Социальная критика и восточная философия: как выглядит квир-кино Азии?

РњРћР‘РР›Р¬РќР«Р™

От медленной драмы до ромкома и эротического триллера: с чего начать знакомство с азиатским квир-кино. На страницах проекта "Q-RATED" размышляет киножурналистка Саша Подольникова.

В отличие от европейского и американского, азиатский кинематограф не так хорошо знаком западной публике. Имена азиатских режиссер_ок нечасто появляются в нашем поле зрения: их фильмы куда реже добираются не только до проката, но и до показа на фестивалях и отбора на кинопремии - например, первый южнокорейский фильм получил "Оскар" лишь три года назад ("Паразиты", снятые Пон Джун Хо). Об азиатском квир-кино известно еще меньше. На какие темы оно говорит, чем отличается от более привычного западного и как в нем отражается культурная и политическая специфика стран? В этой подборке расскажем о нескольких картинах, с которых стоит начать с ним знакомство.

Песня о мучительной созависимости. "Счастливы вместе". Классика Вонга Кар-Вая. Гонконг, 1997

В 1997 году имя Вонга Кар Вая звучит в его родном Гонконге отовсюду. За его плечами - несколько успешных криминальных драм, а "Любовное настроение" и "Мои черничные ночи", которые принесут ему всемирную известность, еще не сняты. "Счастливы вместе" - фильм, заслуживший не одну международную кинонаграду, включая режиссерский приз в Каннах, и считающийся одной из известнейших азиатских квир-картин; его смело можно поставить в один ряд с этими поэтическими хитами режиссера.

Путешествуя, По-Вин (Лесли Чун) и Ю-Фай (Тони Люн Чу Вай) добираются до Аргентины, мечтая ненадолго здесь осесть и вдоволь насладиться природой. Особенно их манят водопады - они часто о них говорят и даже возят их с собой в виде маленького ночника с движущейся картинкой.

Взбалмошный бойфренд бросает Ю-Фая на половине пути, заявив, что их отношения - смертная скука. Он растворяется в ночи шумного Буэнос-Айреса, чтобы снова эффектно появиться у порога казино, куда герой устраивается швейцаром. Каждый раз - в компании нового парня, что вызывает у Ю-Фая не только ревность, но и острое беспокойство: занимаясь секс-работой, тот рискует попасть в серьезные неприятности.

Когда По-Вина избивают, Ю-Фай принимает его обратно, терпя капризы и беспечность, выхаживает после травм и возвращается в отношения, где нежность и забота о партнере граничат с болезненной зависимостью. Вонг Кар-Вай отказывается определять, где заканчивается одно и начинается другое. Чувства в его картинах часто остаются неназванными - так будет и в "Любовном настроении", и в "Моих черничных ночах". Вместо этого он завораживающе фиксирует, как зарождаются, живут, умирают связи между людьми, и вовсе не обязательно выяснять, что это за связи и кто люди друг другу - друзья, враги, возлюбленные. Красота этих моментов и создает то настроение, по которому безошибочно узнается Вонг Кар-Вай (поэтичность образов объясняется еще и тем, что один из лучших визуалов современного кино получил дизайнерское образование). "Счастливы вместе" передают его размытыми очертаниями сквозь дождь на стекле, замедленным скольжением камеры по лицам влюбленных, желтыми огоньками баров и ярко-красными пятнами крови на асфальте, которые Ю-Фай смывает водой, как бы пытаясь вернуть себя к жизни.

Настроение одиночества, казалось бы, обусловлено гомосексуальностью героев, но Вонг Кар-Вай, не раз публично заявлявший о поддержке квир-сообщества, намеренно усложняет историю. Действительно, По-Вин и Ю-Фай едут сюда, чтобы почувствовать свободу, без помех наслаждаться ею и друг другом (в Гонконге только-только декриминализовали однополые отношения между мужчинами), но вместо этого их ждут безденежье, постоянные ссоры, обшарпанные комнаты на бедной окраине города, а водопады, к которым они стремились попасть, так и остаются движущейся картинкой на ночнике. И все же даже в свободном Буэнос-Айресе мир По-Вина и Ю-Фая катастрофично замкнут друг на друге. "Гонконг и Аргентина находятся в разных частях земного шара друг напротив друга", - говорит Ю-Фай, и этой фразой утверждает, что сеттинг не важен: нездоровые отношения останутся с вами, куда бы вы вдвоем ни поехали, если вы только не найдете силы их прекратить.

Ромком о том, как "подружить" разные идентичности. "Сохраняя лицо". Элис Ву. Тайвань, 2004

Вильгельмина (Мишель Крусик) учится в ординатуре и проводит большую часть времени в клинике, где стажируется. Она талантливая докторка и, поговаривают, к 40 годам (неслыханно рано!) имеет все шансы возглавить отделение хирургии.

Однако родным мало ее профессиональных успехов. Девушку мечтают выдать замуж и при каждом случае сватают ей все новых кандидатов - к недовольству героини: ей вовсе не нравятся мужчины. Тем не менее, сказать об этом своей респектабельной семье она не решается - до тех пор, пока, придя вместе с родней на вечер в тайваньском культурном центре, не знакомится с танцовщицей Вивиан (Чэнь Линн). Толком не разобравшись, что делать с внезапной влюбленностью, она вынуждена решать вопросы, которые бесцеремонно сваливает на нее семья: будучи не замужем, ее мать забеременела, и дед Вильгельмины выставил ее из дома прямиком к дочери.

Элис Ву снимает романтическую комедию, которую не выйдет назвать несерьезной (и это несмотря на то, что фильм вышел в нулевые - эпоху легковесных комедий). За формой ромкома - большая история о выборе между "быть" и "казаться" и причудливом сплетении нескольких идентичностей. Поэтому действия Вильгельмины - постоянная попытка ответить на вопрос, что такое быть лесбиянкой, тайванькой и американкой одновременно, не забывая о том, что американка она лишь в первом поколении, а родители ее матери приехали сюда, спасаясь от войны с Китаем. Вильгельмина родилась в США, получила здесь образование и общается с ровесниками-тайваньцами на английском, переходя на китайский только в разговоре со старшими. Те живут достаточно замкнуто, исповедуют предрассудки, которые кажутся молодым смешными, и больше чтят традиции - все еще консервативные, где будто бы нет места ничему ненормативному (несмотря на то, что законы в Тайване считаются одними из самых прогрессивных в Азии и здесь официально запрещена дискриминация ЛГБТ, культура меняется медленнее всего).

Резче всего эта разница проступает в сюжетной линии матери Вильгельмины. Ее мать как бы заперта в очень патриархальном гетто, где брак - единственная опция. Едва владея языком страны и не имея профессии, она не сможет жить самостоятельно, в ее собственных глазах в свои 48 кажется себе старой - оттого и беременность представляется ей нелепой шуткой судьбы.

Режиссерка - открытая лесбиянка, также родившаяся в США в семье тайваньских эмигрантов - оптимистично утверждает, что разные идентичности вполне можно примирить. Она разрешает эти противоречия по законам ромкома, который глубже и больше себя самого - это сложный и не всегда приятный разговор о поиске "правильного".

Драма о невозможности чувства от мастера медленного кино. "Не хочу спать в одиночестве". Малайзия-Тайвань. Цай Минлян, 2006

Цай Минлян родился и вырос в Малайзии, двадцать лет спустя переехав в Тайвань, где ему, открытому гею, было легче снимать кино: на родине тогда действовал жесткий антигомосексуальный закон (он не отменен и до сих пор). Именно там были сняты фильмы, сделавшие его одним из самых признанных авторов второй новой волны тайваньского кино - в том числе квир-картина "Да здравствует любовь", в 1994 принесшая Минляну "Золотого льва" в Венеции.

Режиссер не раз говорил, что не чувствует себя ни малайцем, ни тайваньцем, и это определило то, о чем он хочет рассказывать в своих фильмах, и создаваемое в них настроение бесприютности. Действительно, его герои зачастую не принадлежат ни стране, в которую их забрасывает жизнь, ни, в конечном счете, друг другу, у них порой даже нет имен.

Нет имени и у персонажа "Не хочу спать в одиночестве": в титрах он фигурирует как Бездомный парень. Однажды его до полусмерти избивают и грабят на улице малайской столицы. Бездомному везет: его подбирают рабочие, приехавшие на заработки из Бангладеш, и устраивают у себя - в отличие от героя, у них есть подобие дома - площадка на огромном строительном котловане. Один из рабочих, Раван (Норман Атун), берет на себя заботу о госте и постепенно влюбляется в чужестранца, но чувство остается без взаимности.

Неподвижная камера фиксирует это отчуждение между героями - говорящими на разных языках и не способными говорить физически (не случайно параллельно с историей Бездомного и Равана разворачивается еще одна - полностью обездвиженного немого человека, обозначенного в титрах как Парализованный парень, которого, как и Бездомного парня, сыграл один и тот же актер - Ли Каншэн).

Минлян, которого называют мастером тихого медленного кино, предпочитает язык молчания. Герои едва произносят в кадре несколько фраз - слова бы только помешали наблюдать эту щемящую драму невозможного чувства и заглушили бы интимную и нежную рутину заботы бангладешца о Бездомном - то, как Раван лечит героя, помогает мыться и справлять нужду. Он всеми силами создает для того отдельный маленький мир: отгороженное спальное место с занавеской на душном ветру, принесенный со свалки матрас, из которого приходится выбивать клопов, наивный постер с надписью "I LOVE YOU" - и эта трогательная забота остается невостребованной.

И все же история гораздо больше поэтического любования неразделенным чувством. То, за что картину цензурировали в Малайзии (власти посчитали, что она представляет страну в дурном свете), проступает постепенно - почти как очертания мертвого городского пейзажа сквозь плотный смог Куала-Лумпура. Да, любовь может расцвести где угодно, но действие разворачивается на фоне жутких бедности и преступности и полного равнодушия государства к проблемам людей. Цай Минлян (а его не обвинишь в колониальном взгляде) дает понять, что отчасти это - причина отчужденности и невозможности счастья, которому есть место только в закоулках заброшенного здания или во сне, где герои счастливо плывут на волнах - на том самом матрасе, принесенном из мусорного бака.

Репетиция жизни. "Поцелуй в сумерках". Рэй Юн. Гонконг, 2019

Все три картины Рэй Юна объединяет тема, которую можно сформулировать так: оставайтесь верны себе. Это всегда разговор о героях, которые стыдятся - гомосексуальности, происхождения из бедной семьи, национальных корней. И всем им предстоит наконец принять, кто они и откуда. В "Поцелуе в сумерках" (фильм номинировался на главный приз Берлинского кинофестиваля), истории двух закрытых гомосексуалов, встретившихся и полюбивших в преклонном возрасте, тема звучит по-новому.

Сюжет разворачивается в современном Гонконге. Паку (Тай Бо) почти 70, он давно женат, всю жизнь проработал таксистом и вот-вот должен уйти на пенсию. Хой (Бен Юэнь) немного младше него, разведен и живет с семьей единственного сына. Герои знакомятся, когда гомосексуальность давно декриминализована и в стране вовсю действует правозащитное ЛГБТ-движение. Преследование и заключение им не грозят, но они находятся в своей личной тюрьме. Смешение своих и чужих предрассудков, которые тянутся из прошлого - наследие жизни, доставшейся их поколению и научившей быть невидимыми.

Именно оно мешает Паку и Хою любить без оглядки, и их история могла бы затеряться среди других похожих, если бы не одно обстоятельство - возраст. Эта любовь - вероятно, последняя в жизни. Вестники времени, старения, приближения к концу звучат все настойчивее и справедливо пугают героев. "Я лучше окажусь в тюрьме, чем в доме престарелых", - говорит один из посетителей местного комьюнити-центра для гомосексуалов, на встречи которого ходит Хой.

Рэй Юн, едва ли не впервые сделавший главными персонажами пожилых квир-людей (и получивший за работу множество наград в том числе на ЛГБТ-кинофестивалях) без жестокости и с нежностью к героям рефлексирует неизбежное. Что такое быть гомосексуалом в возрасте? Собираться с друзьями в гей-сауне, чтобы попариться и поиграть в маджонг, смотреть, как посетители помоложе ныряют в даркрумы, вспоминать бывших бойфрендов - и так и не вспомнить всех, жаловаться на бессонницу, делиться рецептами лекарств от подагры и беззлобно смеяться над собой. Но одновременно - сохранять возможность полюбить и лелеять мечту о совместной с партнером счастливой старости.

Герои решаются воплотить ее лишь на короткое время: свидания в саунах, нежные пожатия рук, походы на рынок за продуктами, приготовленный на двоих ужин и проведенный у телевизора уикэнд, пока семьи нет дома - как репетиция настоящей жизни, которой так отчаянно хочется, но которой не позволяют сбыться.

Феминистский манифест в мейнстрим-формате. "Огонь". Дипа Мехта. Индия-Канада, 1996

Чтобы понять, почему "Огонь" вошел в историю индийского кино, надо помнить, как много киноиндустрия значит для этой страны и насколько плотно она слилась здесь с культурой и повседневной жизнью людей.

Появление фильма встретило огромный даже по меркам Индии интерес: все несколько недель проката он стабильно собирал полные залы - до тех пор, пока кинопоказы по всей стране не начали срывать националистические группировки, заявившие, что демонстрация на экране лесбийских отношений разрушает традиционный брак и бросает тень на индуизм. За картину вступились активисты и простые зрители, в свою очередь обвинив правых в культурном терроризме, и она вернулась в прокат.

Вероятно, ни один индийский фильм до этого не вызывал в интеллектуальной среде таких споров: его обсуждали, детально разбирали в теоретических учебниках, критиковали за упрощенный взгляд на патриархат и женскую сексуальность и хвалили за репрезентацию женского квир-опыта, который годами вымывался из искусства. Даже 26 лет спустя медиа продолжают говорить с создательницами картины об ее влиянии. Дипа Мехта, большая часть работ которой - о женщинах в индийской культуре, без сомнения, этой картиной продвинула разговор о правах ЛГБТ на своей родине.

В "Огне" узнаваемая многослойная поэзия индийского мейнстрим-кино встречается с эмансипаторным настроением и широкой насмотренностью авторки и рождает особенный индийский квир-сюжет. Сита (Нандита Дас) и Рада (Шабана Азми) - золовки, обе несчастные в браке. Муж первой женился на ней по настоянию семьи и, не скрываясь, встречается с другой, супруг второй отдалился от жены из-за того, что та бесплодна, и все свое время посвящает религиозным собраниям. Обстоятельства сближают их и делают подругами, а затем - возлюбленными, и эта любовь - сильная, чувственная и запретная (в 90-е годы в Индии действовало уголовное наказание за гомосексуальность, отмененное лишь несколько лет назад).

Может показаться, что режиссерка и впрямь сводит историю к банальному комичному уроку, который преподносится гетеросексуальным мужчинам: любите своих жен, не то они уйдут от вас к женщинам (именно за это фильм критиковали журналисты), но на деле Мехта валидирует контекст, в котором между героинями завязываются отношения, как бы говоря: да, бывает и так. На замужнюю женщину здесь накладываются десятки обязательств: быть беспрекословно преданной женой, ухаживать за пожилыми родственниками, рожать детей, определенным образом выглядеть. Она имеет дело с религиозными табу и традициями, которые порой сильнее закона.

Поэтому насмешка над глубоко патриархальным укладом, где еще недавно женщины после смерти мужа горели заживо в погребальном костре, выглядела бы странной. Кроме того, феминистское движение в Индии развивалось достаточно медленно: женщины долго отстаивали право хотя бы на физическую свободу, и неудивительно, что именно ее манифестуют персонажки. "Я желаю уйти, я желаю Ситу, ее тепла, ее страсти, ее тела", - говорит Рада мужу.

Дипа Мехта, внутри этого контекста жившая, не случайно прошивает историю отсылками к эпосу: когда муж Рады узнает о романе жены, на ее одежду попадает пламя с плиты - точно так же должна пройти сквозь огонь (один из пяти сакральных символов индуизма) богиня из древнего эпоса Рамаяны. Но здесь религиозный символизм срабатывает наоборот: героиня проходит через пламя, чтобы наконец утвердить свою свободу, и это делает фильм сильным феминистским высказыванием своего времени.

Послание о настоящей дружбе, гордости и праве оставаться собой. "Умри красивой". Джун Роблес Лана. Филиппины, 2016

Молодая трансгендерная женщина Триша (Паоло Баллестерос) знает: она рождена стать королевой красоты. Героиня с детства мечтает выиграть в квир-конкурсе красоты и много лет упорно для этого трудится. Перед финалом состязания она говорит, что в случае победы ей не страшно будет и умереть, - и в самом деле внезапно умирает после того, как впервые получает желанную корону. Консервативная семья Триши планирует похоронить персонажку как мужчину, что не нравится ее настоящей семье - друзьям. Чтобы исполнить волю подруги, которая хотела бы оставаться самой собой и в смерти, они пускаются в авантюру.

Джун Роблес Лана, открытый гей, и раньше снимавший квир-картины, предпочитает живые и яркие драмеди чистой драме, будь то дебютная история об осознавшем свою гомосексуальность и оставившем невесту герое, который решил помочь ей найти новую любовь, а вместо этого нашел ее сам, или более поздний фильм о пожилом гее, уже не ожидавшем от жизни ничего и всерьез собиравшемся умирать, но внезапно передумавшем.

В "Умри красивой" - важной для Филиппин, где трансгендерные персоны не имеют полностью равных прав, картины - драматическое и смешное перемешиваются, уравновешивая друг друга. Настоящие друзья, попытки построить отношения и разочарование в них, осиротевшая девочка, взятая Тришей на воспитание, которая делает ее матерью, успехи и провалы на конкурсах, особенно в той части, где нужно отвечать на вопросы, - их режиссер рисует трогательно и с симпатией, ведь в школьные годы она прошла через ад, и ей было не до общеобразовательных предметов.

Несмотря на то, что главная героиня мертва уже в начале истории, она - в каждом кадре: и во флешбэках, рассказывающих о том, как после изнасилования группой одноклассников Тришу выгнал из дома отец, и в настоящем, где ее друзья делают все, чтобы помочь подруге уйти самой собой - крадут тело из морга, чтобы каждый из оставшихся до похорон день примерять на нее образ любимых поп-икон.

Поп-культура, прочно связанная с культурой дрэга и транс-сообщества, - еще один полноценный персонаж фильма. Бейонсе, Леди Гага, Анджелина Джоли, Джулия Робертс, которых по очереди воплощает героиня, - не просто идолы для подражания, но и сильный ориентир, спасение и вдохновение. Все они однажды помогли маленькой Трише поверить в себя и сейчас помогают отстоять право на идентичность, которое у нее пытаются отобрать даже после смерти. Поэтому вполне логично, что стараниями друзей ритуальное бюро, где находится тело, превращается в бьюти-салон, а сама Триша - в знаменитость, к которой приходят сотни восхищенных поклонников и поклонниц. Так маленькая частная история становится невероятно теплым посланием о гордости, красоте и дружбе, утверждающим, что кажд_ая достой_на жизни (и смерти), о которой мечтал_а.

Критика классовой системы под видом male gaze триллера. "Служанка". Пак Чхан-ук. Южная Корея, 2016

Сюжет "Служанки" - криминально-эротического триллера - максимально не похож на другие фильмы списка. Кореянка Сук Хи (Ким Тхэ-ри) - профессиональная воровка - устраивается прислуживать богатой японской наследнице по имени Хидэко (Ким Мин-хи). Это - часть аферы, которую она рассчитывает провернуть со знакомым мошенником, выдающим себя за знатного графа. По плану, "граф" женится на Хидэко, получает ее состояние и с помощью Сук Хи избавляется от наследницы. Однако делу мешают чувства, возникшие между девушками.

Фильм стал адаптацией романа "Тонкая работа" одной из современных lesbian power икон, известной авторки откровенной квир-прозы Сары Уотерс. Корни ее текстов стоит искать в викторианской литературе - изысканной, часто пуританской, в которой, тем не менее, существовал квир-дискурс - будучи вытесненным на обочину, в субкультурный слой. Несмотря на смену сеттинга (режиссер меняет викторианскую Англию на Корею 1930-х - периода японской оккупации), "Служанка" мастерски этому наследует.

Пак Чхан-ук актуализирует события, случившиеся когда-то давно. Корее удалось вырваться из-под власти Японии, но травма еще не изжита, и, похоже, разговор о власти и властных отношениях очень привлекает автора.

"Служанка" - не столько любовная история, сколько серьезный нарратив о классовых различиях и женщинах, поставленных в неравное, но на редкость незавидное положение. Хидэко - японка, представительница угнетающего класса, и это подчеркивается тяжелой роскошью интерьеров и костюмов. Тем не менее, она лишена воли и фактически ее жизнью распоряжается дядя, задумавший ради денег жениться на племяннице и приказывающий ей вслух читать порнографические книги. Необразованной и не умеющей читать Сук Хи нельзя появляться в библиотеке: вход туда буквально преграждает решетка; каждую минуту ей демонстрируют ее неполноценность. Пусть у нее чуть больше власти над своей судьбой, она также зависит от благосклонности мужчины - своего сообщника, а криминал для нее - единственный доступный социальный лифт.

На классовости здесь замешаны и бойкие и неожиданные для восточного кино плот-твисты, и сама любовная интрига между главными героинями: обе в разное время должны сделать выбор между чувствами и собственным благополучием, разумеется, скрывая свои отношения от всего мира.

Как и в романе, локации, напоминающие готический замок, становятся специфическим приватным пространством - только здесь условно "нормальный" социальный порядок может быть нарушен, и только здесь, в готическом полусказочном гетто, и может разворачиваться квир-история любви (несмотря на то, что в стране не было как такового антигомосексуального закона, общественная мораль Кореи тогда уж очень напоминала пуританскую Англию времен королевы Виктории).

Критики небезосновательно ругали картину за стереотипную репрезентацию лесбийской сексуальности, созданную режиссером-мужчиной. Однако слабое место истории становится ее же оружием. Сцены с Хидэко, читающей порнографические истории об идеальных телах вслух для группы мужчин-покупателей книг, в миниатюре воспроизводят индустрию и выглядят как спектакль - и по сути им являются. Так фильм превращается в ироничную критику себя самого, а заодно и всей порнографической традиции.