня принял генеральный консул страны, где я нахожусь, и сразу же были готовы документы [о получении политического убежища].

К.У.: Что с вашим другом?

М.: Мы полетели в разные страны, но соседние. У него все в порядке.

К.У.: Вы опасаетесь, что кто-то будет вас преследовать за рубежом?

М.: Конечно. Преследование осуществляется уже не чеченскими силовиками, а членами чеченских диаспор. Если они узнают, что ты гей, то могут избить и убить. Наиболее известный случай преследования - это история Мовсара Эскерханова.

К.У.: Если ситуация изменится в лучшую сторону, вы бы хотели вернуться в Россию и конкретно в Чечню?

М.: Конечно, мне хочется вернуться в мой дом. Я тут один, у меня никого нет. Очень нелегко оторваться от семьи, друзей, уехать на всю жизнь. Одна мысль, что я не увижу родных, уже убивает. Я поддерживаю связь только с женской частью семьи. Женщины меня прикрывают - говорят, что я в Европе работаю.

К.У.: Реакция властей и силового блока в Чечне на гомосексуалистов известна. Вы говорите, что и общество относится крайне негативно, но женщины терпимы к вашей сексуальной ориентации...

М.: [Женщины] смирились. Они милосерднее мужчин, и для них я, в первую очередь, сын и брат, а не гей. Они не хотели бы лишиться родственника. Сексуальная ориентация - не повод для убийства.

К.У: Чем вы объясняете тот факт, что в Чечне привечают некоторых звезд шоу-бизнеса, которые имеют репутацию гомосексуалистов?

М.: Они же не чеченцы. Во-первых, их привозят в качестве медийных персон. Во-вторых, таким образом они открещиваются от того, что преследуют и убивают геев.

К.У.: Каких действий вы бы рекомендовали гомосексуалам избегать в Чечне?

М.: Совет тут один: уехать из Чечни.

К.У.: Как быть с преследованием со стороны родственников и членов диаспоры?

М.: Здесь, в Европе, можно "не светиться", не называть всем подряд свою фамилию. Ходим там, где светское общество.

К.У.: Может ли случиться такое, что недоброжелатели расскажут диаспоре о том, что рядом с ними проживает чеченец-гомосексуал?

М.: Не исключаю. Но [это возможно] только в том случае, если ЛГБТ-сеть выдаст местоположение, а это тайна. Диаспора может узнать, что, к примеру, в Канаду выехал чеченец-гей. Но ведь Канада - очень большая...