Он позвонил мне и сообщил, что у него есть для меня симпатичный материал. Помню, я спросил, не он ли сам этот симпатичный материал. Он ответил, что симпатичные и он, и материал. Мне понравилось его чувство юмора.

С момента нашей встречи прошло несколько лет. Теперь я могу опубликовать его откровения. Не стану описывать его внешность. Было там несколько, как говорят криминалисты, особых примет. Да, кстати, о криминале. Учитывая пикантность темы и возможный интерес к персоне моего собеседника со стороны "компетентных органов", замечу, что он никогда не был ни в одной из стран бывшего СССР. Человек без гражданства, без внешности, без имени... Одним словом, чужой...

Он: - Ты мне вопросы не задавай, я сам расскажу всё, что захочу. И диктофон не включай, память тренируй. Записывать можешь. Я буду говорить медленно. Мне некуда торопиться.

- Блин, я так часто об этом думал, придумал столько прологов и эпилогов, а сейчас... сейчас не знаю, с чего начать.

- Прям так и с главного? Окей, с главного так с главного... Вот некоторые дарят другим счастье, любовь, красивые подарки, а я дарю другим СПИД... Нет, дурацкое начало! Давай, по классической схеме, а?

- Родился я двадцать два года назад в небольшом городке. Какой-то великий фантазер назвал эту задницу городом: глушь, беспросветность, депрессия... Мать - алкоголичка, отца не помню. Помню только бесконечный ряд ее любовников, не менее тупых и пьяных, чем она. Детство у меня было суперское - лет до пяти я думал, что меня зовут Закрой Пасть. Ну да ладно, до шестнадцати лет я там перекантовался. А потом понял, что если я хочу нормально жить, именно жить, а не существовать, мне надо перебираться в столицу. Стибрил у маман бабки (только на дорогу - я честный воришка) и кое-как до столицы добрался.

Город сразил меня наповал своей красотой! Шесть лет назад я стоял на главной площади с широко открытым ртом и вовсе не думал о том, что же мне делать дальше. Я балдел от высоких домов, от добрых лиц людей, говорящих на непонятных мне языках. Хотелось броситься на шею первому встречному и разрыдаться у него на плече от радости... Но так продолжалось до вечера, пока я не захотел есть. Вид ночного города с его разноцветными огоньками меня уже не так очаровывал - мысли заглушались урчанием желудка. Первое, что пришло в голову - порыться в урнах рядом с Макдональдсом. Но меня прогнал какой-то бомж - это, как он объяснил, была его территория. Город впервые кусанул меня своими острыми зубками. Но, по сравнению с дальнейшими событиями, это был комариный укус...

- Ну правильно, ты ж, по всей видимости, воспитывался на всем готовом. Тебе не нужно было по ночам прятаться под кроватью в ожидании, что в комнату завалится очередной мамочкин хахаль и навешает ни за что ни про что полную охапку горяченьких... Ладно, фиг с ними. Я зашел в Макдональдс и спросил, нет ли для меня какой-нибудь работы. Даже не за деньги, просто за пожрать. Я готов был делать что угодно, лишь бы набить брюхо отрыжкой американского империализма. Но работы для меня не нашлось.

Спать я решил на скамейке перед вокзалом - благо, лето начиналось. Вокзал был забит бомжами, которые постоянно стреляли то сигареты, то деньги, то еще что-нибудь. Одет я был не по-бомжовски и казался им, наверно, рокфеллером вокзального масштаба... Желудочное ворчание меня моментом усыпило. Очнулся, когда почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо. Инстинктивно отмахнулся, открыл глаза и увидел перед собой огромного мужика. Он спросил, не хочу ли я пойти к нему пивка попить. Я согласился.

- Думал я тогда только о жрачке. Ну или на крайняк о пиве с его двумястами пятьюдесятью килокалориями на пол-литра. Пили-ели мы долго, уже светло стало. Несмотря на хмель в башке, до меня тогда уже дошло, зачем я ему понадобился. Педик то был. Самое прикольное - я не был против его удовлетворить. Но не потому, что хотел этого. Я тогда был девственником как по женской, так и по мужской части.

Гомосекс мне совсем не понравился. Да и помнил я его плохо. Единственное, что врезалось в память - острая боль, когда он входил в меня. Помню, я попросил надеть презик. Он засмеялся в ответ: "Ничё, если забеременеешь, дам тебе денег на аборт".

- Ха-ха, весь прикол в том, что о здоровье я и не думал. Просто видел один раз гомопорнушку, там всё в презиках делали, вот мне и подумалось тогда, что это они от фекальных последствий предохраняются... Наутро он мне предложил у него пожить. Если я буду послушным.

- Ну да, я должен был каждый вечер обсасывать его вонючий конец а потом становиться раком. Не, вру, он больше любил, когда я закидывал ноги ему на плечи...

- Мне нравилось то, что я был сыт, что у меня была крыша над головой. А секс... секс был просто платой за это. Не могу сказать, что мужичонка был мне противен. Он мне казался добрым папиком... Иногда мне даже нравилось наблюдать, как он от меня тащится. Все-таки, как ни крути, я был красивый парень...

- Днем я не сидел дома, пытался искать более-менее нормальную работу. Потому как понимал, что моя проституция не будет вечной. Сменил несколько мест: был продавцом, мальчиком на побегушках в Макдональдсе (взяли всё-таки!) и грузчиком в супермаркете. Не мог я ужиться в коллективе, мне претила полная зависимость от шефов разных уровней. Заканчивалось всегда одним и тем же. Я посылал шефа подальше и с гордо поднятой головой отваливал.

- Однажды, когда мы с папиком сидели перед телеком и мерно посасывали вискарь, в дверь позвонили. Папик ожил: "Я забыл тебе сказать, сейчас с дочкой познакомлю". Увидев ее, я сразу понял, что не могу не влюбиться. Она была старше меня на два года, но выглядела моложе. Папик, видать, просек нашу с ней перестрелку глазами и поспешил выставить родную кровинушку за дверь.

Она позвонила на следующий день и предложила встретиться. Где-то через неделю мы решили жить вместе. Она сама сняла квартиру, оставив мне только объяснения с папиком. Она и понятия не имела, чем занимается ее родитель. Он представил меня как сына своего друга, который уехал на год за границу. Я на всякий случай не стал говорить ему, куда я ухожу. И ей запретил. Папик воспринял всё спокойно, сказал даже, что я могу в любой момент вернуться. Я поцеловал его на прощание. Я чувствовал себя обязанным...

Я просто обалдевал от нее, от каждого прикосновения к ней! Первая наша ночь не обошлась без обломов: мы, конечно, знали, куда и что надо совать, но ни с первой, ни со второй попытки у нас не получилось. Только под утро я узнал, что она была до меня невинной. Помню, я испугался крови на простыни, она же только улыбнулась и погладила меня по голове. Я, лишенный девственности теперь уже нормальным путем, чувствовал себя абсолютно счастливым человеком!

- Первая дефлорация дала о себе знать аккурат на Рождество. Мы сидели с ней за праздничным ужином, когда она высказала предположение, что беременна. Еда застряла в глотке - у меня будет ребенок, мой ребенок! Мой и ее...

Речь зашла об ее отце, моем папике, которого я всеми силами старался выбросить из башки. Подпив вина, она сказала, что ее отец серьезно болен, и что не мешало бы позвонить ему и поздравить с Рождеством. "А что у него?" - спросил я. "У него уже пять лет СПИД". Недоеденная индейка заплясала перед глазами, остатки вина моментом были во мне. Меня охватил приступ животного страха. Сначала с холодом по всему телу, потом с липким смердящим потом. Сославшись на боли в животе, я улегся на кровать и всю ночь сверлил глазами стену. Под утро немного успокоился и заснул...

...И тут же проснулся от мысли о том, что и я, и она, и наш ребенок... Я, пожалуй, забью себе еще один джойнт, ладно?

- Я не сказал ей ничего. Я просто сдрейфил. А с папиком решил серьезно поговорить. Серьезность представлялась сначала в виде перерезанного горла, потом я смилостивился до нескольких сломанных ребер, но в конце концов остановился на одном, максимум двух фингалах.

Через пару дней у нее поднялась температура, и я вызвал "скорую". Еще через пару дней, когда я пришел к ней в больницу, она встретила меня в коридоре и сходу выпалила, что у нее ВИЧ. Я не помню, как ушел оттуда...

- Я сдал кровь анонимно в этот же день. Звоню в клинику, а мне и говорят: "Молодой человек, я сожалею, у Вас положительный результат". Я тут же пошел в другую клинику и повторил анализ. С тем же результатом. И тогда я позвонил папику. Он пригласил меня к себе. По дороге я заскочил домой и взял большой кухонный нож...

- В аффекте я тогда был, не соображал ничего. Но пока в метро ехал, отошел. Точнее, я испугался. Мне казалось, что весь вагон смотрит на меня, зная, что я еду убивать. Тогда-то я и понял, что толку со смерти папика будет с гулькин хрен. Ну отомщу я ему, ну повяжут меня моментом, и я не смогу мстить таким, как он...

- Да, о педиках. Именно в метро я решил мстить и даже примерный план составил. Но об этом позже. Нож я выбросил у папикова дома. Уже в прихожей выпалил ему всё.

- Нет, только о себе. Он осунулся как-то, постарел на глазах. Сказал, что сделал это из зависти к моей молодости и к моему здоровью...

- ...клялся, что потом тысячи раз корил себя за это, но мне его клятвы до одного места были. Я соображал, чего бы с него поиметь в качестве компенсации ущерба. Для начала квартирку небольшую попросил купить. Он согласился.

- Само в руки плывет только то, что не тонет... Уточняю - он не сразу согласился, а только после моего намека, что я могу вякнуть доченьке, бывшей женушке и на работе (он был не последним человеком в министерстве) о его педпристрастиях. Потом, со временем, я прибрал к рукам его почти новенький "Крайслер", от которого я выпадал в осадок. Вовремя, кстати, так как папик вскоре после этого сдох. Сам, заметь, без моей помощи.

- Она, естественно, во всем винила только меня. Я, как ты уже понял, был у нее единственным. Ребенка не было. С ней я так и не объяснился. Перебросились парой фраз, когда я вещи забирал. Я только и успел, что сообщить ей источник нашего общего заражения. Она забилась в истерике, ну а я ушел, разумеется.

- Нет, я любил ее. Я люблю ее до сих пор. Я даже знаю, где она сейчас живет, но как я могу показаться ей на глаза?

Окей, оставим эту тему и перейдем к педикам. Сам понимаешь, что с моей-то внешностью да еще в крайслеровской упаковке у меня не было никаких проблем втиснуться в проститутский мир. Я удовлетворял по пять педиков за ночь. Хе, я даже и предположить до этого не мог, что моя злоба и ненависть к ним... к вам способна творить чудеса - я кончал в них по пять-шесть раз за ночь. Почти каждую ночь! И всегда без презика!

- Некоторые ломались. Но никто, подчеркиваю, ни один не устоял перед моими речами, что я хочу попробовать без резинки с ним и только с ним! Ну а большинство, особенно молодежь, сами настаивали, чтоб я их имел голяком. Иногда наркота помогает...

- Замечательно с ней. Хочешь?

- Ну как хошь... Когда колемся, я, разумеется, колю себе первым.

- Ясен перец, я считаю. Точняк, не меньше двух тысяч. Если хотя бы половина подцепила вирус, я буду считать, что жизнь не зря проживается.

- Стоят. Раком, ха-ха! Бывают кошмары, но всё больше с Ее участием. И того, который так и не родился...

- Нет! Я видел его на земле! Ты себе представить не можешь, что значит просыпаться среди ночи в лихорадке в липком поту... со страхом во всем теле... думать, что всё, что с тобой было, всего лишь сон... а потом медленно осознавать, что это не сон вовсе... Эта явь и есть настоящий ад!

- Искренне желаю!

- Были такие, которых ты пожалел?

- Нет! Всех голяком! И большинство мне еще и платили за это!

- Пидоры не люди, это пидоры. Наоборот, помню случай, когда я не сдержался и блеванул на спину стоящего раком старика, когда пялил его в зад.

- Хочу, чтоб все знали, что есть... что был Человек, Который Творил Справедливость. Чтоб боялись и знали, что и их час близок!

- Нет, не боюсь! Настоящие террористы, пусть только сексуальные, никого не боятся!

- Понимай, как знаешь! Мне до фени, что ты обо мне думаешь.

- Ну и что ты им скажешь? Где у тебя доказательства? Свои каракули предъявишь? Я проверялся анонимно, а ни ее, ни тем более папика тебе не найти. Да и город тот далековато.

- Я ими точно не воспользуюсь, хотя за те деньги, что у меня есть, я могу позволить себе если не всё, то очень многое... Устал. Если придет пора, и меня позовут рогатые навстречу котлам со сковородками, я не буду противиться. А они... ну если не сдохнут сразу, так еще с десяток лет промучаются, это еще больше по кайфу.

- Да! Надо было сначала переспать с тобой, а потом всё это тебе рассказывать.