Еду недавно в гости к приятельнице - в воскресенье везу детей пообщаться со сверстниками. Они, по обыкновению, мирно сопят на заднем сидении, а вот я, на переднем, начинаю тихо звереть.

По "Эху" вещает "одна семья времен Владимира Путина", на этот раз бездетная пара. Мужская составляющая семьи отмалчивается, а женская несет какой-то бред. Но не в этом дело. Ведущий объясняет, что его собеседников выбрали в качестве одной из "семей времен" потому, что они, как он выражается, семья нетрадиционная. То есть живут в гражданском браке. Тоже мне, думаю, нашли нетрадиционную семью. Я, конечно, понимаю, что глупости, сказанные г-жой Нетрадиционной, не имеют никакого отношения ни к ее семейному положению, ни к явному отсутствию воображения у "эховцев", подыскавших такую вот "нетрадиционную семью", но все это в совокупности вызывает у меня невероятное раздражение. Как выяснилось, не у меня одной: когда мы с моей знакомой выкатывали коляски для запланированной лесной прогулки, она (кстати, вполне гетеросексуальная, абсолютно замужняя женщина) заявила, что, пока ждала нас, слушала "Эхо" и пришла в такое бешенство, что бросилась было даже звонить на радиостанцию: "Хотела им предложить, чтобы они вас с Генераловой в качестве нетрадиционной семьи пригласили".

Впрочем, чувствовать себя человеком-невидимкой только изредка бывает неприятно. В общем и целом, для меня, как, думаю, и для большинства российских геев и лесбиянок, так оно не только привычнее, но и спокойнее и удобнее. Ситуация вообще удивительная и труднообъяснимая (совсем недавно пыталась ее объяснить гостившему приятелю из Штатов и толком не смогла). С одной стороны, в моем случае все всё знают: сослуживцы, соседи, даже учителя в музыкальной школе, где мой сын еще во время прослушивания объявил, что у него "нет папы, только две мамы". И никто ничего не говорит.

Моя сексуальная ориентация, как мне представляется, примерно так же очевидна, как моя национальная принадлежность. И надо сказать, что любой сосед, сантехник или потенциальная няня считают своим долгом упомянуть своего дедушку-еврея, или свою принадлежность к иному нацменьшинству, или, на худой конец, какую-нибудь знакомую - "тоже симпатичную евреечку". Просто какой-то всеобщий тик. А вот знакомых или родственниц-лесбиянок никто не упоминает. Но и дурного ничего не говорит. Как будто тогда, лет десять-двенадцать назад, когда пришлось разом переоценить целую кучу предрассудков, гомосексуальность как-то проглядели. Кто его знает, что теперь принято на эту тему говорить-думать. В итоге - молчание, создающее впечатление (иллюзию?) принятия меня - моими соседями, секс-меньшинств вообще - обществом в целом. Нет, я не жалуюсь, я просто удивляюсь: получается, что за какие-то там десять лет без особых усилий мы проделали путь от пещерной ненависти к продвинутому равнодушию.

Местами такая - законсервированная, что ли - реакция дает удивительные результаты. Например, на эстраде. Даже на Западе нет такого изобилия явно гомосексуальных звезд: Борис Моисеев, Фрида, Шура, "Ночные снайперы" (у которых даже есть песня про гомофобию), Butch и даже псевдолесбийская группа "Тату". Но при этом никто не называет вещи своими именами. "Снайперы", наоборот, сказали мне в интервью для американского журнала, что они-то сами - нет (а я и не спрашивала). А про Butch раскручивается легенда, что никто - даже ее начальство на ОРТ, где она работала корреспондентом - не знает, какого Butch пола. Это при том, что не только ее начальство, но и не знакомая с Butch лично я знаю, что ее зовут Лена. А любой, видевший ее клип "Мания" по MTV, знает, что она перетягивает грудь. Это я к тому, что набор знаков, используемых тем же, например, Моисеевым, - отнюдь не для своих. И все равно - практически никто ни слова. Прямо как мои соседи.

Или вот книжки. Каждый второй из пишущих сегодня пробует себя "в теме" хоть раз, хоть в одном рассказе. А критики отмалчиваются, изредка только упоминая, что тема, мол, "модная". Может, и так - иначе с чего бы издательству "Иностранка" взяться за серию переводов довольно-таки посредственных романов английской писательницы Вэл Макдермид? Жанр описывается как "лесбийский детектив", и такое определение почему-то никого не удивляет.

Но вот спохватились. Депутаты Райков, Шандыбин и примкнувший к ним сенатор Абдулатипов наконец решили назвать вещи своими именами: "разврат", "извращение", "преступление", наконец. Ну, в общем, неудивительно: странно, что обилие гомосексуальных образов на эстраде, в телевидении и на книжных развалах не вызвало подобного противодействия гораздо раньше. Меня удивило другое: что большинство изданий не отшутились по поводу законопроекта, а серьезно и аргументированно его оплевали; что вице-премьер Матвиенко вполне однозначно откликнулась в том смысле, что ни в коем случае; и что несколько, насколько мне известно, гетеросексуальных мужчин нацепили розовые треугольники и пошли митинговать к Думе. Получается, сами того почти не заметив, мы действительно за какие-то десять лет прошли путь от пещерной ненависти к принятию. А перестать чувствовать себя человеком-невидимкой - это, оказывается, даже приятно.