"Купание красного коня" К.С. Петров-Водкин, 1912 г. "Будущие летчики" А.А.Дейнека, 1937 г. "Хорошее утро" Мозаика, триптих А.А.Дейнека, 1959-60гг. "Студент Вхутемаса" А.Родченко "Спортсмены" (фрагмент) А.Родченко "Пионер-горнист". А.Родченко "Борьба с землей" (фрагмент) И.Шадр "Булыжник - оружие пролетариата". И.Шадр "Юноша со звездой". И.Шадр "Душ". Б.Игнатович "Делегация работников культуры из Армении". Г.Петрусов Е.Стерлигова. Иллюстрация к повести В.Крапивина "Застава на Якорном поле" Е.Стерлигова. Иллюстрация к повести В.Крапивина "Белый ширик Матроса Вильсона" "Гимнасты СССР". Д.Жилинский "Подростки". И.Шевандронова

Официальное отношение советского руководства к гомосексуальности никогда не было позитивным. Однако в первых уголовных кодексах РСФСР (1922 и 1926 годов) наказание за гомосексуальные отношения не предусматривалось. Вполне возможно, что поначалу до этого вопроса просто руки не дошли или этому явлению не придавали особого значения. Но по мере упрочения тоталитарного государства уже в начале 30-х годов контроль за инакомыслием и инакодействием все усиливался. Закон "Об уголовной ответственности за мужеложство", вступивший в силу 7 марта 1934 года (как раз накануне международного женского дня), народная молва окрестила "подарком женщинам". Понятно, что мотивы принятия этого закона были совсем иными - тем более что требовались все новые и новые поводы для расправы со своими же соратниками для упрочения вертикали власти. Впрочем, и гетеросексуальность не пользовалась уважением - половой акт допускался разве что в целях деторождения. Развернутую теоретическую базу под необходимость подавления сексуальности пытался подвести известный советский общественный деятель в области воспитания и образования Арон Залкинд ("Революция и молодежь", 1924; "Половой вопрос", 1930), который исходил из вульгарного понимания психоанализа Фрейда и считал, что трата энергии на "половые проявления" отвлекает от производственного труда и классовой солидарности. Такое отношение сохранялось практически до последних лет существования Советского Союза - уже во время горбачевской "перестройки" участница одной из первых телеконференций с американцами в ответ на их вопрос выдала в прямой эфир чеканное: "В СССР секса нет!". Чего уж говорить об однополом сексе - после принятия репрессивного закона и скоротечной кампании в прессе по дискредитации гомосексуализма как проявления общего буржуазного загнивания и капиталистической аморальности был наложен строгий запрет на само упоминание этой темы или возможности подобного общения, даже применительно к академическим историко-культурным сюжетам - скажем, античная педерастия просто обходилась вниманием, а при переводах восточной любовной лирики, обращенной к мальчикам и юношам, дело доходило до смены пола адресата.

Общее настроение репрессии сексуального распространилось даже в кругах специалистов - впрочем, до конца 80-х годов ХХ века (до работ И.С.Кона) ученых-сексологов у нас в стране вообще не было, да и немногочисленными социологическими исследованиями вопросы о сексуальной жизни практически не затрагивались. Особенно удивительно это по контрасту с эпохой серебряного века русской культуры начала века, когда гомосексуальность стала модной среди широких кругов художественной богемы и откровенно обсуждалась крупными мыслителями (достаточно вспомнить хотя бы Розанова). Хотя в 20-х годах в Советском Союзе насчитывалось сравнительно много последователей учения Фрейда, для них для всех характерно и весьма симптоматично избегать обсуждение любых проблем, связанных с либидо; более того, в вопросах секса они доходили до чистого ханжества.

Тем не менее, если открытые проявления сексуальности вообще и гомосексуальности в особенности в СССР практически отсутствовали, это вовсе не означает, что никаких проявлений гомоэротики тогда не было. Наоборот - неупоминаемый и незамечаемый, гомоэротизм распространился практически повсеместно, хотя и, как правило, некоторым неявным образом, так что выявление соответствующих мотивов в массовой советской культуре требует специальных усилий. Попытаемся проследить основные линии его влияния и отметить важнейшие точки его проявлений.

Интересно сравнить гомоэротичные черты режима советского коммунизма с аналогичными чертами режима германского фашизма. Прежде всего бросается в глаза, что в СССР не было крупной политической фигуры, подобной Эрнсту Рэму, лидеру штурмовых отрядов SA и открытому гомосексуалу, который подчеркнуто культивировал в своей организации дух мужского братства и которого Гитлер 28 июня 1934 года ликвидировал вместе с его окружением (так что преследование гомосексуалистов в Германии началось в том же году, что и в Советском Союзе, хотя и немного позже). Другим отличием является, пожалуй, несколько больший акцент, который фашизм делал на военной стилистике (неизбежно пропитанной латентным гомоэротизмом), тогда как советский милитаризм был более умеренным. В то же время в СССР, особенно раннего периода, - в отличие от Германии - пытались специально насаждать, хотя и не всегда успешно, коммуны (предполагающие половую сегрегацию) в качестве одного из главных способов человеческого общежития. Однако многие и многие особенности советского гомоэротизма определялись тоталитарным характером советского общества и поэтому были в значительной степени подобны гомоэротичной стилистике фашистской Германии.

В книге Фрейда "Групповая психология и анализ Эго" (1921) описывается схема сексуального влечения "сыновей" к великому "отцу", который вовсе не испытывает подобных чувств в ответ - вождь должен быть один, так действовали фашистский "принцип фюрерства" Гитлера и советский "культ личности" Сталина. Естественно, сексуальная специфика этого влечения скорее всего не осознавалась, зато само влечение превозносилось - именно по такой схеме строились обычно многие произведения социалистического реализма. Заместителем вождя может выступать положительный культурный герой (и почти никогда - героиня), который тоже пользуется всенародной любовью - и поскольку в маскулинном обществе предполагается, что народ состоит прежде всего из мужчин, то становится очевидной гомоэротическая подоплека подобных чувств. А непременное наличие положительного героя, подаваемого как икона, - важнейший компонент официального канона соцреалистического искусства.

Показательно, что бурно развивавшиеся радикальные эксперименты в искусстве начала ХХ века (авангард, модернизм) к 30-м годам были отвергнуты государственной идеологией в СССР (как и в Германии, кстати) - полную поддержку начинает получать реализм, предлагающий близкие и понятные трудовому народу натуралистические изображения исторических событий и окружающей жизни (в правильном политическом ракурсе), отдельных людей как жанровых персонажей. В отличие, пожалуй, от исторических личностей, образы простого человека подаются по возможности жизненно, узнаваемо и, следовательно, сексуально привлекательно, а поскольку человек по умолчанию, не говоря уже о герое - мужчина, постольку неудивительно, что мужские образы, пронизанные не всегда явной гомоэротикой, становятся широко распространенными.

Типичен для тоталитарного режима также культ силы, здоровья, мужества, молодой энергии и физического совершенства. Если в фашистской Германии этот культ связывался с расистской доктриной национал-социализма (именно арийцы и только арийцы обладают всем набором этих замечательных качеств), то в Советском Союзе разностороннее развитие человека объявлялось целью, причем одновременно проявлялся и однозначно правильный классовый подход - ведь могучий рабочий, занимающийся физическим трудом, наглядно и выигрышно отличается внешним обликом от хилого интеллигента или жирного буржуа. Само собой разумеется, что декларируемая значимость также и некоторого интеллектуального развития фактически сводилась к реально востребованной идеологической подкованности, а изображалась всесторонность как правило буквально: в смысле красоты со всех сторон (например, скульптуры). Дабы продемонстрировать совершенство тела, его не нужно скрывать под одеждой - наоборот, его нужно как можно сильнее обнажить; в то же время в СССР из-за подавления сексуальности самые интересные места тел не могли, как правило, оставаться открытыми; поэтому естественным компромиссом оказался спортивный стиль одежды - обычно трусы и майка. Это, кстати, само по себе производило неожиданно сильный гомоэротический эффект: юношеская атлетическая фигура не столько скрывается трусами и майкой (даже не обязательно обтягивающими), сколько подчеркивается, выявляя соблазнительный рельеф грудной мускулатуры и многообещающие выпуклости пониже талии, причем интригующая таинственность угадываемых форм увлекает сильнее голой фотографичности иллюстрации из медицинского учебника.

Тренировка тела, особенно в качестве коллективного действия, выполняет еще одну важную функцию, позволяя достигать оргиастических состояний и глубокого переживания сопричастности масштабным делам. Знаменательно, впрочем, что первоначально советское руководство поддерживало только массовые физкультурные мероприятия, которые исключают соревнование - парады физкультурников, массовые заплывы и т.п.; и только значительно позднее, как раз с целью продемонстрировать Западу свои достижения, началось культивирование спорта, нацеленного на рекорды и победу в соревнованиях. Физкультурные упражнения и массовые спортивные действа, с одной стороны, отвлекают от прямых сексуальных интересов, олицетворяя некоторый вариант сублимации или вытеснения, с другой же стороны, сами выступают проявлением эротики, прежде всего гомосексуальной, поскольку осуществляются чаще всего в однородной по полу среде: мужчины оказываются в окружении мужчин, а женщины - женщин. Подобным образом были организованы и другие массовые мероприятия - непременные атрибуты тоталитарного общества - военные парады, факельные шествия, праздничные демонстрации, и т.д. Примечательна взаимосвязь спорта и военного дела, ассоциируемая также с патриотизмом - весь этот комплекс начинал внедрятся в сознание еще в подростковом возрасте, достаточно вспомнить хотя бы игру "Зарница".

Коммуна как принцип организации жизни - предполагающий совместное проживание, участие в совместном ведении хозяйства, коллективную собственность даже на предметы личного бытового обихода - хотя и был провозглашаем коммунистической партией в качестве идеала общественного устройства, но по известным причинам не мог быть последовательно реализован и в Советском Союзе. Однако там, где элементы коммун удавалось ввести, - детские дома, интернаты, пионерские лагеря, студенческие и рабочие общежития - везде обязательно проводилась половая сегрегация, т.е. политика разделения полов, неизбежно приводящая в молодежной среде к тем или иным видам гомоэротики. Дело дошло даже до разделения обычных средних школ на мужские и женские, от которого, правда, довольно быстро пришлось отказаться.

Культ молодости в СССР был сопряжен с утопической направленностью к светлому будущему ("Коммунизм это молодость мира и его возводить молодым!") и - одновременно - с детской инфантильностью, стайным и стадным чувством, которые так удобно использовать для управления массами. Подростковая гиперсексуальность, как известно, еще не имеет определенного направления, что в сочетании с тягой к себе подобным, с острым чувством одиночества и с теплым ощущением дружеских отношений создает устойчивую гомоэротическую напряженность, пусть чаще всего и неосознаваемую. В стандартизованном советском садово-парковом антураже особое распространение получили фигуры пионеров (совсем не пионерок!), одетые в семейные трусы со складками, которые сбегаются спереди к подчеркнуто вылепленному бугорку. Замечательное воплощение мир мальчишеских взаимоотношений получил в повестях Владислава Крапивина, которому удалось с большой деликатностью передать стеснительную хрупкость их первой влюбленности, называемой дружбой.

Само собой разумеется, что крупные творцы вовсе не следовали буквально всем этим общим тенденциям. Но и в их произведениях так или иначе получила свое отражение вместе с их собственными предпочтениями также советская культурная эпоха в целом. Применительно к рассмотрению гомоэротических сюжетов особый интерес представляют: художник Кузьма Петров-Водкин (1878-1939), скульптор Иван Шадр (Иванов, 1887-1941), фотограф Александр Родченко (1891-1956), кинорежиссер и теоретик искусства Сергей Эйзенштейн (1898-1948), художник Александр Дейнека (1899-1969), каждый из которых более чем заслуживает отдельного исследования.

Петров-Водкин получил известность главным образом своей картиной "Купание красного коня", которая была написана еще до революции, но - по словам самого художника, поддержавшего советскую власть, выразила предощущение перемен господством символического красного цвета. Шадр прославился прежде всего энергичной скульптурой "Булыжник - оружие пролетариата", которая изображает обнаженного до пояса молодого рабочего, напряжением всех своих рельефно вздувшихся мускулов выворачивающего камень из мостовой во время революции 1905 года. Фотографии Родченко отличаются легко узнаваемыми резкими ракурсами (необычный вид сверху или снизу) и множеством мужских образов. Эйзенштейн в рисунках воплотил свой интерес к фигурам Аполлона (мужское, светлое, логичное...) и Диониса (женское, темное, чувственное...), символизирующим двуединство искусства вообще и двуликость андрогинной бисексуальности Орфея, понимаемого как олицетворение идеала художника. Дейнека создал множество монументальных работ, прославляющих динамичные юношеские занятия.

Советский гомоэротизм представляет собой оригинальное образование, в котором переплелись множество различных тенденций, культурных и художественных традиций, политических влияний, идеологических интересов, личных предпочтений. Отойдя в историю как общественная практика, он оставил нам в наследство много ярких произведений искусства.