Охотой на "скрытых" гомосексуалов занимаются прежде всего патологические гомофобы, которым всюду мерещится "гомосексуальная зараза" (подобно тому, как антисемиты всюду видят торжествующих евреев). Нередко за их одержимостью стоят собственные психосексуальные проблемы, чаще всего - подавленный и неосознанный гомоэротизм.

Между прочим, недавно это получило эмпирическое подтверждение. Американские психологи (Adams H.E. et al. Is homophobia associated with homosexual arousal? Journal of Abnormal Psychology, 1996, Aug; 105(3): 440-445) обследовали 35 исключительно гетеросексуальных мужчин, враждебно относящихся к геям, и 29 мужчин, которые таких чувств не испытывают. По уровню агрессивности обе группы не отличались друг от друга. Всем этим мужчинам показывали откровенные эротические видеофильмы гетеросексуального, мужского гомосексуального и лесбийского характера, а изменения в объеме их членов фиксировали с помощью плетисмографа. При просмотре гетеросексуальных и лесбийских сцен эрекция возникала у всех испытуемых, а мужские гомосексуальные сцены вызывали эрекцию только у гомофобов. Это позволяет предположить, что гомофобия связана с гомосексуальным возбуждением, которого гомофоб не осознает или отрицает.

Однако травля гомосексуалов не обязательно коренится в с психологической самозащите личности, она может быть и просто политическим приемом компрометации противника и создания в обществе атмосферы тревоги и моральной паники. Так не раз делалось в российских избирательных компаниях. Например, распространение фальшивых листовок от имени геевских организаций, которые якобы поддерживают некоего кандидата,бросает тень не только на его сексуальную благонадежность, но и на его программу, по формуле "скажи мне, кто твои друзья...".

"Расследованиями" скрытой гомосексуальности знаменитостей охотно занимается также желтая пресса, извлекающая выгоду из скандала как такового. Чаще всего политические и финансовые мотивы переплетаются: за убийством репутации, как и за физическим устранением человека, обычно стоит какой-то заказчик.

Не брезгуют этим средством политической борьбы и некоторые радикальные американские геи. Аутингом (outing - вытаскивание из чулана) они называют политику разоблачения людей, которые публично осуждают однополую любовь, а втайне наслаждаются ею. Эта тактика вызывает в геевском сообществе острые споры. Как ни соблазнительно вывести на чистую воду лицемера и тем самым испортить ему карьеру, этически подобные разоблачения мало чем отличаются от действий полиции нравов и нарушают одно из фундаментальных прав человека - неприкосновенность личной жизни.

Некоторые геевские теоретики (например, Ричард Мор) (Richard D. Mohr. Gay Ideas. Outing and Other Controversies. Boston: Beacon, 1992) говорят, что аутинг - не только средство политической борьбы, но и способ преодоления ненормальной ситуации, заставлящей людей скрываться. Поскольку так называемый "Великий секрет", который на деле часто бывает секретом Полишинеля, создан не геями, а их гонителями, защищая его, мы тем самым практически защищаем "чулан". Свободному человеку не нужно прятаться.Даже люди, которых "вытащили из чулана" насильно, против их воли, после этого начинают чувствовать себя свободнее, им больше нечего бояться или стыдиться.

Однако эта логика психологически и нравственно неубедительна. Человек, который не стесняется своей сексуальной ориентации, психологически действительно более раскован. Но мало ли какие причины, помимо страха и общественных предрассудков, мешают личности "выйти на свет"? В интимной жизни многое не поддается четким определениям и никто не вправе решать за других. К тому же "не скрывать" и "не выставлять напоказ" - не одно и то же.

Эта проблема имеет и свой научный, историко-культурный аспект. В течение многих лет однополая любовь и ее отражения в литературе и искусстве систематически замалчивались и принижались. С появлением геевских "культурных исследований" положение изменилось.Геи и лесбиянки чувствуют скрытые проявления гомоэротизма, которых не видели или не хотели замечать прошлые поколения исследователей. Кроме того, они целенаправленно ищут в истории собственных великих, помогая им быть понятыми хотя бы посмертно.

Так называемая"эпистемология чулана", подробно обоснованная в работах американского литературоведа Евы Кософски Седжвик ( E.K. Sedgwick, Epistemology of the Closet. Berkeley, University of Сalifornia Press, 1990) и опирающаяся на семиотику и психоанализ, позволяет раскрыть многие тонкие движения души и зашифрованные художественные тексты. Однако дело это тонкое и сложное.

Личная жизнь автора, отраженная в его дневниках, переписке и документах, и его художественные произведения - взаимосвязанные, но принципиально разные тексты, которые непонятны друг без друга и в то же время несводимы друг к другу. Соотношение гомосоциальности (склонность общаться преимущественно с лицами своего собственного пола), гомофилии (эмоциональное предпочтение лиц своего пола), гомоэротизма и гомосексуальности всегда проблематично. Старая литература стыдливо обходила эти проблемы. Современные исследователи, свободные от викторианской застенчивости и чопорности, напротив, склонны к размыванию границ и трактовке любой эмоциональной близости между лицами одного пола как гомоэротической и гомосексуальной.

На вопрос - где границы нашего права анализировать и реконструировать частную жизнь человека, который не хотел выставлять ее напоказ? - нет однозначного ответа. Читатель, не знающий о гомосексуальности Оскара Уайльда, никогда не поймет "Портрет Дориана Грея". Но прилично ли копаться в чужом белье? И если мы расставим все точки над i, чего окажется больше - прояснения или упрощения (как случается в некоторых литературоведческих заметках Gay.ru)?

Для науки нет ничего запретного и неприличного. Весь вопрос - где и как. Биографы Марселя Пруста детально обсуждают его садомазохистские фантазии, но им никогда не придет в голову выводить из них смысл его творчества. Из-за того, что прообразу Тадзио (из "Смерти в Венеции") Владиславу Моесу было не 14 лет, как в повести, а десять с половиной, никто не заподозрит Томаса Манна в совращении малолетних. Однако вырванные из личностного, культурно-биографического контекста сенсационные "подробности", в сочетании с произвольным истолкованием произведений художника, сплошь и рядом превращают эпистемологию чулана в вульгарный аутинг, который может быть использован в разных политических целях.

С чисто научной точки зрения, личное отношение исследователя к гомоэротике не имеет значения, важна лишь научная доказательность приводимых им фактов и глубина их интерпретации. Тем не менее люди, которые ищут своих предшественников и близких, даже если они преувеличивают их сходство с собой (это свойственно всем угнетенным меньшинствам, создающим собственную родословную) морально симпатичнее тех, кто разоблачает скрытых врагов. Любовь всегда выше и конструктивнее ненависти.

Печальный пример культурологического аутинга - статья известноготалантливого американского философа и культуролога Бориса Михайловича Парамонова "Педагог Макаренко", напечатанная в США, а затем и у нас (к сожалению, у меня нет под рукой ее текста). Логика ее предельно проста. Парамонов подсчитал, что Макаренко 68 раз говорит о красоте своих мальчиков. О его сексуальной жизни в колонии ничего неизвестно, женился он поздно. Дальше следует серия умозаключений: раз Макаренко любуется красотой своих воспитанников, значит он любит мальчиков, значит он педераст, колония им. Дзержинского - преступная шайка, а сам Антон Семенович - пахан. Ату его!

Читатели американской русскоязычной газеты, которые уважают Макаренко и, в большинстве своем, не любят геев, разделали эту статью под орех. Несомненно, Макаренко любил своих воспитанников, но беэ этого нельзя быть хорошим воспитателем. Да, он считал своих мальчиков красивыми, но кто-то подсчитал, что своих девочек он тоже 32 раза называет красивыми. А главное - какие бы чувства ни питал Макаренко к своим воспитанникам, это были не наивные домашние мальчики, а прошедшие огонь, воду и медные трубы беспризорники, которые за сексуальные приставания его бы просто прирезали. Ведь в колонии все было на виду. Зачем же наводить тень на плетень? Или Парамонов согласен с известным геевским анекдотом, что детей любят только педофилы?

Между прочим, психоанализ, на который ссылается Парамонов, тут совершенно ни при чем. Профессиональный психоаналитик имеет в своем распоряжении множество разных диагнозов и видит перед собой живого человека, Парамонов же просто подводит Макаренко под статью Уголовного кодекса, причем бездоказательно.

Психологическая проблема здесь на самом деле есть. Я совершенно уверен в том, что для многих мужчин педагогическая работа с детьми психологически компенсаторна, помогая им восполнить какой-то эмоциональный дефицит.Чтобы проверить эту гипотезу, я лет 30 тому назад целую неделю листал биографические справочники и нашел, что среди классиков педагогики непропорционально много холостяков и бездетных. Но значит ли это, что все они - педофилы или гомосексуалы? "Любовь к детям", как и любая другая любовь, - сложное явление, которое может выражать разные человеческие потребности. Один человек, сознательно или бессознательно, ищет и находит у детей недостающее ему эмоциональное тепло. Другой удовлетворяет свои властные амбиции: стать вождем и кумиром подростков проще, чем приобрести власть над взрослыми. Третий просто любит и умеет учить. Четвертый сам остается вечным подростком, которому в детском обществе уютнее, чем среди взрослых. У пятого гипертрофированы отцовские чувства, собственных детей ему мало или с ними у него что-то не получается. Эти многообразные потребности могут быть, а могут и не быть сублимацией сексуально-эротических чувств, да и собственно-сексуальные потребности не всегда удовлетворяются "напрямую". Сводить все это к гомоэротизму нелепо.

Если нужен такт в отношении покойников, то тем более он необходим по отношению к живым.

Во-первых, каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни и не обязан в ней отчитываться или оправдываться. Стриптиз - дело сугубо добровольное. За ним может скрываться не только смелость и социальная раскрепощенность, но и склонность к эксгибиционизму.

Во-вторых, бывает так, что человек ничего специально и не скрывает, но в его жизни все настолько неоднозначно, что любой ответ кажется ложью. Задавать человеку вопросы, которые могут быть ему неприятны или ставят в неловкое положение, бестактно. К тому же есть вещи,даже вовсе не интимные, которые просто неудобно опровергать.

Когда-то при знакомстве с известной журналисткой О.Г.Чайковской я несколько раз назвал ее Ольгой Генриховной ( по ассоциации с балериной О.Г. Иордан). На что Чайковская сказала: "Извините, пожалуйста, я ничего не имею против этого отчества, мне оно очень нравится, но я не Генриховна, а Георгиевна". Зачем понадобилось извинительная преамбула? Если бы я назвал Чайковскую Ольгой Геннадиевной, она, вероятно, просто поправила бы меня. Но в условиях антисемитизма отмежевание от потенциально еврейского отчества могло показаться демонстративным и тактичная женщина постаралась смягчить ситуацию.

Бывает и хуже. Много лет назад одному моему коллеге-философу, вполне достойныму человеку, который очень хотел стать членом -корреспондентом, а его упорно не выбирали, кто-то сказал , что ходят слухи, будто он - скрытый еврей. Возмущенный ученый написал письмо президенту Академии,что его оклеветали, его фамилия - вовсе не еврейского происхождения. Это была чистая правда, но автор письма сразу стал посмешищем.Не быть евреем так же не стыдно, как и быть им. А вот доказывать, что ты не еврей, невольно становясь тем самым на точку зрения антисемитов, порядочному человеку невместно.

То же самое - с "голубизной" . Человек может публично заявить о своей гомосексуальности и часто это бывает актом гражданского мужества. Но признаваться под нажимом и, тем более, под нажимом отрицать (даже если "обвинение" ложно) неприлично. В обоих случаях вы молчаливо признаете право посторонних людей контролировать вашу личную жизнь.

Но важнее всего политическая сторона дела. Если в Интернете появляется сенсационная сплетня о засилии геев в информационных структурах Москвы, главный вопрос не в том, насколько она достоверна, а в том, чьим интересам она служит. Критический комментарий в этом случае напоминает анекдот: " Нет, вы только понюхайте, как это воняет!" Если воняет - незачем нюхать и тем более заставлять нюхать других. Самое простое - не тиражировать сплетни и не участвовать в чужих политических играх.

Вы, возможно, спросите, кто такой Теодор Адорно, словами которого открывается эта заметка? Выдающийся немецкий социолог и культуролог, основатель Франкфуртской школы. Гей? Нет, скорее даже гомофоб, он считал "гомосексуальную личность" психологической основой фашизма. Но мы любим его не только за это.