Быть геем и азербайджанцем в сельской Грузии

Лингвистические барьеры и сплоченные, но консервативные сообщества сделали квиров из этнических меньшинств Грузии почти полностью изолированными, уязвимыми и невидимыми даже для национальных организаций по защите прав ЛГБТ.

Намиг (имя изменено) - 28-летний этнический азербайджанец, проживающий в грузинском регионе Квемо Картли. Когда он еще учился в школе, дядя унижал его - приходил в школу и насильно стриг ему длинные волосы на глазах у одноклассников, которые приветствовали унижение.

"Никто не понял, что я гей. Я никому не говорил. Потому что я боялся".

Согласно ежегодным отчетам ILGA Europe, среди трех республик Южного Кавказа Грузия превосходит своих соседей по уровню толерантности к ЛГБТ-людям в регионе - как наименее дискриминационным социальным отношением, так и прогрессивным законодательством, запрещающим дискриминацию по признаку пола и ориентации.

Но на жизненном опыте Намига и других квиров из этнических меньшинств Грузии, рейтинг страны по данным ILGA иногда кажется немногим больше, чем символом.

Барьеры

Азербайджанцы - самое многочисленное этническое меньшинство в Грузии. Согласно переписи 2014 года, в Грузии проживает более 233 000 этнических азербайджанцев, составляющих 6,3% населения. Крупные азербайджанские общины проживают в регионах Квемо Картли, Кахети, Мцхета-Мтианети и Аджара, а также в городах Тбилиси и Рустави.

"Сказать, что ты гей, в Квемо Картли или опубликовать это в социальных сетях - просто мечта, - говорит Намиг. - В нашем сообществе геев называют "педиками" (петухами), и они сталкиваются с [психологическим и физическим насилием]".

Он добавляет, что жертвами становятся не только квиры, но и их семьи.

Это насилие становится всё более распространенным явлением, и от него труднее избавиться из-за языкового барьера. Многие азербайджанцы в Грузии не говорят по-грузински и, как следствие, не знают о программах и услугах, которыми они могут воспользоваться; а изоляция от более широких национальных событий часто означает, что широкое сообщество более замкнутое и консервативное.

Нельзя говорить о полной изоляции от прогрессивных организаций и инициатив. Намиг, например, узнал о существовании квир-организаций в возрасте 16 лет, после того, как его дядя купил ему ноутбук. "Я сразу начал исследовать. Я узнал, что есть такие люди, как я, - вспоминает он. - Я был счастлив. Потому что я не был болен. Я был рад узнать, что есть организации, защищающие мои права. Это очень помогло мне понять себя".

Шалала Амирджанова, активистка грузинской организации по защите прав женщин "Сапари", признает, что ни одна крупная организация или общественные деятели не говорят публично на темы ЛГБТ в районах, где проживают этнические меньшинства, и что нет организаций, готовых заниматься такой работой на азербайджанском языке.

"К сожалению, даже образованные члены сообщества, у которых нет предубеждений, негативно относятся к проблемам ЛГБТ+ и не проводят никакой социальной работы по этой теме в своем сообществе".

"Движение за равенство" - тбилисская организация, которая защищает права квир-людей и способствует их здоровой интеграции в грузинское общество. Ира Силантьева, представитель организации, говорит, что у них нет проекта или исследования в отношении квиров, являющихся этническими азербайджанцами.

"Несколько этнических азербайджанцев ЛГБТКИ+ обратились в нашу организацию за поддержкой, - рассказывает Силантьева.- Теперь мы подумаем, что можем сделать по этой теме".

Наше издание опросило другие ведущие организации по защите прав квиров в стране о том, проводят ли они какие-либо мероприятия с азербайджанской общиной в Грузии, - ни одна из них не проводила такой работы.

"Я влюбился"

19-летний Ибрагим (имя изменено) тоже живет в Квемо Картли. Хотя он с детства понимал свои желания и стремления по отношению к парням, страх всегда удерживал его от действий.

"Я старался скрыть свои чувства с детства, потому что в моем сообществе и семье это было бы ужасной и неприемлемой ошибкой. Я не знал, что делать. Я старался поддерживать связь с девушками, чтобы не вызывать подозрений", - рассказывает он.

Когда ему исполнилось 18 лет, Ибрагим влюбился. "Я держал его за руку на улицах Тбилиси и даже страстно целовал в своей деревне, вдали от других. Я понял, насколько я счастлив, каким человеком я был и как сильно я себя любил".

Но стыд, который он усвоил, разрушил их отношения. "Через некоторое время я исчез и не встречался с ним. [Казалось], будто мой разум играл со мной. "Ты не можешь этого сделать. Что твоя семья сделала и сказала бы?" - говорил мне мой разум".

Ибрагим добавляет, что пока он не переехал в Тбилиси на учебу, он не мог никому сказать о своей сексуальной ориентации.

"Я боялся, что меня вышвырнут из дома, - вспоминает юноша. - Я боялся, что они не поверят моей любви, отведут к психологу; они разлучили бы меня с [моим партнером] или что-нибудь с ним сделали. Это было бы всё равно, что умереть".

Ибрагим боялся и самой смерти - быть убитым в результате гомофобного насилия.

Он констатирует, что в то время как азербайджанская община неизменно консервативна и гомофобна, даже прогрессивные люди в Тбилиси по-прежнему придерживаются гомофобных взглядов.

"У меня много образованных друзей; они говорят, что они не против геев, - продолжает Ибрагим. - Но стоит им столкнуться с парнем в отличающейся одежде, они чувствуют себя некомфортно, они хотят избегать разговоров с такими людьми".

"Они думают, что если не убивают и не бьют геев, то достаточно толерантны. По их мнению, толерантность ограничивается отказом от убийства и избиения "ненормальных" людей".

Несмотря на все проблемы, у Ибрагима есть надежда.

"Я счастлив, что могу медленно открываться людям. Я надеюсь, что активная молодежь нашего общества сможет избавиться от гомофобии и барьеров в своем сознании и начать делать что-то хорошее и в этой сфере общества".

Двойная жизнь

Первые отношения Намига начались, когда ему было 17 лет. Накануне окончания школы учителя повезли его класс на экскурсию в Тбилиси. Там он познакомился с другим азербайджанцем - Али (имя изменено).

"Али был из Тбилиси. Я испытывал странные чувства с самого начала нашего знакомства, - вспоминает Намиг. - Во время экскурсии он интересовался мной, разговаривал. Он с самого начала понял, что я был другим".

"Позже мы стали ближе, и впервые в жизни я сказал кому-то, что я гей. Через некоторое время наши отношения начали развиваться".

Отношения Али и Намига продлились пять лет. Причиной их разлуки, как и в случае многих квир-азербайджанцев, стал принудительный брак Али.

"Мы живем в обществе, в котором другие принимают самые важные решения в нашей жизни", - жалуется Намиг. Действительно, в конце концов то же самое, что случилось с Али, случилось и с ним.

"Мое "девчачье" поведение породило слухи в районе. Моя семья начала беспокоиться. Я чувствовал, что мама постоянно волновалась. Они хотели, чтобы я женился, но я всегда был против".

Но однажды мать Намига серьезно заболела. Она настояла на том, чтобы ее сын нашел жену, чтобы у нее появился внук. "Это были самые трудные моменты в моей жизни, - вспоминает он. - Моя мать - человек, которого я люблю больше всего в своей жизни".

Он даже проконсультировался с сексологом, чтобы попытаться изменить собственную сексуальную ориентацию, ложно полагая, что он может "исправить" ее с помощью гормональной терапии.

В конце концов Намиг уступил: "Представьте себе. Я предал свою личность. Я женился".

"У меня двойная жизнь. С одной стороны, у меня есть жизнь, созданная для меня обществом, в которой мы с женой несчастны. Вторая - это моя тайная жизнь, которую я создал сам и в которой счастлив. Я люблю эту жизнь, и она любит меня".

Поделиться линком

Настоящий ресурс содержит материалы 18+