Вся история жизни на Земле свидетельствует, что норма в сексе - вещь весьма относительная. А грязные извращения - это, скорее, по части агрессивно-послушного большинства.

В одном из провинциальных зоопарков США в середине прошлого века долгое время жила пара орлов редкого вида. Птицы каждую весну строили гнездо, выполняли ритуал ухаживания и спаривались, самка откладывала и насиживала яйца, но они, к огорчению зоологов, неизменно оказывались болтунами. Все объяснилось после смерти предполагаемого самца: вскрытие показало, что он... тоже был женского пола.

Так действуют компенсаторные механизмы поведения на одной из "средних" ветвей эволюции. Орлам требовалось во что бы то ни стало выполнить программу, заложенную в них природой, вот они и приспособились, как могли, в стесненных обстоятельствах. Вероятно, близкое по сути происхождение имеют легенды о курицах, поющих петухом, и о петухах, несущих яйца, которым в средневековой Европе зачастую придавали мистическое значение. Опыты ученых впоследствии подтвердили, что в группе кур, надолго оставленных без полового партнера и лидера, в конце концов появляется агрессивная особь, повадками все больше напоминающая петуха; отрастают даже гребешок, шпоры и хвост. Птичий организм старается возместить нехватку, повышая секрецию мужских гормонов и усиленно "орошая" ими определенные участки мозга. Люди, судя по всему, примечали такие случаи с незапамятных времен: любопытно, что, к примеру, в литовском языке - как считают специалисты, во всей Европе наиболее близком к архаичной индоарийской модели - одно из грубых обозначений гомосексуалиста буквально так и переводится: куропетух.

Но все-таки ближайшим прямым потомкам динозавров уже не дано самостоятельно провести трансформацию пола до победного конца, как удается множеству более примитивных организмов, вплоть до отдельных рыб. Тем более это относится к млекопитающим. Почти все "гомосексуальные" проявления у животных, которые можно наблюдать у самых различных видов в разных обстоятельствах, связаны либо с компенсаторным (когда животное временно или постоянно лишено нормального полового партнерства), либо с демонстрационным иерархическим поведением. Что это значит в переводе на бытовой язык? Женская роль в семейной группе отождествляется с подчиненностью, мужская - с господствующим положением. Самцы у большинства видов агрессивнее, чем самки, отношения друг с другом они выясняют гораздо чаще и с большим увлечением; соответственно эта ложная гомосексуальность у них проявляется шире и наглядней. (Кстати сказать, и обряды фаллического культа, символизирующего владычество и мощь, впервые "изобретены" вовсе не людьми, а еще четверорукими приматами.) Разумеется, такие формы поведения свойственны исключительно так называемым общественным животным; и поскольку служат они не сексуальной, но лишь "статусной" психологической разрядке, то однополые совокупления обозначаются как имитация, вовсе не предполагая той степени близости, о которой в высшей степени технично рассуждал с думской трибуны Геннадий Райков. "Убежденные гомосексуалы" в животном мире - редчайшая аномалия стопроцентно генетической природы; в этом их принципиальное отличие от людей. Кажется, только единственный вид братьев меньших - карликовый шимпанзе - "додумался" использовать подобные игры просто для удовольствия, но даже и у этих обезьян все происходит достаточно невинно: во всяком случае прецедентов для применения УК с "нардеповских" позиций они, как правило, не создают.

Человечество на ранних этапах прямо наследует от предков "статусные" формы секса. Чтобы перечислить все, что известно в этом смысле только о первобытных обществах в разных уголках Земли, понадобилась бы целая монография. Одни культуры допускают гомосексуальность как нечто ситуативное и в целом несущественное. Другие считают ее необходимым этапом социализации для каждого члена общины. Наконец, третьи осознают как некий особый стиль жизни, предполагающий отдельную идентичность "ни мужчины, ни женщины". По-настоящему важно отметить вот что: именно на этой стадии оформляется морально-психологическое разделение внутри самой системы гомосексуальных отношений - на "норму жизни" и "грязные извращения".

Классически яркий образец такого подхода демонстрировала высокоразвитая культура древних эллинов, которая до сих пор на слуху у всех, однако ее конкретные особенности обыденное сознание среднего европейца или американца представляет себе на удивление поверхностно. Суть же этого стройного канона состояла в том, что пассивная "женская" функция традиционна и правильна для подростков мужского пола; предполагалось, что, возмужав, эфеб станет вести и гетеросексуальную жизнь, а в отношениях с мальчиками нового поколения ему также будет принадлежать активная роль. На эту роль налагались ограничения, следы которых встречаем и в раннем христианстве, и в современном исламе, да и у того же высокомудрого думца. В любви с эфебами эллины не допускали использования ануса: самым "чистым" способом считались фрикции меж бедер. Нетерпимыми были и случаи сожительства двух взрослых мужчин, и даже разовая смена ролей в этом возрасте (фиванский отряд воинов, слывших непобедимыми из-за своей любовной связи, состоял, конечно, из половозрелых, но еще не женатых, то есть социально как бы "не вполне состоявшихся" молодых людей - здесь отчетливо видны пережитки нравов эпохи военной демократии). Нарушители правил покрывали себя несмываемым позором. Кстати, о таком хрестоматийном эпизоде античной истории, как осуждение Сократа, сохранившиеся источники при всех подробностях говорят довольно туманно. Пунктов обвинения, как известно, было выдвинуто два: "оскорбление божеств" и "развращение молодежи"; но если бы все сводилось к распространению идей, влиятельные друзья, наверное, нашли бы способы смягчить кару знаменитому философу.

Обывательская мифология нового времени существенно исказила и учение Платона в его эротической части. Зафиксированное во многих европейских языках массовое заблуждение насчет "платонической" любви как чисто духовной близости в противоположность телесной страсти идет, вероятно, еще от средневекового христианства, которое не смогло полностью проигнорировать наследие мыслителей прошлого, но целый ряд их положений предпочло по понятным причинам "смягчить" или вовсе затушевать. На самом деле Платон не только не отвергал однополую любовь в ее физических проявлениях, но даже теоретически обосновал ее предпочтительность именно для духовного развития мужской личности. Чрезвычайно любопытна в этом отношении одна ранняя работа выдающегося русского философа Алексея Лосева, чей долгий жизненный путь начался в сексуально-рестриктивном и закончился в тоталитарном обществе. В ней автор со всем пылом юности пытался убедить, будто великий эллин имел в виду вовсе не подобные мерзости, а нечто иное. Но что же именно, если не "это", - не удалось объяснить даже лосевскому, еще не окрепшему, таланту.

Все три монотеистические религии - иудаизм, христианство и ислам - гомосексуализм осуждают безоговорочно, лишь вводя вслед за древними язычниками некую градацию греховности: имела место анальная интромиссия пениса или нет? Это, кстати, лишний раз подчеркивает их сугубо патриархальные, даже откровенно фаллические начала: сосредоточившись на грехах мужской половины, о лесбийской любви религиозные авторитеты судят произвольно и в целом невнятно, если упоминают о ней вообще. Надо думать, главным образом ввиду невозможности установить в данном случае столь же четкий и однозначный критерий.

Однако и здесь догматические системы сложились не сразу и не целиком. Например, в Византии, по замечанию известного английского историка Эдуарда Гиббона, "педерастия была преступлением тех неугодных, кого не удавалось обвинить ни в чем другом" (так становится ясно, что и в частных вопросах трактовки уголовного права наследники Сталина времен развитого социализма предпочитали основываться на историческом идеале вождя). Вместе с тем в Западной Европе Церковь в самые темные века уделяла сравнительно мало внимания гомосексуализму. Гонения усилились, пишет российский сексолог Игорь Кон, неутомимый популяризатор своей науки, лишь на переломе Средневековья и Возрождения, "параллельно росту религиозной и прочей нетерпимости, связанной с развитием городской культуры и ослаблением идеологической монополии церкви". И вот тут уже - внимание! - "содомский грех стал все чаще отождествляться с ересью, приписываться иноверцам и инородцам".

Примерно так все происходило и на Руси, якобы вовсе не имевшей извращений "в своих традициях". Пока иноверцы с инородцами в повседневности были редкой диковиной, на гомосексуальные обычаи предки смотрели вполне благодушно; прегрешениями куда более опасными, чем блуд любого рода, считались невоздержанность в пост и особенно прелюбодеяние - разумеется, прежде всего женское. Большую терпимость здешнего люда к "главному пороку" в сравнении с Западом отмечали еще в XVII веке дипломаты Сэмюэл Коллинз и Адам Олеарий, оставившие записки о русских нравах. Соответственно первое уложение, официально предписывавшее карать за мужеложство, появилось в России при Петре I, аж на 400 с лишним лет позже Рима и на семь веков позже Константинополя. Явно не без влияния уже испытанных Европой факторов, как бы ни хотелось многим нашим современникам усмотреть единственную причину разврата (как тогда же, что называется, не сходя с места, принялись проповедовать православные священники) в появлении и последующих сатанинских кознях "латынщиков поганых".

Дальнейшая история "русского секса" вообще и гомосексуального в частности слишком хорошо памятна старшим поколениям ныне живущих россиян. Как говорила героиня ставшего классикой романа Оруэлла: "Когда спишь с человеком, то тратишь энергию, а потом тебе хорошо и на все наплевать. Им это поперек горла. Они хотят, чтобы энергия в тебе бурлила постоянно. Вся эта маршировка, крики, махание флагами - просто секс протухший. Если ты сам по себе счастлив, зачем тебе возбуждаться из-за Старшего Брата, трехлетних планов, двухминуток ненависти и прочей гнусной ахинеи?"

Ко всем формам сексуальной разрядки подход один и тот же: чем более репрессивно и деструктивно общество, тем непримиримее власти светские и духовные борются с любым "развратом", под который может быть подверстано вообще все что угодно, вплоть до фасона одежды или отращивания/удаления бород. А чем большими ограничениями обставлено свободное общение полов вне брака, тем шире распространяется гомосексуальность как замещение того, что все равно не отменить никакими догмами и указами.

Однако не стоит думать, что постоянные проблемы с этим лишь у народов, активно культивирующих или не полностью изживших тоталитарные порядки. Например, во многих странах Запада феминистские сообщества используют все свое влияние, чтобы убедить публику, будто каждая девочка с колыбели нуждается в усиленной защите от сексуальных преследований, любой мальчик - в непрерывной "перековке", подавлении и вытравлении гнусных инстинктов. Сдается, в основе всего их движения в наши дни не социальная борьба за мифические недостающие права, а явление чисто психической, даже клинической природы: фобия болезненных личностей, страх оказаться сексуально использованной - изнасилованной в широком смысле. Неудивительно, что гипертрофированные размеры и распространение он получил как раз в обществах, где с этим дела обстоят вполне благополучно в сравнении, скажем, со странами Юга. Отсюда все "издержки" истероидного характера: феминистки вынуждены придумывать себе врага настолько страшного, чтобы его существование оправдывало их поведение.

Тамошние детские психологи, по сути, уже отметили (только договорить до конца опасаются), что такие воспитательные методы способны прямо индуцировать гомосексуальные установки даже личностям, вовсе к тому не расположенным от природы. Тем более что насчет однополых связей у феминисток, наоборот, полный либерализм на грани поощрения. Но, допустим, часть таких детей сможет, выросши, найти счастье с партнерами своего пола, продолжать род они станут через пробирку; так это далеко не самое страшное. Подобные искажения природной программы вкупе с нынешней истерией вокруг якобы поголовного поветрия педофилии и "охотой на ведьм" ведут, помимо всего прочего, к массовому распространению, например, такого психического недуга, как аутизм - полная самозамкнутость человека на несуществующих в природе вещах и вымышленных переживаниях.

Отсюда же еще одна небезвредная "загогулина" - отношение к гомосексуальности как к альтернативной, но не менее абсолютной норме, отсюда индульгенция ей на особую агрессивность в "отстаивании прав" даже там, где на них никто уже давно не покушается. И все связанные с этим болезненные симптомы в обществе. Это, вполне возможно, и расплата за "коррективу", введенную в эрос христианством. Оно впервые объявило безбрачие, точно так же отклоняющееся от природного порядка вещей, не просто одной из альтернатив, а наивысшей, идеальной нормой. Ни иудаизм, ни ислам ничего подобного не знают, потому, наверное, и политкорректность изобрели не они...