Радость суррогатного материнства

МОБИЛЬНЫЙ

Дженесса Шварц, суррогатная мама из Израиля, которая вынашивает близнецов для гей-пары, написала статью о том, сколько радости эта беременность принесла ей самой и её четырехлетней дочери Рамоне.

********

"Мама, это же мицва!"

Такой была реакция моей четырехлетней дочери, когда я рассказала ей, что стану суррогатной матерью.

- У меня будет еще один братик?

- Нет, дорогая, я собираюсь выносить ребенка для других людей.

Непонимающий взгляд.

- Ты ведь знаешь, что только женщины могут выносить ребенка, правда?

Она кивает.

- Гиль и Томер - два папы, двое мужчин, и поскольку ни один из них не может выносить малыша, им нужна помощь. Поэтому я собираюсь родить ребенка для них.

Несколько секунд молчания, после которых лицо Рамоны расцветает улыбкой, и она произносит: "Мама, так это же мицва!" ("мицва" в иудаизме - благое деяние, похвальный поступок).

Именно так Рамона впервые узнала о суррогатном материнстве. И с этого момента моя дочь стала самой юной - и самой страстной его защитницей. Она расскажет о нем всем, кто согласится ее выслушать, не пропуская ни единой подробности. Она объяснит вам, что младенцы, которых носит мама, - не наши, но это - дети Гиля и Томера, пары, с которой я познакомилась благодаря агентству, занимающемуся вопросами суррогатного материнства.

"Иногда людям нужна помощь для того, чтобы завести ребенка", - просветит вас моя дочь.

Мне даже пришлось разослать электронное письмо родителям других детей из ее детского сада, предупредив о том, что в один прекрасный день их малыши, наслушавшись Рамону, могут придти домой - и начать рассказывать о вынашивании ребенка для других людей. Или, как об этом сообщил один из детей своей маме, "о добровольном предоставлении матки в аренду". К счастью, ничего кроме теплых слов поддержки от других родителей я не услышала.

Это мой первый опыт суррогатной беременности. И хотя моя собственная мать с раннего возраста учила меня тому, что семья строится на любви, сегодня эту концепцию я исповедую по-новому. Суррогатное материнство неожиданно для меня самой преподнесло мне подарок. Все началось с Рамоны, которая буквально прикипела к этим маленьким эмбрионам, когда завершилась процедура ЭКО. На следующий день после того, как я вернулась из репродуктивной клиники, она притащила мне пустой плакат, который сама сделала из бамбуковой палки и листа картона. Мона еще слишком мала, чтобы писать, поэтому потребовала сделать это за нее, под диктовку: "Не давите на мамочку с этой стороны, у нее здесь маленькие эмбрионы!" Этот плакат она носила вокруг меня несколько дней.

Когда беременность была подтверждена, Рамона превратилась в настоящего сторожа эмбрионов, умоляя меня быть осторожной всякий раз, когда я брала на руки ее двухлетнего братишку. "Мама, немедленно поставь Солли на пол! У тебя же там эмбрионы, и если ты будешь перенапрягаться, они не превратятся в деток!"

Когда эмбрионы все-таки стали "превращаться в деток", а мой живот начал расти, она не отлипала от него с объятьями и поцелуями.

Когда люди узнают, что я вынашиваю суррогатных младенцев, многие из них с плохо скрываемым ужасом спрашивают: "Но что ты говоришь своим собственным детям?!" - "Правду", - отвечаю я. - "А они понимают, что это такое?"

Да, они понимают. Именно потому, что я с ними честна. Дети на удивление открыты, доброжелательны и восприимчивы, если мы доверяем им и даем шанс самим во всем разобраться. Большинство малышей начисто лишены предрассудков в отношении того, как должна выглядеть семья, так что этот возраст идеален, чтобы объяснить им, какими разными бывают семьи.

При всей любви, которую Рамона демонстрирует к этим пока еще неродившимся малышам, она прекрасно понимает, что мы не будем их оставлять. И этого понимания от нее на удивление легко было добиться. У Рамоны никогда не было повода думать, что вынашивание ребенка для других людей - это нечто из ряда вон выходящее, потому что мы с мужем всегда были честны с ней, с самого начала. И она с самого начала понимала, что эти дети - не наши.

Правда, был один инцидент, когда она узнала, что их там двое, и что это - мальчик и девочка.

- А мы можем оставить себе мальчика? - спросила она взволнованно.

- Хм... А не кажется ли тебе, что Гиль и Томер захотят получить обоих своих детей? - ответила я.

- Гиль и Томер оба мальчики, мама! - терпеливо объяснила мне Рамона. - Им не нужен еще один маленький мальчик.

Она - очень логичный ребенок.

Теперь, когда мой огромный живот стал для нее постоянным напоминанием о том, что скоро дети появятся на свет, Рамона постоянно порывается паковать коробки с разными вещичками, чтобы у малышей было все необходимое, когда вместе со своими папами они отправятся домой из больницы. Вещички, надо сказать, очень полезные, вроде тетрадки в линеечку, или скотча - с точки зрения Рамоны, и то, и другое крайне необходимо любому младенцу. И еще она очень беспокоится о том, что дети будут есть, если папы не смогут кормить их грудным молоком. Я как могу успокаиваю ее, рассказывая, что буду отправлять им свое грудное молоко, и что они смогут без проблем купить детское питание в магазине. После этого Мона с облегчением вздыхает.

Осознание того, что эти дети ей не брат и сестра, ничуть не умаляет ее любви к малышам. При этом она инстинктивно знает, что младенцы и их папы станут крепкой любящей семьей.

Вынашивание близнецов превратилось для меня в прекрасный опыт. Я имею ввиду - эмоциональный опыт (потому что гормональные инъекции, непрекращающуюся тошноту, изжогу и прочие побочные эффекты беременности вряд ли можно назвать приятными спутниками). Я поняла, что многим обязана своим детям. Мы с мужем приняли это решение, прекрасно осознавая происходящее и понимая, что за время беременности я успею привязаться к этим детям, которые не будут нашими.

Мой муж сперва очень волновался о том, что я буду чувствовать, когда мне придется отдавать детей их отцам, и после этих девяти месяцев я останусь без младенца, которого смогу приласкать. Но я об этом не беспокоюсь. Наверное, потому, что радость их отцов затмит для меня все. И еще - потому, что все эти девять месяцев я наблюдала радость своей маленькой дочери. Я вижу эту мицву глазами Рамоны, я учусь вместе с ней и могу поделиться ее чистым, невинным счастьем. Я горжусь тем, что подарила этот опыт своим собственным детям, и в еще большей степени благодарна им и своему суррогатному материнству за тот опыт, который они подарили мне.