В арабской классической литературе, сложившейся в VII-XII вв на обширных пространствах арабо-мусульманского мира, тема любви к мальчикам и юношам занимает весьма заметное место. И в поэзии, и в прозе мы встречаемся с разными вариациями этой темы, находящей своё воплощение у самых разных авторов. Очевидно, при всей строгости моральных норм ислама, эта тема не казалась чем-то запретным и постыдным и отражала собой реальную и довольно распространённую практику любви к мальчикам и юношам в арабском мире. Очевидно также, что эта практика не была в арабском мире чем-то совершенно новым и уходила корнями в традиции древних народов Ближнего Востока, Персии и Средней Азии. Однако расцвет утончённой и богатой арабо-мусульманской культуры, объединившей эти народы, не мог не отразиться и на этой стороне жизни, одухотворив и обогатив её новым, более романтичным содержанием.

При всей условности поэтических средств выражения, свойственных для средневековой литературы, любовная лирика даёт больше возможностей для выражения искреннего чувства , чем другие виды литературы. Не удивительно, что любовная лирика всегда занимала важное место в арабской литературе. Конечно, подавляющее большинство стихов этого жанра посвящено любви мужчины к женщине - обычно страстной, преувеличенно восторженной и часто безответной. За многие века любовная поэзия арабов достигла непревзойдённого совершенства - разве только персидская поэзия могла сравниться с ней. Не случайно ею так восхищались позже европейские поэты и даже пытались подражать ей.

Историки литературы обычно выделяют два главных направления в ранней арабской любовной лирике: городское (омаритское) и бедуинское (узритское). В городах Хиджаза, главным образом, в Медине и Мекке, преобладала жизнерадостная любовная поэзия, воспевавшая реальную любовь и чувственные наслаждения. Омаритская поэзия культивировалась в среде богатых и знатных горожан и самым тесным образом была связана с музыкой. Она могла быть обращена как к замужним дамам, так и к прекрасным рабыням, певицам и танцовщицам. Со временем эта поэзия становилась всё более изысканной и цветистой, оставаясь, тем не менее, в границах установленных приличий.

Узритское направление культивировалось, главным образом, в бедуинских племенах Центральной Аравии. Узритская поэзия воспевала целомудренную платоническую любовь двух несчастных влюблённых, разлучённых злой судьбой. В отличие от омаритских поэтов с их частой сменой увлечений и любовными похождениями , узритские поэты всегда хранили верность одной-единственной даме сердца, ради которой они были готовы идти на любые испытания и лишения. История их любви обрастала легендами и часто становилась потом основой для сюжета больших прозаических произведений. Такова, например, знаменитая история любви Маджнуна и Лайлы. Позже появилась суфийская любовная лирика, окрашенная сильными религиозными мотивами. Здесь всепоглощающая любовь к прекрасной девушке или прекрасному юноше символически выражала собой любовь к Аллаху и желание слиться с ним в экстазе единства. Не секрет, что отношения между суфийским наставником и его учеником нередко носили гомосексуальный характер, хотя это не одобрялось, так как суфии давали обет аскетизма. (См., например: А. Мец, Мусульманский Ренессанс, М., 1966).

Не имея возможности обсуждать всю эту литературу более подробно, обратимся непосредственно к теме любви к мальчикам и юношам в арабской поэзии. Подобно жемчужинам в море, стихи, посвящённые такой любви, рассеяны по всей арабской литературе от её истоков до наших дней. Следует учесть, что положение мужчины в исламском обществе было гораздо более свободным, чем положение женщины, и возможности отношений между мужчинами были гораздо шире, чем между мужчиной и женщиной вне брака, где прелюбодеяние сурово каралось. Никто не считал предосудительным, если мужчина имел любовника-мальчишку, гомосексуальные отношения процветали и в городских кварталах, и во дворцах халифов и эмиров, и в медресе, были и мальчишки-проститутки, продававшие себя за деньги. Красивый юноша-невольник стоил на рынке немалых денег, и богатые люди охотно платили их, особенно если юноша был образован и одарён.

В такой атмосфере любовные стихи, обращённые к мальчикам или юношам, воспринимались как нечто, вполне естественное. Однако искусство требует определённых условных форм выражения, эстетически приемлемых в данном обществе. Что касается любовной лирики, то такие условные формы выражения были уже хорошо разработаны в традиционной лирике, посвящённой любви к женщине. Многие из них без особых изменений переносятся и в любовную лирику, обращённую к мальчикам и юношам. При описании их красоты поэты то и дело сравнивают стан юноши со стройным кипарисом, его лицо с полной луной, а глаза со звёздами, губы с розами или маргаритками, походку с походкой оленя и т. д. Голос красивого мальчишки, конечно, мелодичен и волнующ, его губы сладки, как мёд или шербет, его лукавый взор из-под длинных ресниц сражает сердца наповал и тому подобное.

Однако здесь появляется и кое-что новенькое. Тема любви к мальчикам и юношам в арабской поэзии органично входит в так называемую застольную поэзию, где обязательно присутствует прекрасный виночерпий, обносящий вином пьющих мужчин. При этом они не только любуются юным красавцем, но нередко и открыто восхищаются его красотой и позволяют себе разные фривольные намёки и шутки. Среди них есть и тот, кто искренне влюблён в юношу. Вот эта застольная тема постоянно обыгрывается и в стихах, посвященных любви к юношам. Часто к этому присоединяется тонкое описание окружающей природы, сада, цветов, красивой беседки и других атрибутов куртуазной обстановки. Красота, непринуждённость, богатство цветов и оттенков, радостное оживление всех участников попойки - непременное условие такого рода поэзии. Вместе с тем, нельзя отрицать, что здесь встречаются и подлинные шедевры поэзии, достойные самой высокой оценки. Для примера приведём несколько стихотворений, принадлежащих прославленным арабским поэтам Андалусии (арабо-мусульманская часть Испании).

Ради справедливости следует сказать, что поэты, посвящавшие свои стихи прекрасным юношам, большей частью столь же охотно посвящали свои стихи и прекрасным девушкам, что лишний раз подтверждает, что любовь к прекрасному не знает ограничений и обращена на весь мир.

Переходя к арабской классической прозе, сразу надо сказать, что здесь мы встречаемся с неимоверно обширной и пёстрой по жанрам литературой, представленной и новеллистикой, и многотомными романами-эпопеями. Сказки, бытовые и фантастические новеллы, дидактические и плутовские рассказы, героические эпопеи составляют пласт народной литературы, в котором интересующая нас тема встречается не реже, чем в поэзии. И, кстати, здесь она представлена гораздо более реалистично и конкретно. К числу наиболее популярных произведений народной литературы относится собрание новелл "Сказки тысячи и одной ночи", хорошо известное и русскому читателю. В этом обширном сборнике тема любви к мальчикам представлена несколькими выразительными новеллами, хотя их и немного. Тон этих новелл скорее одобрительно-шутлив, чем дидактичен.

Вот, например, новелла "Везир из Йемена и его младший брат". Везир Бадр ад-Дин, заботливо опекающий своего красивого младшего брата, выбрал ему в учителя почтенного и набожного шейха, но учитель неминуемо влюбляется в своего красивого ученика, и однажды ночью везир застаёт их во время свидания, беспечно пьющих вино и распевающих при свете луны. Увидев везира, шейх, не растерявшись, сочиняет экспромт, в котором прославляет час наслаждения и молит о сохранении тайны. "И владыка Бадрад-Дин был столь добр, что, услышав эти стихи, он воскликнул: "Клянусь Аллахом, я не выдам вас!" - и ушёл, оставив обоих в полнейшей радости." ("Книга 1001 ночи", т. 3, с. 437)

Особенно ярко тема любви к мальчикам представлена в историях об Абу Нувасе, замечательном поэте, весельчаке и гуляке, питающем склонность к вину и мальчикам, обладающем быстрым умом и независимым нравом. Даже халифу Харуну ар-Рашиду не всегда удаётся обуздать его. Вот пример одной милой истории с Абу Нувасом (а это был и в самом деле великий поэт, известный на всём Востоке). Халиф велит найти своего любимого поэта. "Придворный нашёл его в винной лавке, где его задержали за долг в тысячу дирхемов, которые он прокутил, веселясь с каким-то мальчишкой. Придворный спросил его, что с ним, и Абу Нувас рассказал, что произошло с ним из-за юного красавца и как он потратил на него тысячу дирхемов. "Покажи мне его, - сказал придворный, - и если он того заслуживает, ты прощён." "Подожди, ты сейчас его увидишь" - отвечает Абу Нувас. Появляется мальчик и демонстрирует себя по очереди в белых, красных и чёрных одеждах, и каждый раз Абу Нувас импровизирует строфу, сочиняя таким образом необычное и красивое стихотворение, вдохновлённое этими тремя цветами. Придворный проявляет полное понимание ситуации и докладывает о ней халифу, который посылает его обратно с тысячью дирхемов, чтобы заплатить долг и привести незаменимого поэта. ("Книга 1001 ночи", т. 3, с. 300-301)

Здесь замечательна не только сама ситуация, но и то понимание, которое проявляет халиф. Встречаются и более фривольные и грубоватые истории, но общий тон сочувствия и понимания присутствует повсюду. Любовь, как бы странно она себя ни проявляла, для араба - священное чувство, и ради неё он многое готов простить и оправдать. Особенно если влюблённый способен ярко и убедительно выразить своё чувство. Истинная любовь делает любящего схожим с безумцем, и это священное безумие любви, не уставая, воспевали все поэты Востока: