"Чувство "Накануне"

Раздумывая, кем бы мне хотелось быть, если б не надо было зарабатывать деньги, я представляю себя колумнистом. Сижу эдак за столиком уличного кафе, да выстукиваю на лептопе свои мысли про жизнь.

"Сочиненный-я" рассказывал бы о жизни "Веселого трупа". Того самого, который пытается быть счастливым. Я хоть и не колумнист, но знаю, что такое возможно, и соображение это делает реальней придуманную картинку.

О том, как живут настоящие колумнисты мне неведомо - вот не знаю я, есть ли у них время на уличные кафе - но этот образ меня греет, как то весеннее солнце, которое, как мне представляется, должно непременно согревать мои мысли, если бы я был тем самым колумнистом.

Да, за воображаемый столик, похожий на те, которые я видел в парижском квартале "Марэ", я усаживаю себя почему-то непременно весной. Примерно в апреле, когда еще свежо, но уже пропитано чувством "накануне" - вот-вот, еще немного и грянет музыка, и птицы запоют, и цветы распустятся, и посыплется благодать.

Несложно сочиненный, я полнюсь ожиданием, выстукиваю его на лептопе, попиваю кофе из мелкой чашечки, а мимо меня снуют элегантные старушки и молодые мужчины в шарфиках. Город просыпается - не то ради нового дня, не-то весны ради.

Теплеет.

Глупость, конечно, ведь колонки с непредвзято-оригинальным мнением нужны в любое время года, а не только весной. Но жанр этот - деланно легкий - почему-то связан у меня с чувством ожидания. Игриво и будто бы от нефиг делать ты мастеришь дверцу в новый мир, за которую интересно заглянуть.

Создаешь надежду.

"НА МЕНЯ УПАЛ ХОЛОДИЛЬНИК"

ТОЧКА ЛЮБВИ

Когда я еще числился в женихах, меня периодически знакомили с людьми, которые, как предполагалось, должны бы составить мое личное счастье.

Как правило, это были ботаники, с которыми мне надо было говорить о кино, о литературных идеалах, обсуждать театральные новинки, томиться несовершенством мира... в общем, вести насыщенную интеллектуальную жизнь, обретая на сей почве и сексуальную гармонию. 

Иногда, впрочем, в спутники жизни предлагали себя многомудрые дедуны, готовые преподать мне науку жизни в обмен на полноценную жизнь половую.

Когда я познакомил приятелей со спутником жизни, найденном совершенно самостоятельно, то многие не сумели скрыть свого разочарования.

Спутник моей жизни, которого я за немалый рост и вес зову "мой мальчик", не томится несовершенством мира, всем фильмам предпочитает боевики и комедии, разбирается в стройматериалах и мутациях брэндов. Он несведущ в моде, фантастически слаб в человеческой психологии, зато имеет собственное мнение, иммунитет к придуманным ценностям и смелость быть собой.

Мы настолько разные, что трудно себе представить.

Мы даже думаем на разных языках, сходясь лишь в одной точке.

Точке любви.

ЕДА. ПОЧТИ

В нашем дружном русско-немецком семействе я отвечаю за супы и мытье посуды, а мой мальчик - за главные блюда и застольные беседы. А потому про кухню мы говорим часто и по самым разнообразным поводам.

Выяснили на днях, почему у некоторых кухни всегда такие чистенькие: поварешки блестят, плита сияет, разделочные доски болтаются продуманным порядком по белоснежному кафелю.

Красоте мы нашли очень простое объяснение.

- Не готовят.

Потому что иначе - ну, хоть сколько ты кухню мой (а я уж по этой части сделался специалистом) - не сиять ей первозданным блеском ни за что.

А еще мы дружно боимся, что людей безнадежно испортит фастфуд. Черствые от него делаются люди, сами того не замечая. Отдали приятелю пакет пельменей, самолично приготовленных. Он сказал, что ему нравятся равиоли, и он их часто покупает для своего холостяцкого ужина.

- А pelemeni лучше, - пропел мой мальчик и в порыве неуемной щедрости всучил ему пакет.

Не безвозмездно, конечно.

Будь наш приятель чуть более чутким, то в следующий раз восхитился бы, какие дивные ему были подарены яства, тут мальчик мой расцвел бы и рассказал, как мы магазинные pelemeni покупали.

Мы их случайно нашли - в большом магазине, между пиццей и замороженной рыбой. Произведенные неизвестно где, но расфасованные в Гамбурге, силу они имели разрушительную - дружно помаявшись животом, мы даже жалобу написали, на что поступил нам ответ: продукт произведен в соответствии с нормативами, документ прилагается.

В общем, сами дураки.

Примерно так мог бы сказать мой мальчик, посетовав, что вот такие подлые производители портят всенемецкое представление о русской кухне. Съест иной потребитель поганый гамбургский pelemen, да решит, что у них - у русских - иначе не бывает. Жрут, что попало, и ничего их животам не делается. Даром, что народ-победитель.

- И как тебе наш подарок? - при удобном случае спросил мой мальчик у приятеля.

- Какой? - удивился он,- Ах, я забыл русские равиоли в машине. Три дня пролежали. Пришлось выбросить, - и о другом заговорил.

Час работы на помойку.

Кстати, если считать фастфуд наполовину немецким словом, то получится "почти-еда". А у меня к пище такое отношение. Оно по-русски призывом звучит: "Еда. Почти".

Очень правильно, я считаю.

ДА. КАЖЕТСЯ

- Алло, - сонно говорю я.

- У тебя все в порядке? - это моя мать.

- Да. Кажется. В чем дело?

- Ты спишь?

- Нет.

- Сегодня проснулась в пять утра. Не выспалась совсем.

- Почему?

- Мне такой страшный снился сон. Будто на тебя большой мужик напал с чем-то острым. И ткнул в горло.

Просыпаясь:

- Какие чудесные у вас сны, мама.

- Весь день места себе не находила. У тебя точно все в порядке?

- Это, наверное, мои враги хотят моей погибели.

Подозрительно:

- У тебя есть враги?

- Не знаю. Думаю, нет.

- Враги есть у всех.

Покорно:

- Да. Кажется.

Торжествующе:

- Ну, вот. Сон в руку.

Гудки.

О ПОЛЬЗЕ ТРАВМ

Пусть это будет детская травма.

Однажды, когда мне было лет шесть, мать повела меня в парк аттракционов. Тогда он еще работал, и к услугам отдыхающих были предоставлены колесо обозрения, которое все называли "чертовым", большие качели кораблем, карусель "ветерок" и - внимание! новинка сезона! - автомобили. Не помню точно, как назывался этот аттракцион: по черному полю с приделанными к потолку палками ездят машинки.

Из всех каруселей мне больше нравился "Ветерок", и я бы с удовольствием прокатился на нем еще раз, и еще, но мы оказались за рулем. Водить выпало мне, и совершенно напрасно: машина крутилась волчком, натыкаясь на всех подряд - под визг и гогот отдыхающих.

Помню, когда мучение закончилось, мать сказала что-то очень обидное.

Наверное, мне надо считать этот случай серьезной психической травмой. Неправильно сросшейся детской проблемой можно объяснить все, что угодно, а мне сейчас как раз кстати.

Вот уже который год мой мальчик уговаривает меня идти на курсы вождения. Была привлечена даже самая тяжелая артиллерия.

- Я научилась водить машину в 50 лет, - сказала мне однажды его мать.

- Вот видите! У меня еще двадцать лет на раздумья! - обрадовался я.

И мытьем, и катаньем меня принудили-таки записаться в автошколу, в которой я побывал дважды и с тех пор не хожу. На возражения, что "даже идиоты имеют права", отвечаю, что "я не идиот".

- Кто будет меня возить, когда мне будет девяносто? - спросил мой мальчик буквально вчера.

- Когда тебе будет девяносто, мне будет восемьдесят два. Ты думаешь, в этом возрасте мне будет до вождения? - сказал я.

Конечно, я могу сказать ему правду: сев за руль, я отчетливо представляю себе груды покореженного металла с ошметками человеческих тел. Но уж лучше объяснить боязнь руля детской травмой.

Хоть какая-то польза от моего тогдашнего позора.

ВНИМАНИЕ! ВОПРОС

На меня упал холодильник. Вернее, его часть.

Вернувшись со свидания средней значительности, решил перекусить, а у холодильника дверь возьми, да и выпади - всей красотой наружу.

- Догадайся, что я делаю? - это я своему мальчику позвонил.

- Ничего, - предположил он.

- Я дверь держу от холодильника.

- Ты пострадал?

- Нет еще.

Потом мы битый час прилаживали дверь на место, а он сообщил мне между делом, что вчера еще дверь кривовато висела. Ему не понравилась.

А теперь внимание! Вопрос: обошлось ли таки сегодня вечером без пострадавших?...