Ольга Краузе - поэт, автор и исполнитель собственных песен, автор книги "Ё-моё" (М., 2007). Одна из самых заметных личностей российского лесби-сообщества, начинала свою личную жизнь, а также творческую карьеру в колыбели русской гей-революции Ленинграде. У нее до сих пор сохранился членский билет под номером два Ассоциации защиты прав геев и лесбиянок "Крылья", созданной в самом начале 1990-х годов.

Потом Ольга Краузе встала во главе "Клуба независимых женщин". Вместе с первой TS-женщиной в СССР Валей Котогоновой издавала альманах "Посиделки", позже - с искусствоведом Ольгой Жук журнал "Гей, славяне!". Все это много лет назад.

Но и сейчас Ольга Краузе - не только живой дух питерских и московских квартирников 1980-1990-х годов. В 2005 году она просто "Сорвалась с цепи", выпустив одноименный альбом. В него вошли 23 песни и 6 стихотворений - 62 минуты чистой поэзии, как пишут издатели из ИД "Лабрис".

По географии выступлений Ольги Краузе (www.olgakrauze.ru) можно изучать историю нашей страны последних десятилетий. Не удивительно, что она взялась за перо и написала книгу под названием "Моя жизнь в музыке". Звучит скромно для человека с аурой легенды Питерского андеграунда 1980-1990-х годов.

- Тебе сейчас труднее писать, чем в молодости?

- Я какой-то монстр. Не чувствую возрастную разницу. Меня тут пожурили, что я с двадцатилетними тусуюсь, а я и с пятидесятилетними стала бы, только они не тусуются вообще. А пишу каждый день. Мне еще много о чем нужно написать. Вот про возраст только одно волнует - успеть бы.

- Ты не жалеешь, что самые молодые годы выпали на время совдепии, эпохи застоя?

- Нет, наоборот мне посчастливилось жить и там, и здесь.

- Все-таки, в какое время тебе оказалось труднее?

- Труднее всего в любые времена терять друзей. Одни окончательно спивались, другие уезжали, третьи умирали от голода, а четвертые - просто переставали быть друзьями. Трудно было не иметь возможности даже нормально прокормить свою мать, не иметь возможности приехать в Москву на похороны друга. Потом остаться одной было гораздо легче - я не могла никому помочь, но и сама никому не была в тягость.

- Как тебе словосочетание бард Ольга Краузе?

- Я панически не перевариваю ярлыки. Могу петь и без гитары. В моем репертуаре есть и панк-рок, и рэп, и романсы. Бард сегодня - это анахронизм, бесповоротно устаревшее направление. Когда у поэта не было другого выхода, он пел свои стихи под гитару на кухне или у костра. Это своеобразный самиздат, который нынче тоже не актуален.

- На чей концерт мечтаешь сходить сама?

- Услышать бы еще Эву Демарчик, особенно ее тувимский "Томашев" задел тогда всех. Пошла бы на группу "Пятница". "Оле Лукойе" меня вводит в неописуемый транс. Том Уэйтс, особенно его песенка про пианино пьяное. Сходила бы на Аллу Баянову - непревзойденный мастер, и возраст ей не помеха. Пугачеву бы послушала. Она настоящая королева, как бы ни пыталась ее развенчать всякая шушера, которая и толчок-то ей мыть недостойна. Только в "АЗиЮ" меня не зовите. Они, конечно, мастера, но не по моей натуре. Последнее время хочу слышать больше барабанов.

- Что для тебя авторская песня?

- Любая песня - авторская. Если скажу, что началось с Дениса Давыдова или Апполона Григорьева - все равно совру. Сколько было авторов, поющих свои песни, начиная с Орфея и заканчивая нашими днями? И что все к гитаре привязались? И под гармонь, и под балалайку, и на консервных банках. Когда сама душа поет - все сподручно.

- В рецензии на твою книгу "Мой путь в музыке" писатель Галина Щекина сказала, что "на обнародование правды о себе нужна большая смелость, так что Ольга прежде всего - мужественный человек, и талантливый". А ты сама могла бы сказать, каким "полом" пишешь?

- Раньше идентификация пола для меня была важна, но теперь я осознаю себя лесбиянкой, мне этого достаточно. Я переступила тот рубеж, когда борьба с самой собой закрывала от меня весь мир.

- Интересный разговор в твоем ЖЖ однажды случился, на тему - "А вы думали, что мы не люди?" Девушка написала тебе, что всегда полагала, что "лесбиянки - это не то, что не люди, а нечто принципиально иное: сестры, друзья, нечто, понявшее свою однородность и изгнавшее мужиков-грубятину-эгоистов из жизни навсегда. А тут, гляжу, тот же эгоизм, те же притирки характеров. Бессмысленно".

- Да, я ответила ей, что мы так живем не из идейных соображений, а потому что мы такие. Я не считаю себя мужененавистницей. Я просто неспособна воспринимать мужчин в личной жизни. Впрочем, если мужчина не претендует на интимную близость со мной, я способна впустить его даже в свою личную жизнь.

- В чем, по-твоему, причина того, что союзы лесбиянок такие непрочные, часто распадаются?

- Сейчас любые союзы не прочны. Просто гомосексуалы честнее в своих отношениях. Им нет нужды корчить из себя образцовую семью. Они чаще бывают в поиске, но если уж встретят свою настоящую половину - остаются вместе до самой смерти. Я много таких примеров знаю, еще с довоенных времен.

- Ты никогда не пыталась выбраться отсюда на ПМЖ в более теплые края?

- Была такая мысль, пока не выбралась. Нет, я хоть и Краузе, хоть и Леопольдовна, но такая русская!..

- "Кака така любов?!" - это твое "крылатое выражение". Так что, по-твоему, нет любви? Лишь гормоны?

- Она там, где о ней не кричат из каждой подворотни. Порой просто положить руку на плечо бывает гораздо честнее, чем сотрясать воздух избитыми словами. Для гормонов в секс-шопах фигня разная продается. А любовь - это когда дух захватывает, когда все простишь, ради одного только взгляда. Любовь штука страшная, от нее и умереть можно.

- Ты веришь, что любимую можно удержать деньгами?

- Если ее можно удержать деньгами, и ты уже это понимаешь, значит, уже не болеешь любовью к ней. Просто пытаешься удержать ту, к которой привязалась, привыкла.

- Талант "имеет право"? На что?

- Талант имеет право быть. И больше ничего. Ему никто ничего не должен. Просто всегда есть и будут личности, пытающиеся поддержать талант, но это не повод садиться таким людям на шею.

- Назови имена, которые как-то повлияли на тебя, твое творчество. Ты писала о них в мемуарах, но и здесь...

- Моя няня Шура со своей балалайкой, страстью к кинематографу и любовью шляться по гостям. Дворовый урка Чифирь, преподавший мне азы игры на гитаре. Один пионервожатый в Батайской средней школе №12. Хореограф-любитель Андриес Родригес из Днепропетровского Дворца культуры Железнодорожников. Мои родители. Александр Вертинский - именно ему я обязана своими первыми попытками выразить себя в песне. Анатолий Шагинян - я затерла шесть его виниловых дисков "Песни людские" прежде, чем стала читать свои стихи так, как я читаю их теперь. Инна Варшавская - умению держаться на сцене я обязана только ей. Конечно, этот список не полон. На меня и сейчас кто-нибудь, да и влияет. Это нормально. Артисту свойственно впитывать в себя окружающий его мир.

- Во что ты веришь? Какую-нибудь религию ты исповедуешь?

- Мне нравятся все религиозные легенды, какие я встречала, но исповедовать конкретно какую-либо из них я не берусь. Совесть - мой Бог, но и с ней я часто бываю не в ладах.