Виктюк в свое время попытался превратить прерафаэлитскую красоту уайльдовской пьесы в красоту от Версаче. В его "Саломее" было много изысканных мизансцен, экстравагантных костюмов, а прекрасные, как Адонис, юноши экстатически трепетали в ритмах хард-рока. Житинкин переплюнул Виктюка. Он не скользит по грани, отделяющей высокое искусство от кича, а с наслаждением в кич соскальзывает. В финале его спектакля Дориан с окровавленной грудью падает на перила, и под звуки красивой музыки на него сыплются сверху красные цветы. От такой красотищи сошел бы с ума самый слащавый прерафаэлит.

Произведения английского писателя новоиспеченный главреж Малой Бронной словно бы опускает в проявитель, превращая любовь эпохи модерна к узорам, завитушкам и драгоценным камням в красоту рекламного ролика и наглядно демонстрируя, чего стоит на самом деле весь его хваленый эстетизм. У Уайльда Дориан - ожившая статуя эпохи эллинизма. У Житинкина - красивый мальчик из журнала Gay Parade. Лавровый венок, который он надевает, чтобы позировать Бэзилу, идет ему не больше, чем корове седло. Зато кожаный костюмчик с завлекательными разрезами смотрится отлично. Утонченный лорд Генри носит у Житинкина рубашку в мелкую сеточку с большой брошью. Сам Бэзил, крашеный блондин с нервным лицом, в белых брюках с какой-то калякой-малякой, претендующей на авангардизм. В общем, одеты все нарядно. Исключение составляет лишь Сибила Вэйн (Мария Глазкова). Перед тем как выйти на сцену в роли Джульетты, она надевает на себя юбочку из перьев, в которой в лучшем случае можно плясать канкан, наглядно демонстрируя, чем высокопарная пошлость отличается от низкопробной. К тому же ни ее стройные ноги, ни изящная талия не идут ни в какое сравнение со стройной фигурой самого Дориана, который, едва выбежав из-за кулис, сбрасывает с себя кожаный костюмчик и долго ходит по авансцене в модных трусах.

В романе Уайльда гомосексуальная тема звучит подспудно и существа дела все же не составляет. У Житинкина она становится едва ли не ведущей. Взаимоотношения Дориана (Дмитрий Страхов), Бэзила (Иван Шабалтас) и лорда Генри (Олег Вавилов) явлены в спектакле весомо, грубо, зримо. Генри вступает в отношения с прелестным юношей по общей склонности к пороку. Бэзил страдает от неразделенной любви и бешено ревнует своего юного друга к опытному искусителю. (Так ревнует, что даже пытается покончить жизнь самоубийством, опустив голову в бочку с водой, непонятно откуда взявшуюся в его мастерской.) На некоторое время друзья объединяются и ведут совместную борьбу против разлучницы Сибилы Вэйн. Но ведут ее недолго. Победить женщину вообще несложно, а такую, как Сибила, совсем уж пара пустяков.

В результате спектакль, в котором красивое мужское тело составляет едва ли не высшую эстетическую ценность, парадоксальным образом приобретает гомофобское звучание. Получается так: жил хороший парень, прекрасный лицом и чистый душой, даже жениться собирался, а два гея-злодея его погубили. Самому Уайльду тоже было свойственно парадоксальное сочетание аморализма и нравственного пафоса в духе Савонаролы. Но до такого парадокса не додумался бы даже он, главный парадоксалист мировой литературы.

Объявив о своей работе над постановкой по загадочному роману Оскара Уайльда "Портрет Дориана Грея", Андрей Житинкин подчеркнул, что в спектакле будет занят суперпопулярный актер Александр Домогаров. Все подумали, что Домогарову уготована заглавная роль красавца-юнца, однако это оказалось лишь хитрым пиаром. Звезда Домогаров действительно сыграет в премьере, но другого персонажа - духовного растлителя - лорда Генри, а вот главный герой отдан "на растерзание" совсем молодому актеру с редкой аристократической внешностью - Даниилу Страхову - за плечами которого небольшой, но увесистый багаж из образов Николая Облеухова, чеховского Платонова и даже... маньяка Чикатило.

- "От таких ролей не отказываются", - резюмировал Андрей Житинкин, узнав, что мне уже предложили сыграть Платонова и это может помешать репетировать в "Портрете". Действительно, всю свою сознательную актерскую жизнь я стремился избегать ролей "ходячих манекенов" - расхаживай по сцене, молчи, демонстрируй фактуру. Здесь же надо доставать из себя то, что может заинтересовать зрителей, ведь в образе героя есть сложная вилка между внешней красотой и весьма непростым характером. Я был бы полным идиотом, если бы отверг роль Дориана.

- Не могу сказать, что уж прямо-таки зацепило, - я не получил от романа такого катарсиса, как от произведений Достоевского, - все-таки английская литература построена по-другому. Но в результате взволновала тоже. Что меня, да и всех остальных, трогает в русской литературе: проблема преступления и наказания. Потому что за каждое свое деяние мы несем ответственность. Дориану же была дана возможность избежать этой кары, и даже он сам поверил в это в какой-то момент, но... расплата неизбежна.

- О да, произведение само по себе имеет мистическую форму, и его жанр определить очень сложно - это и сказка, и триллер, и детектив. Но продавать какие-то режиссерские хитрости заранее я не стану, даже не расскажу, как у нас стареет портрет, - пусть это останется для потенциальных зрителей загадкой, лишней провокацией, чтобы прийти и посмотреть спектакль.

- Так и отражаются. Размышляя на эту тему, я всегда вспоминаю гениальный фильм Агнешки Холланд "Полное затмение": мне абсолютно все равно, что там мужчина любит мужчину, потому что это история про людей, а не про отношения полов. Лично моя задача заключается в том, чтобы как раз заставить зрителя перестать смаковать нечто остренькое, а смотреть за тем, что действительно происходит с этими людьми. Ведь в романе же Уайльда все дело далеко не в сексе.

- Ну, эти слова, принадлежащие лорду Генри, есть и в спектакле. А что касается меня как человека - Даниила Страхова - разве я могу согласиться с этим? Что я, сумасшедший, что ли?!