Долгое время бесстрашная мадам Дебрянская, громко заявившая когда-то совковому мракобесию, что предпочитает в любовных делах девушек, и начавшая было отстаивать некие права геев и лесбиянок через ею же учрежденную Либертарианскую партию, оставалась в неведомой тени. Говорили даже, что после бесславного развала партии главная лесбиянка России подалась на жительство в солнечный Сан-Франциско, водит там дружбу с лесбийскими суперзвездами типа Мартины Навратиловой и живет комфортно и безбедно благодаря богатой и щедрой калифорнийской лесбообщественности. Однако все немного по-другому. Ну выезжала - потом вернулась. Открыла в Москве пользующийся большой популярностью женский клуб и ринулась осваивать завлекательное литературное поприще.

С первым своим эпатирующим сборником г-жа Дебрянская вышла давеча в свет, требуя потесниться шеренгу концептуально-модных сочинителей а-ля Пелевин и иже с ним. "МегаХаус", конечно же, не упустил случая поболтать с такой колоритной дамой как бы о жизни, как бы о литературе и о гипертрофированной прямо-таки моде на женскую, понимаешь, любовь - особенно проявляющуюся в шедеврах молодежной музыки последних месяцев.

- Нет, писатель - это нечто кабинетное. Просто мне есть что сказать. Хоть я и вела всегда разгульно-разнузданный образ жизни, но писала с 16 лет. Но никогда не возникало желания придать это огласке. Сейчас перебираю эти дневниковые записи, архивы - понимаю, что была права: кого, к черту, интересуют мои личные переживания! Но "Учитесь плавать" ко мне лично не имеет уже никакого отношения. "Mater Маgna" ("Великая мать" по-латински - главная повесть в сборнике. - К.Д.) я написала в Америке за три последних месяца. Но это плод долгих размышлений, а не какая-то дешевка. Там раскручивается метафизическая тема: лишение матерями своих детей фаллического начала. Я придумала инфернальную Лиданьку и ее сыночка Толеньку, который что-то там пытается сам сделать в жизни и ни фига не может, поскольку нет сил преодолеть ту пуповину, что объединяет его с матушкой. Матушка-то покруче его будет. Это книга не женская. Я писала ее для мужчин. Вовсе не пытаясь их унизить в образе этого Толика ("отрезанным матерью членом. - К.Д.), а пытаясь заставить подумать: ребята, где оно, ваше фаллическое начало? Что вы все хвастаетесь тем, что у вас есть член? Ну и хрен бы с ним, коли в вас не хватает того, что нужно женщине!

- Вертикали. Восхождения. Того, к чему женщина с радостью бы прилепилась. Кто такие мужчины? В моем понимании - это соединение огня и духа. Но современные мужчины - это отсутствие и огня, и духа. И это дикая трагедия для женщины, ведь тоска по Вечному Мужчине гложет ее, снедает постоянно. Так что книга эта вовсе не о лесбиянках, хотя наверняка все ожидали от меня эдакого оргастического вопля. Но я вообще не пишу для лесбиянок и про лесбиянок. Мне это неинтересно.

- Ну, может, только то, что я, как и моя героиня Мартина, отрезавшая себе грудь, родилась в лагере... В 53-м...

- В то время очень многие люди сидели. Но если у Бориса Моисеева маму взяли по каким-то политическим мотивам, моя мама находилась в уголовном лагере - за кражу... Тогда еще были смешанные зоны: мужские и женские. И мама успела там зачать меня.

- Эта вся новомодность, как ты говоришь, мне дико противна. Я даже подала идею Наташе Медведевой изнасиловать Пелевина в компьютерном чате. Настолько он погружен в этот Интернет, в грандиозную свалку всякого говна!

- Я пишу так же нагло и откровенно. Но Наташа все книги пишет о себе! Я - нет.

- Встречаемся. Друзей же у меня никаких нет. Медведева, кстати, как-то разглядывая мои фотографии, сказала, что я в смокинге похожа на Энн Леннокс!

- Никакая не шутка. Моя первая грандиозная любовь, чуть не повергшая меня ниц, произошла именно во время восхождения Аллы Борисовны на эстраду. Я ассоциативно плотно связана с ее песнями.

- Данте сказал: "Жизнь - это всегда эротическая жизнь". Но в книге все-таки много любви, боли, но только не порнографии!..

- Есть много путей открытия самого себя. Скажем, я слазил на вершину горы, что-то о себе понял. Я вот познала мужчину - многое о себе поняла. Познала женщину - еще больше поняла. Я в эпиграф поставила фразу: "Трудно ли быть лесбиянкой? А каково быть самим собой? Спаси нас Бог от самих себя!" Если человек будет внимательно читать, он все увидит и поймет. А если кто-то причислит книгу к рангу порнографических - мне плевать! Мне вообще, Кап, глубоко плевать на общественное мнение.

- Конечно, сама тема о лишении матерями своих сыновей фаллического начала может вызвать грандиозный скандал! Все матери на меня ополчатся: ах ты, сволочь, чего пишешь! Может, это и скандально, но проблема есть на самом деле.

- 25 и 14 лет.

- Я написала "Интервью с зеркалом", где задаю сама себе вопрос: ты хорошая мать? И отвечаю: я не мать вовсе и желаю своим сыновьям как можно быстрее забыть обо мне. Ведь раньше женщинам никогда не доверяли воспитание сыновей. Неспроста! Это мы сейчас поставлены в такие социальные условия, что необходимо самим воспитывать. Женщина это делает отвратительно, стремится окружить любовью, лаской! А материнская любовь настолько удушающа и даже смертоносна, настолько пропитана сатанинским ядом, что уничтожит любое мужское начало.

- Нормального мальчика должна воспитывать улица. А никак не удушающие материнские ласки. Когда мать, набрасываясь на сына и лаская, тесно прижимает к груди - конечно, возникает эротический момент. Я не говорю о сексе, инцесте, как таковом, но безусловный высокий эротический ток есть в женщине-матери. И он убивает Мужчину...

- Славка живет в Тибете со своей супружницей. Видимся мы крайне редко: он путешественник, просто тусуется по жизни, подолгу находится в разных странах. А младший сын живет то со мной, то с папой. Все он знает и про маму, и про палу. И у Артурки достаточное уже чувство юмора, чтобы ко мне не относиться серьезно.

- В октябре 93-го жизнь меня прижала. Надо было как-то кормиться: пошла торговать газетами на Киевский вокзал. И однажды, возвращаясь по мосту с работы, попала под обстрел Белого дома. Эта маленькая война внутри Москвы оказала на меня такое сумасшедшее воздействие, такой случился шок, что меня в момент как ветром сдуло из общественно-политической возни.

- Я настолько бесконечно русский человек... Вот пожила в Калифорнии несколько месяцев, и даже строчка возникла: "Ах, бл..., не будите меня ранним калифорнийским утром, где солнце не поспевает в такт. Где не удалось выкурить до конца ни одной сигареты. Где, оглядываясь кругом, видишь только взорванную плоть, лишаи и опухоли". Все там хорошо и красиво, и шелковая туалетная бумага, и шампунь хороший, и вода приличная, и машина новая была у меня, но все не так. Снедает тоска по полю, где маленькая белая церковь видна вдалеке. Конечно, я планирую выезды, вот месяца четыре посижу в Индии над второй книгой, но вернусь домой.

- Есть заведение (в помещении гей-клуба "Три обезьяны"), где проходят регулярные вечеринки только для девушек. Это единственное, что мне удалось практического сделать: создать место, где девочки могут хотя бы увидеть таких же, как они. Познакомиться, поговорить...

- Во-первых, это было популярным всегда. Я думаю, любая женщина, если она таковой себя ощущает, хоть раз в своей жизни испытала эротический опыт с другой женщиной. Женщины вообще более предрасположены к таким гомоэротичным опытам, чем мужчины. Вообще - к неожиданности, непредсказуемости!.. Женщины же - стихийные существа: раз - и оказалась в постели с другой женщиной.

Где-то тысяча девушек ходит постоянно в наш клуб - я считаю, это очень маленькая численность для такого мегаполиса, как Москва. С одним модным журналом мы хотим в сентябре устроить огромное лесбопати в каком-нибудь ангаре типа "Планетария". Вот и посмотрим - сколько же реально в Москве девушек, предпочитающих девушек! Хотя женщины более скрытны и консервативны. На вечеринки ходят единицы, большинство сидят дома, ходят в другие места, живут обычной жизнью. Даже в Сан-Франциско в крупнейшие клубы для женщин, на огромные пати приходят тоже где-то по тысяче человек. Женщины меньше стремятся к бурному веселью, менее активно себя проявляют, нежели ген.

- Поп-культура - это ведь все на продажу. И эксплуатация притягательной эротической темы, ясное дело, доводится до гипертрофированности. Помнишь, была такая группа "Полиция нравов". Они еще лет пять назад пытались создать лесбийский имидж на эстраде и всячески его эксплуатировать. Мне кажется, эта Земфира, и эта "гостья", как там ее...

- Ну да. Они молоденькие, кажется, еще девушки, поэтому очень откровенны и искренни. И поют о том, о чем действительно хочется. Но продюсеры их все хорошо понимают, потирают ручки - и уж точно будут эксплуатировать эту тему на износ. Я очень желаю этим девочкам не выдохнуться на полдистанции.

- Я всегда себя комфортно чувствовала, с того момента, как ушла из дома в 17 лет, решив, что жить, как живут мама с бабушкой, не буду никогда. Но сейчас я начала спешить, потому что мне уже много лет. Хочу написать еще пару книжек. А по большому счету хочу, как и прежде, лишь курить и смотреть в окно. Иногда общаться с приятными людьми. Хотя и одиночество хорошо переношу и очень люблю его.

- Нет, я с детства часто бывала одна: сидела в своей комнатке с книжечкой, подружек ко мне не пускали, потому что они топтали пол. И вот - привыкла и большую часть жизни прожила одна.

- Конечно, я испробовала все от и до, и мне всегда хотелось дойти до конца. И алкоголь я прочитала до конца, как увлекательную книгу. Узнала его с неистовством, до последней точки, до белой горячки.

- Конечно. Многие удивительные факты моей жизни возникали под воздействием алкоголя. И знакомства чудесные, судьбоносные завязывались у пивного ларька (в том числе - с моим бывшим замечательным мужем), и дерзкие подвиги совершались. Знаешь, когда ползешь по улице на четвереньках, открываешь глаза: блин, где потолок-то? Звездное небо тебе навстречу! В скверике лежим - не доползли. Или просыпаешься: ноги, ноги, ноги... Не понял! Оказывается, по лестнице в подъезде люди уже на работу пошли. Нормально: встанешь, отряхнешься, пойдешь дальше по этой жизни. Сейчас я делаю рассказ, посвященный любимой бабушке. Ей уже 92 года, и она находится в полной бессознанке, принимает меня за бог весть кого: за какого-то брата, погибшего в Первую мировую войну... Хорошо, что она не сможет прочитать этот рассказ: я пишу об аскетичной сексуальности 90-летнего человека. Это очень интересно: плывешь уже по жизни один, никто тебя не понимает. Такое дикое одиночество мудрого, прожившего жизнь человека, и его образы, метаморфозы, призраки, которые мучают... Тот секс, который она творит, нам неподвластен пока! Мы все стремимся прижаться к какому-то телу, а там уже тело не нужно. Это супер!