Действующие лица:
Serge Golovach - дизайнер и фотохудожник, шокирует красотой.
Victor Rybas - арт-критик, любит неожиданно спросить и ответить сам.
Ира Радари - интервьюер, жаждет нового и интересного.
И.Р.: Твой сайт называется www.phallusophy.com (ныне golovach.info - прим. ред). Расскажи пожалуйста об истории этого необычного слова и его значении?
S.G.: Мужское начало - фаллос, как центр, объединяющий и разъединяющий мужчин и женщин.
V.R.: С одной стороны это "философия фаллоса" (в этом и есть игра слов), а с другой - хорошая ирония над Sergeм в том смысле, что человек занимающийся подобной темой - это "фаллософ".
И.Р.: Итак, говорить мы будем о мужском теле?
V.R.: Да, о фаллосе-оси, вокруг которой вертится мир. Вся культура человечества строится на отношениях полов. Известно, что каждый большой этап развития человеческого общества отмечается своим отношением к этому органу и всему, связанному с ним. Так что речь пойдет скорее об объединяющем начале.
И.Р.: Вполне символично.
V.R.: А мы и говорим только о символе, потому что говорить об органе просто невозможно. Это все равно что говорить о чьем-нибудь левом ухе.
Мужчина интересен скорее как объект исследования человеческого в человеке. Наилучшим образом пластика жизни проявляется в обнаженной натуре. Можно сколько угодно снимать бабочек и цветы, но таких линий как в обнаженном мужчине в природе больше не найти.
И.Р.: Вы хотите сказать, что мужская пластика выразительнее женской?
S.G.: Их нельзя противопоставлять. Вопрос разделения полов здесь совершенно неуместен. На мой взгляд, тема, за которую я взялся, привлекательна прежде всего тем, что я сам мужчина.
V.R.: Следует добавить, что работа с мужской натурой - непростой эротический жанр. У Сергея, наверное, нет ни одной фотографии, которая была бы задумана как соблазняющая, искушающая красотой тела. Это в большей степени любование естеством. Главным же остается исследование человеческой психологии.
У меня есть интересная тема для разговора: "Является ли фотограф таким же философом и мыслителем, как и художник. Принято считать, что художник - это мыслитель, а фотограф? Является ли сегодня фотограф такой же важной фигурой, какой был в свое время художник?
S.G.: На мой взгляд, фотография - это только техника исполнения тех мыслей, тех творческих потоков, которые есть в голове у художника. И если художник рисует их кистью, то фотограф в данном случае реализует их посредством техники, то есть светописью.
V.R.: Расшифруй.
S.G.: В наши дни каждый может взять камеру и нажать на кнопку.
И.Р.: Но есть любители-обыватели и есть...
S.G.: Профессионалы. А еще есть ремесленники...
V.R.: Но есть ли у фотографа какие-нибудь преимущества перед художниками? Может ли он сделать какую-то вещь "круче"? Какие выразительные средства фотографии преимущественны перед традиционной живописью?
S.G.: На мой взгляд, о преимуществах можно говорить только в черно-белой фотографии. Это такое сочетание света и тени, которое наилучшим образом отражает мотивы художника - отвечает на вопрос, почему он вообще взял в руки камеру и стал что-то снимать? Здесь как бы два потока, две мотивации к тому, чтобы получить некое произведение, некую форму, некий объект, который будет запечетлен на пленке. И который в дальнейшем предстоит обработать, изменить, напечатать, внеся свои коррективы - плотнее, контрастнее и т.д. Так же как и в живописи! То есть результат - это традиционное полотно, только выполненное, обычно, на фотобумаге, но может быть выполнено и на ткани.
V.R.: Первоначальный этап работы и у фотографа и у художника почти одинаков: художник выбирает фон, т.е. атмосферу для своей картины и поселяет туда какой-то персонаж, который будет или соответствовать ему или, напротив, с ним диссонировать, таким образом выражая определенную идею. Художник может заинтересоваться, например, Глубокой Старостью, а чем интересна старость для человечества? Конечно опытом. Чем можно выразить опыт?
S.G.: Каким-нибудь мудрым взглядом, выразительной морщиной. Здесь фотограф проигрывает в том, что не может ничего дорисовать. Художник может что-то утрировать. Фотограф же не может дополнительно обработать лицо так, чтобы взгляд заиграл особой ясностью и мудростью, не может дорисовать морщинку, не может выседить волосы модели...
V.R.: Получается, что мотивация мотивацией, но изобразительных средств у фотографа гораздо меньше, чем у художника.
И.Р.: Да, но художник может возразить, что у фотографа уже все готово, ему не нужно рисовать, ему надо только нажать на кнопку...
S.G.: Но прежде, чем у фотографа все стало "готово", это "готово" нужно собрать в единое целое.
V.R.: Художник и сейчас считается более мудрым, чем фотограф. Художник планирует - сначала он создает образ в себе, а затем может отойти от модели.
S.G.: Фотограф же часто пытается вытащить то естество, которое находится внутри модели и предлагает людям жить по тем законам, которые он предлагает как художник. Здесь все зависит от умения фотографа убеждать... И от умения убеждать, и от взаимодействия с моделью. Нужно найти некий общий язык, нечто что связывало бы фотографа и модель, чтобы натурщик или натурщица могли жить по законам, которые им диктует художник. Другими словами, надо вытянуть из моделей актеров, заставить их играть, перевоплотиться. Этого можно достичь не всегда, одного умения мало, должно быть взаимодействие двух людей.
И.Р.: У тебя есть своя модель? Вот такая, когда полное взаимодействие, когда человек тебя чувствует?
S.G.: У меня есть муза, которая является и моей моделью, и матерью моей дочери. У нас полное взаимопонимание в очень многих вопросах, в том числе и в вопросах творчества, что очень важно для художника, работающего "с мужским телом".
Муза - это чувство. Чувство - это в первую очередь любовь. Любовь для меня - нечто постоянное. С другой стороны, чувство должно "играть", оно должно изменяться. Во взаимоотношениях двух людей должны происходить какие-то события, которые могут наполнить их новым содержанием. Все это приводит к появлению у художника новых образов.
Моя жена - это моя любимая женская модель, ее образ самый-самый!
И.Р.: Как появляются идеи?
S.G.: Смотрю балет "Пер Гюнт" и у меня возникает образ, который я тут же помечаю в блокноте. Он может стать основой будущих съемок.
И.Р.: Если писатель постоянно пишет о себе, о своих страхах, своих, то можно ли говорить о том, что фотограф постоянно снимает себя?
S.G.: Фотограф изучает и себя, и окружающий мир. В любом случае, он получает от жизни новые впечатления, новую информацию, новый поток мыслей.
V.R.: Это исследование окружающего мира через себя. Всем понятно, что человек создан по одному образу и подобию. Он фотографирует других, чтобы познать себя и пытается выразить свои идеи для того, чтобы изучить окружающий мир.
И.Р.: Что есть эротика, а что - порно - в фотографии?
V.R.: Это можно сравнить с тем, какова любовь платоническая и любовь чувственная. Сравнение совершенно абсолютное и буквально подходящее.
Эротика - всадник на белом коне. Порно - человек - внизу в грязи.
Эротика заставляет жить ради хороших чувств, ради другого человека, а порнография позволяет освободиться от тяжелых энергий.
И.Р.: Ты хочешь потрясти, шокировать публику?
S.G.: Есть желание эпатировать публику в том смысле, чтобы раздвинуть границы традиционного человеческого восприятия, чтобы в это уже расширенное пространство укладывались какие-то новые измерения. Это не проблема восприятия, это скорее проблема творчества, потому что творчество - это непременно поиск нового. А стремление шокировать - один из элементов творчества, элемент новизны, к которому зритель зачастую просто не готов.
И.Р.: Нет ли страха начать работать на публику, т.е. опустить свой уровень до уровня восприятия большинства?
V.R.: Этот вопрос появился после мартовской выставки в "Фотоцентре". Публика была немного шокирована, с одной стороны, с другой же стороны, люди были удовлетворены тем, что они открыли для себя нечто новое и, может быть, смогли ответить с помощью работ Сержа на какие-то свои вопросы. Другими словами, до удовлетворения потребительского спроса еще не дошло.
И.Р.: Сейчас у тебя есть проекты за границей. Получается, что в Москве фото-арт остается невостребованным. Это происходит потому, что есть много других более привычных имен, или это проблема всеобщего восприятия?
S.G.: Вообще много проблем. И проблема всеобщего восприятия в том числе. У нас не привыкли относиться к фотографии, как искусству, несмотря на усилия по популяризации фотографии - проведение фотобиеналле, проведение регулярных фотовыставок. Ряд галерей взялись за тему фотографии и стали продвигать это как концептуальное искусство. Но в целом, отношение к фотографии архаичное, то есть такое, какое было и прежде. Появились люди, которые занимаются фотографией и стараются двигать фотографию на московский культурный рынок. Для того чтобы критическая масса культурного события перешагнула какой-то барьер, нужно время, время и еще несколько раз время. В Европе фотографию воспринимают как совершенно отдельный вид искусства, фотография имеет свои ценовые пределы в зависимости от того, что это и кто это сделал. Она имеет и продажную и покупательскую цену; у нас этого пока нет. У нас какую цену ни назови, все равно покупателя нет. Просто покупательский рынок пока еще не сложился.
И.Р.: Тогда как выжить в этих условиях? Если заниматься только искусством?
S.G.: Выжить крайне трудно. И тут встает вопрос, где может человек, занимающийся чистым искусством, взять на него деньги. У него могут быть, или скорее должны быть состоятельные спонсоры, люди его поддерживающие и готовые вкладывать в него деньги - меценаты, друзья. Либо надо заниматься каким-то бизнесом, чтобы самому обеспечивать свое искусство.
И.Р.: У тебя есть мировые амбиции?
S.G.: Пока есть небольшие по мировым меркам задумки - например, выпуск календаря. В России на сегодняшний день, к сожалению, пока никто не готов финансово поучаствовать ни в выходе календаря, ни в выходе постеров, ни тем более в подготовке и публикации альбома. Якобы это объясняется отсутствием спроса, что, может быть, отчасти и справедливо. Но ведь спрос надо воспитывать, формировать соответствующей рекламой, PRом и т.д. И издатели в какой-то мере правы. Они не могут взять на себя ответственность за то, что не будет продано. Наверное, еще нет того, кто готов был бы рискнуть.
И.Р.: А не бывает обидно, когда сделаешь работу, показываешь, а кто-то проходит мимо и говорит "ерунда все это"?
S.G.: Очень часто бывают случаи, когда люди говорят "это я видел у того-то, это я видел у этого". Это неприятно, конечно, слышать, но с другой стороны, люди разные, кто-то видел меньше, кто-то больше, кто-то знает мировую культуру, а кто-то совершено не знаком с подобным жанром.
V.R.: Даже здесь, в Москве, очень трудно не то что купить, а даже просто увидеть книгу того же Мэплторпа. Таким образом, творчество Сергея является как бы популяризаторством...
И.Р.: Творчества других...
S.G.: Это разогревает интерес к творчеству других людей, которые работают в этом же жанре.
V.R.: Но в принципе в этом нет никакой необходимости. Скорее можно говорить о цитатах, нежели о повторе или плагиате.
S.G.: Даже цитатами это нельзя назвать, потому что на момент съемки я находился в другом месте, или даже в другом времени. Это не оправдание. Это всего лишь объяснение того, что каждый человек иногда задумывается над определенными вещами. Каждый проходит свой путь.
V.R.: С одной стороны, это ученический путь (если это цитата), с другой, что плохого в том, чтобы повторить какой-нибудь известный фотосюжет. Зачастую повторение сюжета говорит только о высоком мастерстве художника, особенно если ему удается выразить в нем собственную идею.
А по поводу плагиата в фотоискусстве нужно поговорить отдельно. Если фотограф повторяет чужую идею, она не выглядит плагиатом. И в этом парадокс, потому что все равно видишь труд фотографа. Родить идею - это, конечно, дар божий, но нужно быть профессионалом, чтобы повторить ее. Ведь фотограф - это только на одну половину художник, на другую он - ремесленник. Причем специфический ремесленник, он обладает техникой фотографирования, которой не владеет, например, художник или какой-нибудь другой человек.
И.Р.: Каждая съемка - это самостоятельный проект, не зависящий от вдохновения как, например, у поэтов?
S.G.: У меня в общем-то именно так. То есть, чтобы реализовать замыслы необходимо сочетание нескольких условий: свет, интерьер, модели и, конечно же, творческий поток.
И.Р.: Подобная организация в любом случае выливается в какие-то организационные моменты, затраты, а как же вдохновение?
S.G.: Да, конечно. Если не будет вдохновения, это будет просто рекламная съемка. Фотограф - профессионал и обладает определенными навыками, знанием законов композиции и т.д., чтобы добиться качественного результата. Но то, что это будет творческим продуктом, совершенно не факт. Нужен талант. А талант - это от Бога.
V.R.: Все зрелищные искусства - наркотик. Ведь люди смотрят кино и верят, верят. И сколько бы им не говорили, что этот торт сделан из пластика, - он все равно хороший, он все равно красивый.
Искусство, визуальное искусство - все-таки иллюзия.
Фотография - это такая же иллюзия, как и кинематограф. Фотографией можно заставлять жить неживое. И современное искусство это доказывает, т.е. можно заставить и труп ожить, но вопрос в том, нужно ли это делать, нужно ли тратиться на эти вещи, когда есть вещи живые, когда есть жизнь. Некоторым образом фотограф становится таким документалистом и хроникером. Он описывает какие-то малоизученные, малоизвестные области жизни, и мало того, что он - художник, он еще становится и документалистом. В этом, наверное, есть некоторое преимущество фотографа перед традиционным художником. В том, что фотография - это документ, а художественное полотно никогда документом не было и никогда не будет.
И.Р.: Это спорный вопрос.
S.G.: Нет, не спорный. Потому что фотография как техника позволяет запечатлеть именно мгновение жизни. А этому мгновению требовалась длительная подготовка в выборе места съемки, в выборе модели, в мэйкапе, какие-то мысли нужны были, чтобы найти сюжет, идею, изобразительное решение.
кафе "Оги" - Б. Дмитровка
Кино Фильмы Гей
Кино Фильмы Гей
