В последнее время наши СМИ увлеклись темой сексуального злоупотребления детьми. Подчас спекулируя ошибочными стереотипами, журналисты и обозреватели неправильно расставляют акценты, в результате чего причиной всех несчастий оказываются гомосексуалы. Они, якобы, и склонны более всего к насилию по отношению к мальчикам. Так ли это? Для корректного подхода к вопросу, прежде всего, необходимо разобраться в терминологии.

Нужно четко понимать, что педофилия, то есть исключительное сексуальное влечение к детям, и сексуальное злоупотребление детьми (будь то изнасилование, приставание или соблазнение) - совершенно разные явления. Первое изучают психологи, психиатры и сексологи, второе - педагоги и юристы. Когда мы говорим о педофилии, в центре внимания оказывается мотивация взрослого человека, которого неодолимо влечет к детям того или другого пола и возраста. Когда мы говорим о сексуальном злоупотреблении детьми, внимание концентрируется на ребенке, который вольно или невольно, в силу своей доступности и беззащитности, становится объектом сексуальных посягательств со стороны взрослых или соучастником соответствующих действий.

Нью-Йоркский психоаналитик Ричард Б. Гартнер недавно опубликовал две книги, специально посвященные проблеме сексуального злоупотребления мальчиками. 1) R. Gartner, ed. Memories of sexual betrayal: Truth, fantasy, repression and dissociation (Northvale, NJ: Aronson, 1997) и 2) R. Gartner, Betrayed as boys: Psychodynamic treatment of sexually abused men (NY: Guilford, 1999). Книг этих у меня нет, да я и не занимаюсь этой тематикой, но доктор Гартнер любезно прислал мне несколько статей. На мой взгляд, они хорошо дополняют то, о чем я писал раньше.

Хотя по статистике мальчики подвергаются сексуальным покушениям значительно реже девочек, такие случаи достаточно часты и иногда имеют тяжелые психологические последствия. В США есть даже Национальная организация мужчин, переживших сексуальное злоупотребление, со своим вебсайтом. Психоаналитическая клиника, основанная на ретроспективном анализе взрослых мужчин, переживших мальчиками сексуальное злоупотребление или событие, которое они считают таковым, помогает раскрыть внутреннюю динамику этого процесса.

Как и относительно женщин, "сексуальные злоупотребления" по отношению к мальчикам распадаются на три типа ситуаций, различных по степени тяжести: 1) пенетрация, проникновение в тело мальчика (анальное или оральное), 2) неподобающий тактильный контакт, прикосновение к его половым органам или иное стимулирование эрогенных зон и 3) соблазнение или возбуждение без прямого физического контакта.

В принципе, субъектами и инициаторами всех этих действий могут быть и мужчины, и женщины. Однако действия первого типа женщины совершают крайне редко. Они чаще используют более тонкие формы возбуждения и соблазнения. В круге лиц, сексуально злоупотребляющих мальчиками, мужчины и старшие мальчики вообще преобладают над женщинами и старшими девочками. В большой американской студенческой выборке (Lisak et al., 1996), среди мужчин, сообщивших, что в детстве они были жертвами сексуального злоупотребления, у 61% виновниками его были мужчины, у 28% женщины и у 11% те и другие. Именно такие случаи рассматривает Гартнер.

Поскольку люди склонны отождествлять однополую виктимизацию с гомосексуальной ориентацией, многие подвергшиеся ей мальчики и люди, которые ее обсуждают, видят в ней знак гомосексуальности жертвы или посягателя. На самом деле ни то, ни другое не обязательно. Большинство мужчин, сексуально злоупотребляющих мальчиками (как и девочками) не являются ни педофилами, ни гомосексуалами. Тем более нельзя утверждать этого о мальчиках.

Тем не менее у оказавшегося в такой ситуации мальчика такая проблема неизбежно возникает. В принципе, мальчики (в отличие от взрослых мужчин) переживают сексуальный контакт с кем бы то ни было, даже не вполне добровольный, легче, чем девочки. Девочки, даже совсем юные, обычно понимают сексуальный характер злоупотребления, и это вызывает у них острую негативную реакцию. Напротив, мальчики чаще рассматривают событие, особенно если оно происходит в игровой форме и в нем не участвуют его собственные родители, как своего рода сексуальную инициацию, поэтому у них меньше травматических переживаний. Если контакт был гетеросексуальным (например, мальчика сексуально использовала старшая девочка), таких переживаний может и вовсе не быть: хотя это случилось не с тем, с кем надо, и не так, как надо, все равно приобретен полезный опыт.

Однополые контакты вызывают у мальчиков значительно больше тревог и сомнений. Некоторые из них, происходящие в собственной возрастной группе, можно "списать" на обычную мальчишескую силовую возню. Но если в этом так или иначе участвует взрослый, проблема усложняется. Помимо собственного возраста и обстоятельств сексуального контакта (что именно с ним делали), многое зависит от сексуальной ориентации мальчика. Тот факт, что именно он был выбран мужчиной или старшим мальчиком в качестве сексуальной игрушки, вызывает у мальчика сомнения в своей маскулинности и сексуальной ориентации: почему именно я оказался в таком положении, может быть "он" или "они" лучше знают, кто я такой?

Особенно пугает мальчика собственная эрекция или эякуляция. Хотя это нормальная физиологическая реакция на подобную ситуацию, которой ни один здоровый мальчик не мог бы избежать, мальчик начинает считать себя соучастником постыдного действия. Он спрашивает себя: Может быть меня выбрали потому, что я казался заинтересованным в этом? Или мне действительно этого хотелось? Или он знал, что я недостаточно мужественен, чтобы защищаться? Или моя "женственность" настолько очевидна, что привлекает к себе внимание? А если я кончил, было ли это вообще насилием?" И самый главный вопрос - "а не стану я в результате этого события голубым?"

Клинические данные Гартнера, как и прочие научные исследования, отвечают на последний вопрос отрицательно. Хотя многие гомосексуальные мужчины в детстве подвергались тем или иным сексуальным воздействиям со стороны мужчин или других мальчиков, гомоэротические влечения, как правило, возникали у них до этих, подчас драматических, событий, оказавшихся лишь последним или самым сильным аккордом в процессе их сексуального самоопределения. Тем не менее, пытаясь ретроспективно ответить на вопрос "Почему я гей?" некоторые мужчины рассуждают по логике "после этого - значит вследствие этого" и апеллируют именно к этому детскому или подростковому опыту. Так же рассуждают родители и описывающие подобные истории журналисты.

Но какова бы ни была его сексуальная ориентация, мальчик, подвергшийся сексуальному злоупотреблению, испытывает сложные переживания. Прежде всего, страдает его самоуважение, он кажется себе слабым и лишенным мужественности. Кроме того, если им злоупотребили близкие и авторитетные взрослые, мальчик переживает острый кризис доверия, он чувствует себя не только униженным, но и обманутым. Это может повлиять на его эмоциональное состояние и отношение к людям в позднейшей жизни, опасаться других мужчин и т.д. Особенно, если он будет держать эти переживания внутри. Именно эти переживания и установки должен снять или ослабить психотерапевт.

Разумеется, клинические истории не следует обобщать.

Во-первых, к психологам и психоаналитикам обращаются только те люди, которые чем-то встревожены и озабочены. Тот, кто пережил эпизод сексуального злоупотребления без серьезных последствий, обращаться за помощью не станет. Поэтому данные любой клинической статистики нужно обязательно сопоставлять с данными более репрезентативных сексологических опросов. Некоторые психиатры напрасно ими пренебрегают.

Во-вторых, данные Гартнера о последствиях сексуального злоупотребления мальчиками являются ретроспективными. Но любой ретроспективный взгляд субъективен и часто допускает ошибочную каузальную атрибуцию - индивид задним числом приписывает свои беды и трудности какому-то эпизоду из своего прошлого. Так, очень многие мужчины склонны объяснять все свои психосексуальные трудности мастурбацией, но наука знает, что это просто рационализация. То же самое может иметь место и в случаях сексуального злоупотребления.

Психологи и сексологи не случайно предлагают разграничивать сексуальные контакты между взрослым и подростком не только по объективным (что с мальчиком делали) но и по субъективным показателям - как он это переживал и символизировал и как то и другое менялось с течением времени. В этом отношении клинические данные уникальны.