В день 70-летия выдающегося артиста балета Рудольфа Нуреева публикуем очерк о нем из книги Владимира Кирсанова "Русские геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы" (М, 2005). 

Автобиографию, изданную в Лондоне в 1962 году, когда ему исполнилось 24 года, Рудольф Нуреев (17 марта 1938 - 6 января 1993) начал не с истории своего рождения в вагоне поезда, мчавшегося вдоль берегов Байкала, или, например, первого выхода на сцену Мариинского театра. Он рассказал о "прыжке к свободе", который "подающий надежды артист советского балета" совершил в парижском Ле Бурже июльским утром 1961 года...

Рудольф Нуреев, 1980 год. После представления балета "Жизель". Фото © Rudolf Nureyev Foundation

Рудольф Нуреев не любил вспоминать о своем прошлом не потому, что его детство пришлось на скудные годы Великой Отечественной войны и последующее лихолетье. Хотя появление на свет под стук колес в ледяное мартовское утро порой казалось ему "самым романтическим событием в жизни". Он был человеком, который никогда не страдал от привязанностей и ностальгии - по стране, былому и близким. Нуреев истово был предан только танцу. Побеждая в танце, он чувствовал себя властителем мира и ждал королевских почестей и поклонения. Подчеркнутое внимание к своему социальному статусу Нуреев будет переживать всегда и станет требовать к себе соответствующей степени уважения от тех, кто, по его мнению, не дотягивал до одного с ним уровня. Он сделает исключение только для своих любовников - тех из простолюдинов, с которыми ему понравится спать. Он будет превращать неповоротливых этуалей (скромных мальчиков из кордебалета) в звезд на время их недолгих романов...

Война застала семью Нуреевых в Москве. Отец, Хамет Нуреев, бывший политрук артиллерийского батальона, был мобилизован. На руках Фариды Нуреевой остался трехлетний Рудик и три старшие дочери. Фарида, не дожидаясь паники, немедленно покинула Москву и через 16 часов была в маленькой Башкирской деревушке на Урале.

...Позже, когда Нуреевы перебрались в Уфу, первое, что привлекло мальчика в детском саду, помимо возможности получить второй завтрак за одно утро (Нуреевы жили в суровой бедности), это... башкирские народные танцы. Усердие маленького Рудика на уроках танца заметили и его взяли в небольшой детский ансамбль, выступавший по госпиталям.

31 декабря 1945 года Фарида, достав только один билет, в суматохе проскользнула на балетный спектакль Башкирского театра оперы и балета. Семилетний Рудик был потрясен обстановкой и происходящим на сцене. Позже Нуреев признается, что именно тогда он понял, что будет танцовщиком.

Возвращение Хамета Нуреева добавило комфорта, но не уюта. Отношения сына и отца были напряженными. Однажды, когда отец мыл Рудольфа в бане, у мальчика случилась эрекция. Хамет был взбешен и по возвращении домой побил сына. Это воспоминание стало одним из самых болезненных детских впечатлений Нуреева. Позже отец бил его за посещение танцевальных классов. Впрочем, после долгих увещеваний он все-таки согласился отправить ребенка в балетную школу в Ленинград...

В августе 1955 года Рудольфа приняли в Ленинградское хореографическое училище. После первых недель в училище Нуреев своим скандальным нравом одиночки восстановил против себя всемогущего директора Шелкова и ушел из его класса под руководство другого преподавателя, Александра Пушкина. Тезка великого русского поэта станет для Рудольфа больше, чем простым учителем. На какое-то время он заменит ему отца - такого, которого он всегда хотел иметь в своих мечтах: понимающего наставника и друга. Недоброжелатели будут поговаривать, что Пушкин, его жена и Нуреев жили втроем.

Именно в балетной школе Нуреев окончательно осознал свою гомосексуальность. Хотя позже он уверял, что до "прыжка свободы" оставался девственником...

Этот прыжок в Ля Бурже был на самом деле всего лишь продолжением стремительного взлета яркой балетной звезды, которая взошла над сценой Большого театра летом 1958 года. Тогда в Москве состоялся Всесоюзный конкурс артистов балета, на котором Рудольф Нуреев представлял Вагановское училище. Его выход на сцену назвали "взрывом бомбы". После конкурса в сознании Нуреева еще раз утвердилось: в любом соревновании он должен быть первым. За триумфом последовали приглашения в три театра. Нуреев выбрал Кировский.

Осенью 1958 года Нуреев дебютировал на сцене Кировского - сразу вместе с примой этого театра. Все пришло в движение: закулисье, балетная критика, публика. Но чем больше становилось у Нуреева поклонников в зале, тем больше врагов и завистников - за кулисами. И он сам давал тому немало поводов: едва ли не требовал ролей и дерзил ветеранам.

К девушкам Рудольф не проявлял особого интереса. Впрочем, и к мальчикам тоже... Его полностью захватил новый мир прекрасных людей - звезд театра, кино и эстрады.

За дерзостью в быту (у Нуреева совершенно не было друзей) следовала дерзость на подмостках. В финальном акте "Дон-Кихота" он почти повторил сценический подвиг Нижинского в "Жизели", отказавшегося танцевать в панталонах. Шантажируя руководство срывом спектакля, Нуреев вышел на сцену в одних трико, без, как он выразился, "абажурчиков".

Общаясь с зарубежными звездами, которые зачастили в Москву перед началом хрущевской "оттепели", Нуреев стал мечтать о возможности такого танца, который бы не регламентировался размерами панталончиков и пачек, а стремительно двигался вперед, высвобождая красоту тела человека и... его инстинкты.

Первый недолгий гомосексуальный роман случился у Нуреева во время продолжительной поездки на Берлинский фестиваль с "очень милым и симпатичным мальчиком". Так что осуществленный менее чем через год прыжок был уже не только вперед к творческой независимости, но и навстречу к свободе любви и секса.

В тот день 16 июня 1961 года Нуреев стал танцовщиком с самым высоким гонораром в мире - 8 000 долларов в месяц. И через неделю уже блистал на парижской сцене... Триумфы следовали один за другим, на ворчание отдельных критиков в газетах, вроде коммунистической "Юманите", никто не обращал внимания.

Карьера Нуреева в балете - это бесконечная череда достижений. Успехи на лучших балетных сценах мира, создание в 1974 году собственной труппы "Нуреев и друзья", руководство балетом парижской "Гранд-Опера" (1983-1989). За 30 лет на Западе он сотни раз выходил на сцену как танцовщик и поставил около 20 балетов как хореограф и балетмейстер.

Лучшие театры мира готовы были принять у себя Нуреева, любые звезды воспринимали его, если не как своего соперника, то как соседа по театральному поднебесью. В одну из таких звезд, затмивших его на гастролях в Ленинграде, Нуреева угораздило влюбиться. Это был танцор Королевского датского балета Эрик Брун. Едва ли не первая и главная страсть на всю жизнь. Эрик Брун... К нему он неизменно возвращался. В то же время были бесконечные случайные связи, походы по маленьким потайным притонам "Ла Дус", "Артс энд Баттлдрес" и геевским баням, желание анонимного секса, "ужасающий непомерный аппетит на любовников". Удовольствие и восторг - на сцене и в жизни, примерно до середины 1980-х, когда в мире заговорили о СПИДе.

Эрик Брун стал путеводной звездой Нуреева в любви. А его нитью Ариадны к славе на сцене оказалась женщина - Марго Фонтейн, прима Лондонского королевского театра. Фонтейн была последней балериной, которой Нуреев позволил выбрать себя в партнеры. Далее он принимал подобные решения только сам. Пара Нуреев - Фонтейн, представленная в "Ковент-Гардене", стала феноменом во всех смыслах: публика неистовствовала и сходила с ума. Во время гастролей в Америке балетоманы жили в палатках у "Метрополитен-опера", чтобы попасть на спектакль с Марго и Рудольфом. И так - по меньшей мере два десятилетия...

Нуреева возбуждала истероидность поклонников. Он принимал условия их игры и устраивал скандалы, превращая бытовой и сценический дебош в искусство. Пресса 1960-1980-х годов столь же часто восторгалась талантом Нуреева, как и вспоминала его дурной нрав. Чего стоила подножка партнерше Наталье Макаровой во время "Лебединого озера" под открытым небом во дворике Лувра... А в Америке он несколько раз умудрился спровоцировать свой арест.

Демонстрируя высочайшую степень профессионального мастерства в классическом танце, в общении и на широкой публике Нуреев вел себя как поп-звезда, охотно выступал в многочисленных телешоу, снялся в кино... Но главное - он стал первым откровенным геем на балетной сцене, хотя и никогда не заявлял о своей гомосексуальности. Любовь мужчины к мужчине жила в его плоти и проявляла себя в непозволительной прежде степени эротичности, которая на сцене Кировского театра могла показаться бесстыдством.

Ошеломительные полеты Нуреева над сценой и новаторские, каких мир балета не знал со времен Нижинского, эксперименты и нововведения в технике танца и костюме в значительной степени определили основные направления развития балета на десятки лет вперед. Они показали возможность взаимодействия классического танца и танца-модерн.

Нуреев, благодаря природной экспрессии, безумной работоспособности, конечно, таланту и особенной сексуальной привлекательности, которая может быть только у гомосексуала, положил конец восприятию танцовщика как вспомогательной фигуры на сцене.

А еще его жизнь была борьбой - за свободу танца, за свободу творческой мысли, за возможность увидеть умирающую мать. И, наконец, за возвращение в Россию, на сцену Мариинки, уже больным - на самом излете своей яркой жизни.

Он умер от последствий СПИДа 6 января 1993 года в возрасте 54 лет.

Свое многомиллионное состояние Нуреев оставил двум фондам - Европейскому и Американскому. И почти ничего - родственникам и любовникам. Гей-сообщество было особенно недовольно: ни доллара на исследования в области СПИДа и гроши на поддержку ВИЧ-инфицированных танцоров. Даже в американских некрологах сквозила некоторая неприязнь к противоречивому Нурееву, которому и после смерти пресса не преминула напомнить его "антисемитские выходки" и дебоши на сцене и за кулисами...