Голос Вадима Козина в динамиках приглушен почти до предела. Скорее угадывается, чем слышится. Свет черной коленчатой привинченной к столу лампы тоже приглушен, - лампа опущена совсем низко над столом и повернута к стене.

В комнате полумрак. Я сижу у стола и смотрю на свое счастье. Оно - мое счастье - лежит передо мною на диване. На левом боку. Оно спит. Крепко спит. Простыня, укрывающая мое счастье, немного сползла - и я могу подробно его рассматривать.

Левая нога слегка согнута. Правая вытянута во всю длину. Благодаря этому можно увидеть, какое оно длинное - мое счастье. Ровно 178 см. Один метр семьдесят восемь сантиметров счастья - разве этого мало?

- Что вы говорите? Ах, счастье, по-вашему, не меряют в длину? А как же тогда мне его измерять? Может быть, на вес? Ну, что ж - 69,5 кг. Сам взвешивал. Вчера вечером, на плоских напольных весах. Вес самый точный - мне впервые удалось полностью раздеть мое счастье - при свете, и не в ванной. Полностью. Это было очень нелегко. Взвешивал даже без плавок. Вообще-то говоря, мне досталось крайне стеснительное счастье. Крайне. Просто удивительно.

Интимный опыт у него, - несмотря на, мягко выражаясь, не слишком зрелый возраст, - слава Богу. Далеко не у каждого, даже к концу долгой счастливой жизни, такой наберется. Как-то, прямо, сердцем чувствую, что ЭТИМ его рассказам - верить можно. "Чу-ую правду". И, что самое странное, - есть только два места, где оно, мое счастье, абсолютно не стесняется меня - это ванная и постель. Ну не феномен ли, а? Не психологическая ли загадка?

Итак, шестьдесят девять килограммов пятьсот граммов счастья - разве этого мало? Кстати, этот вес практически неощутим. Поднимаешь свое счастье на руках, вертишь его по комнате (оно это обожает.) - и совершенно не чувствуешь его веса.

А сейчас мое счастье лежит, как только что было сказано, на боку. Руки сложены вместе - и ладошки засунуты под щеку. Этакий образцово-показательный карапузик. Знали б вы, что вытворяет мой "карапузик" на этом диване ночью, в темноте. А хорошо ведь я только что сказал - "вытворяет". Тут же перечитал - и расхохотался. Значит, он - вытворяет, а я, выходит, к этому его "творчеству" никакого отношения не имею, так, что ли? Типа, со стороны наблюдаю. Или как?

Что ж, теперь разрешите представить вам мое счастье по имени, думаю - как раз самое время. Счастье мое зовут Дэн. Что, уже поторопились, небось, вообразить желтую кожу, выпирающие скулы, раскосые глаза и прямые черные волосы? Зря, зря торопитесь.

Дело в том, что к Дэн Сяопину мое счастье не имеет абсолютно никакого отношения. Равно как и к любым другим китайским лидерам. Дэн - вообще не китаец. Просто он решил так "усовершенствовать" свое официальное имя (весьма созвучное этому, кстати сказать). А внешность у него, я бы так определил, - типично-славянская. Типично. Судите сами - светло-светло русые, слегка волнистые волосы, удлиненное лицо, высокий лоб, большие серо-голубые глаза, густые брови - гораздо темнее волос, прямой узкий нос с еле заметной горбинкой и чуть вздернутым кончиком. Светлая, чистая кожа. Крупные, яркие, четко очерченные губы. Ровные белоснежные зубы. Закругленный подбородок. Небольшие, прижатые к голове уши. Прямая, стройная осанка. Сильная шея. Широкие крепкие плечи. Длинные мускулистые руки. Крупные сильные кисти с тонкими длинными пальцами. Правильный трапециевидный торс, круто сбегающий к узкой пояснице. Маленькие поджарые ягодицы. Длинные стройные ноги с мускулистыми бедрами и икрами. Тело - умеренно волосатое. Ну и - все, если можно так выразиться, остальное - вполне на уровне. Вполне. Более чем. "Остальное" вы уж, пожалуйста, довообразите самостоятельно. Ладно? Тут я вам - не помощник. Я стесняюсь.

Мы вместе уже давно. Очень давно. Очень. Срок - чудовищный. Шутка сказать, позавчера исполнилось ровно три месяца со дня нашей первой встречи. Уже три месяца. Целых три месяца.. А познакомились мы совсем просто и современно - через Интернет. Если честно, никогда я не верил в этот способ знакомства. Да и где-то в прессе, помню, не раз проскальзывало, что абсолютное большинство размещенных там соответствующих объявлений - просто шутки. Если еще и не хуже. Но мне, в конце концов, прямо-таки до смерти осточертели эти вечные поиски каких-то одноразовых вариантов, необходимость договариваться об оплате, боязнь неприятных последствий, ну и - тэ, так сказать, дэ.

А тут вдруг прочитал его объявление, очень понравилось (несмотря на проблемы с грамотностью), почему-то сразу захотелось ответить. Ответил. Назначил встречу. С первого раза - не получилось, - Дэн просто не успел прочитать мой ответ, - я, по своей полной неопытности в интернет-знакомствах, дал ему слишком мало времени. Но на следующий раз - получилось. Мы встретились. И с тех пор - вот уже три месяца - мы вместе. Целых три месяца. Подумать только. Вечность. И еще полвечности.

По правде говоря, Дэн немало попортил мне крови. И продолжает портить. Столько вредных привычек, столько в нем надо исправлять. Оно и понятно - такая разница в возрасте. Даже боюсь назвать цифру. Боюсь сглазить. Но - много. Ох, много. Другое поколение. Другое поколение. Другое. Поколение. Кошмар. Все - другое. Воспитание. Мировоззрение. Жизненный опыт. Подумаю - и мороз по коже. Ведь он меня бросит. Бросит. Он уйдет. Конечно, уйдет. Вот встретит кого-то, - более подходящего, более молодого, более красивого, менее прихотливого, - и уйдет. Ну не-ет. Не хочу. Буду держать его. Держать. Держать. Крепко. Крепко-крепко. Изо всех сил.. Зубами. И когтями. Зубами и когтями. Когтями и зубами. Удержу?

А все его вредные привычки - что ж. Дело поправимое. Исправлю. Перевоспитаю. Ведь как мне было трудно, например, заставить его бросить курить. И сигареты, и "траву". Но заставил же. Больше двух месяцев боролся - и вот, хоть маленькая, но победа. А уж сколько раз мне пришлось обыскивать его карманы, принюхиваться к его дыханию. Сколько пачек сигарет, сколько пакетиков "травы" под его негодующие вопли полетело за окно. Но победил же я - в конце-то концов. Так и в остальном - побежу, или - победю? "Как это по-русски-то?"

Из меня, наверно, мог бы выйти очень даже неплохой воспитатель. Специалист по перевоспитанию трудных подростков. Самых трудных. Самых-самых. С серьезными проблемами. Сексуальными, например. А также, конечно, с любыми другими.

Взять, хотя бы, эту его привычку бросать в ванной нестиранные трусы и носки. Ну сколько раз я ему говорил, что это крайне неэстетично. Крайне. И как об стенку горох. Приходится - в воспитательных целях - хватать и стирать самому. Но на Дэна ведь долго сердиться просто невозможно. Вот и в этих случаях - молча подходит, становится рядом и стирает мои. Так и стоим в ванной рядом, и стираем. Молча. Потом - вдруг начинаем целоваться. Не обнимаясь - руки у обоих мокрые и мыльные. Только - губы. Не помню даже, кто обычно начинает первый. Да и какое это, в самом деле, имеет значение?

А скверных привычек у него - море. Чего стоит, например его всегдашняя привычка грызть ногти? А - вертеть в руках вилку? Или ножик? А - катать по столу шарики из хлеба? А постоянно забывать пользоваться дезодорантами и антиперспирантами? Или - пользоваться ими чрезмерно интенсивно. Или лежать в постели одетым. Или не класть вещи (ну ни одну ведь) на место. Так же и с книгами. Или класть - не на место. Или записывать свои файлы в первую же попавшуюся папку. Или прямо в корневой каталог. А какие чудовищные имена он им присваивает. А эта его несносная привычка совать в машину непроверенные дискеты. А его совершенно бесполезная трата времени на все эти идиотские компьютерные игры. Или - на не менее идиотские телепередачи. А его прямо-таки кошмарные манеры. За столом. Да и не только. А вечно нечищеная обувь. А это вечное затыкание ушей наушниками плеера - говоришь ему, говоришь, говоришь, - и вдруг обнаруживаешь, что он слушает не тебя, а свою дурацкую музыку. Да и что там вообще слушать-то? Была бы хоть музыка как музыка. А его привычка врать на каждом шагу, походя, по мелочи, без малейшей выгоды для себя, - исключительно "из любви к искусству". А его вечная привычка - все время жевать резинку. Ну не переставая же. Прямо как жвачное животное. А - ... Нет, хватит уже. Всего просто не перечислить.

Но о грамотности его не могу не сказать. Это что-то чудовищное. Орфография - сплошной кошмар. Пунктуации - почти никакой. Если, конечно, не учитывать двух новых знаков препинания, которыми он невзначай обогатил наш великий русский язык: "черта подчеркивания" (без подчеркиваемого текста) и "косой слэш". Ставятся в любом месте текста, где захочется. Где не захочется - там не ставятся. Вообще никакие.

А его стиль? Ну, стиль ведь исправлять бесполезно. "Стиль - это человек". Андре Моруа, если не ошибаюсь? Кстати, этот текст начинал писать Дэн, естественно, про меня. Я прочитал, выругался, перечитал, еще раз выругался, еще раз перечитал, стер все - к чертям собачьим - запретил ему писать дальше - и стал писать сам. Конечно, про него. Может, он прочитает, устыдится, и... Нет, не может. Не бывает. Разные поколения. Для НИХ все вышеизложенное - в порядке вещей. Я даже думать боюсь о нашей разнице в возрасте. Бросит он меня, бросит. И куда мне тогда? Разве что в петлю. Ведь я за эти три месяца уже успел к нему так привязаться, как никогда ни к кому в жизни.

А ведь он действительно рано или поздно бросит меня. "Это было так же ясно, как прожектор несущегося прямо на вас паровоза. Так же ясно - и так же страшно". Кто-то из американцев (точно не вспомнить). По временам такая тоска от этого охватывает.

Но иногда - вроде как бы и ничего. Особенно по ночам, - когда все безумства уже совершены, - все, что возможно вытворить в постели, вытворено (и все, что невозможно - тоже вытворено.) "усталые, но довольные". Дэн умеет засыпать в любой позе - мгновенно, и совершенно незаметно. Лежит себе на спине, тихо-тихо посапывает. А ты положишь ему голову на живот, ощущаешь ушной раковиной, щекой, подбородком эту жесткую полоску волос - от лобка к пупку, а свою правую руку, вытянув, ему на грудь, двумя пальцами касаешься его левого соска, а в ладонь кто-то стучится. Снизу, изнутри. Стучится. Бьется. Будто сказать что-то хочет, что-то очень-очень важное.

И такое спокойствие вдруг наступает. И, кажется, - все беды обойдут стороной, все проблемы решаемы. Ну, что это такое, - поколение? Кем установлен этот срок? А если - на один день меньше - что, уже не поколение? А на один день больше.? Несерьезно, господа. Главное - "чтобы человек попался хороший" - "остальное - приложится".

Но его привычки. Кошмар. Говорить бесполезно. Пытался - в наказание - ставить в угол. Пришлось отказаться. Добровольно в угол не идет. Затаскиваешь силой - выходит оттуда сразу же, как только отпустишь. Оставаться с ним в углу - значит ничем другим невозможно заниматься. А ведь для занятий сексом угол - не самое подходящее место. Поэтому всегда как-то так получалось, что прямо из угла мы с Дэном - плавно и незаметно - перекочевывали в постель. Так уж лучше непосредственно туда и ложиться. Верно? Теперь шлепаю его, как ребенка. Ему, как я успел заметить, это все больше и больше нравится. Скоро, наверное, он специально начнет грешить, чтоб быть отшлепанным.

Иногда, когда Дэн особенно уж сильно меня доводит, мне неудержимо хочется выпороть его как следует ремнем. И удерживает только призрак известного французского маркиза, дружески подмигивающий мне из зеркала. Хотя, по идее, уж он-то, как раз должен был бы ни в коем случае не удерживать, а совсем наоборот, подталкивать.

Сегодня, когда Дэн уже засыпал, я спросил его:

- Дэн, - а, Дэн, - завтра - выходной, какие будут планы?

- М-м-м-м-м-м-м. м-м-м.

Все понятно. Планы у него на завтра - лежать в постели. Как можно дольше. Как можно. Вставая только в туалет и в ванную. Благо, есть и пить я ему принесу. Прямо в постель. Потом унесу грязную посуду. И снова вернусь. И - лягу. К нему.

А ведь очень скоро эта любовная горячка первых месяцев пройдет. Должна же она когда-то пройти. И что - тогда? С Дэном по улице идти вдвоем - ну просто невозможно. Всех встречных мужиков он просмотрит, или, лучше, - обсмотрит. Одним словом - подвергнет рассмотрению. А для меня это - ножом по сердцу. С ним ходить - инфаркт заработаешь. Или инсульт. Или - то и другое сразу. А без него ходить - тем более заработаешь, - когда знаешь, что сейчас он где-то вне твоего контроля, и отчетливо представляешь, как он себя ведет, как он может себя вести. Оччень даже может.

А пока, сидя на работе, мучаешься от того, что Дэн не звонит - и ведь целыми часами, гаденыш, не звонит. Сидишь, маешься, скрывая от коллег, что ничего не делаешь, а только ждешь звонка. Звонок. Не меня. Еще звонок. Опять - не меня. Опять. Вот - меня.

- Алло, я вас слушаю.

- Привет, это я.

- Ну, как дела?

- Нормально.

И вроде ничего больше не сказано - из офиса особенно-то не поговоришь. А сразу совсем-совсем другое настроение. Сразу и работать вдруг хочется, и вообще жить.

Все время (когда я не с ним) мучает вопрос: а на кого Дэн сейчас смотрит, с кем он разговаривает, о ком думает? (из мужиков, понятно). Знаю ли я этого мужика? Лучше ли он меня? Или хуже? Может, наравне? К девушкам я бы его совсем не ревновал.

Говоришь ему иногда:

- Дэн, ты б заглядывался лучше на девушек, а? Вон какая там идет - симпатичная.

- А на фиг они мне-то? И особенно та. Нашел, тоже, красавицу. "Ну что ж ты страшная такая, ты такая страшная - и ненакрашенная страшная, и накра-ашенна-я-а.?"

Вот такое вот мне досталось счастье.

И - выхода нет. Ну, нет выхода. Да и какой тут может быть выход?

А ведь сердиться долго на него совершенно невозможно. Орешь на него, ругаешься... и вдруг - останавливаешься. Когда он подходит неожиданно близко-близко. И - глаза в глаза. И - руки в руки. И - губы в губы. И - ничего не надо говорить. Ничего.

Тем более, что все его недостатки, все, какие есть, полностью уравновешиваются его же достоинствами. Нет, перевешиваются его достоинствами. Можно так сказать? А почему ж нельзя? Почему ж нельзя-то, - если ни с кем - до сих пор - мне не было так хорошо. Так легко. И никем не надо прикидываться. Никого не надо из себя строить, корчить. Какой есть - такой есть. Ведешь себя - как хочешь. И никаких поправок на чужое существо рядом. Да и нет там никакого чужого существа. Свое там существо. Собственное. Помню, была когда-то у нас кошечка. Пушистая, ласковая. Свернется клубком на коленях, тихо мурлычет, а ты ее гладишь, чешешь за ушком, а сам думаешь, о чем хочешь. Вот и тут, примерно так же. Ну, с некоторыми, конечно, поправками.

И все-все понимает с полуслова. Без слов. Я ж еще ничего и не сказал - Дэн уже все понял. Просто потрясающе. Никто никогда так меня не понимал. Никто. Ни-ко-гда.

Мои высказывания - по любым вопросам - мгновенно оцениваются по достоинству. Как истина в последней инстанции. Моим бы коллегам да такое понимание моих идей. Нет, с Дэном я совершенно точно ощущаю себя гением. Однозначно. Я это просто знаю. Ну-ка, где там моя заслуженная Нобелевская премия? Если не ежемесячно - скромность, конечно, скромность - то уж ежеквартально-то, - несомненно, заслужил. Или как?

А, главное, - с ним никого не надо корчить из себя в постели. Делаешь все, что хочешь. Не хочешь - не делаешь. И он делает все, что хочет. Вернее, что я хочу.

И как приятно бывает слышать от него, что ему еще ни с кем не было так хорошо, как со мной. Вот если б еще знать: а скольким Дэн уже говорил нечто подобное - до меня?

Спать пора. Допел Козин. Ну-ка, что у нас там на часах? Ого. Давно пора. Лампу надо выключить. Будильник можно и не ставить - завтра ж выходной. Выдернуть телефон из розетки. Осторожно раздеться в темноте, - и лечь, не потревожив его. Дэн может, конечно, и не проснуться. Но обязательно почувствует - даже сквозь сон - мое присутствие рядом. И сразу положит на меня голову, руку и ногу. У него именно такая манера спать. С первого же нашего дня. А, вернее - с первой же нашей ночи.

И еще одну часть своего тела может положить. В буквальном пока смысле, в самом, что ни на есть буквальном. Пока здесь нет ничего фигурального, ну ничего, абсолютно.

Почему же сразу становится так спокойно-спокойно? И как-то по-особому уютно, что ли. И все страхи забываются, все накопленное за день раздражение куда-то уходит.

Господи, да ведь мне же совсем не безумства постельные нужны (хотя и в них я, разумеется, ничего плохого не вижу), а вот это сознание, что он - рядом. И дальше будет рядом. Днем, ночью. Что ОН - со мной. И будет со мной. Навек.

Счастье мое.