В советское время "непроходными" считались статьи, в которых были: 1) пессимизм; 2) очернительство; 3) тайные стрелы. Зато теперь в Узбекистане тем, неприкасаемых для СМИ, нет вообще. Пиши и публикуй все, что хочешь...

Во всяком случае, так следует из Конституции, основного закона страны. Еще в 1992 году в нее были внесены слова о том, что цензура средств массовой информации не допускается. К сожалению, это не помешало Исламу Каримову наплевать и на этот, и на другие законы, и сохранять институт цензуры вплоть до 2002 года. На протяжении всего этого периода без штампа сотрудника Главной инспекции по охране государственной тайны, как официально именовалась должность цензора, не была напечатана ни одна газетная страница.

В мае 2002 года, под давлением международного сообщества, власти отменили предварительную цензуру. Однако пресса так и не получила гарантированную законодательством свободу. Ниже я попытался перечислить, о чем в Узбекистане запрещено писать, говорить, и что нельзя показывать по телевидению. Разумеется, приведенный список далеко не полон, однако и он дает возможность увидеть, что именно хотят скрыть узбекские власти, а через это понять, что эти власти собой представляют.

Самая закрытая тема для узбекских СМИ - это, разумеется, сам президент Ислам Каримов. Категорически запрещено касаться его, как личности, критиковать заведенные им порядки или сомневаться, что все, что от него исходит, является в высшей степени мудрым и правильным.

Его должность следует писать только с большой буквы, вопреки прочим президентам, которых надо упоминать с маленькой. Если Ислам Каримов встречается с другим президентом, предложения, в которых описывается их встреча, должны начинаться со слов "Президент Узбекистана". Таким образом, он на законных грамматических основаниях именуется с заглавной буквы, а его коллега на тех же основаниях - со строчной.

Вторая по значимости священная корова узбекских СМИ - независимость. Ни в коем случае нельзя говорить, что с ее обретением что-то ухудшилось. Рекомендованный тон: "Я шел вдоль арыка, как вдруг услышал напевы дутара... Сердце сжалось: "Ах, раньше нам не давали... Разве это было возможно при прежнем, тоталитарном строе?... Зато теперь наши успехи известны всему миру... Именно об этом говорит наш Президент..."

Одна из наиболее закрытых тем - репрессии против "религиозников". Так в Узбекистане именуют мусульман, досконально выполняющих предписанные обряды. Многие из них носят бороды, рубашку навыпуск, а женщины мусульманский платок - хиджаб. И хотя в Фергане или Намангане одетые подобным образом "экстремисты" разгуливают, как у себя дома, в Ташкенте их можно встретить лишь в пределах куйлюкского рынка. Во всяком ином месте человек в таком одеянии не успеет пройти и трехсот метров, как будет задержан.

Так вот, о репрессиях. По данным Human Rights Watch, в Узбекистане насчитывается порядка 6-7 тысяч осужденных за религиозную деятельность.

Выступая перед журналистами Ислам Каримов может часами говорить о "демократии", "завоеваниях", "достижениях" и прочем. Но почему-то никогда о том, как в действительности живут люди. Не встретишь подобных оценок и в прессе, на радио, телевидении. Такова идеологическая установка: СМИ должны извещать только о том, что "жить стало лучше, жить стало веселее". О столь прозаичных вещах, как бедность, нищета и безработица рассказывать не позволено. Нельзя сообщать и о многомесячных невыплатах зарплат и пенсий. А также говорить, что в стране низкий уровень жизни.

Размер средней заработной платы в Узбекистане относится к категории государственных секретов. Такого понятия, как "потребительская корзина" не существует в принципе. Высчитывать эту корзину не разрешается, поскольку сразу обнаружится, что ниже прожиточного минимума живет большинство населения.

Несколько месяцев назад гнев главы государства обрушился на изданный Институтом "Открытое общество" (фонд Сороса) "Этнический атлас Узбекистана". Вина автора заключалась в том, что он осмелился высказать ряд собственных мыслей и договорился до того, что узбекский народ не сформировался в единую нацию, а только лишь формируется. Разумеется, стерпеть такое было никак нельзя, поэтому данная книга послужила хорошим поводом для закрытия представительства фонда Сороса.

Одна из наиболее закрытых тем - эксплуатация детского труда. Каждый год отбывать принудительную трудовую повинность на хлопковых полях приходится десяткам тысяч школьников, студентов, учителей. Особенно тяжело приходится детям из кишлаков - их отрывают от учебного процесса на несколько месяцев, видимо, мотивируя это тем, что школьные знания в кишлаке им все равно не понадобятся. Таким образом, детский труд вместо учебы - неизменная составляющая "большого хирмана" республики. Тем не менее, рассказывать об этом в прессе строжайшим образом запрещено.

Особенность национальной истории: все известные личности, жившие на территории современного Узбекистана, в обязательном порядке именуются "великими предками". Их надлежит всячески хвалить и превозносить. Славословия в их адрес доходят до абсурда. Например, когда на телевидении русская дикторша зачитывает: "испокон веков наши великие предки отличались высокой духовностью..."

Упоминать о неприглядных делах великих предков категорически запрещается. Скажем, Тимур, согласно изысканиям нынешних историков, отличался добротой и гуманностью. Сравнивать его с Чингисханом и другими завоевателями запрещено. Ведь Чингисхан разрушал, а Тимур, по официальной доктрине, строил города, объединял страну, и давал народу отеческие наставления.

Запрещена эротика. В общественно-информационных печатных изданиях шансы обнаружить изображение обнаженной натуры, равны нулю. Но в развлекательном таблоиде это уже возможно. Эротика не представляет опасности для властей, поэтому, отношение к ней, в общем-то, не очень строгое. Во многих киосках на всеобщее обозрение выставлены презервативы с голыми женщинами в самых игривых позах - и ничего. Никто из "руководящих товарищей" не изливает свой гнев по этому поводу. Зато на телевидении эротика возведена в ранг идеологической диверсии. Впрочем, о какой эротике можно говорить, если с телеэкрана запрещено произносить даже слово "презерватив"?

"У меня с эфира как-то сняли передачу, - рассказывает Эльмира Хасанова. - Лола Ибрагимова, ведущая с радио "Гранд", сидела перед камерой в юбке, которая была на 2 см ниже колена. Офисный вариант. "Нет, нельзя", - и передачу запретили. Поцелуи тоже вырезают. Один только телеканал "Ёшлар" пытается с этим как-то бороться..."

Из телепрограмм неукоснительно вырезаются не только эротика и политика. После ташкентских взрывов 1999 года поступило указание, выполняющееся до сих пор: вырезать из фильмов кадры, где есть взрывы. А если их вырезать нельзя, то снимать фильм с эфира (а то граждане насмотрятся, да и...).

Тема гомосексуализма в Узбекистане считается не просто закрытой, но и секретной. Поскольку считается, что "голубых" у нас быть не может. Правда, статья в уголовном кодексе, преследующая за "бесакалбозлык" (мужеложство) почему-то присутствует. Именно по ней был недавно осужден известный журналист Руслан Шарипов, утверждающий, впрочем, что это была "подстава". Так или иначе, но поднимать тему однополой любви - как мужской, так и женской - узбекским СМИ настоятельно не рекомендуется.

Зато махаллинские комитеты - это свято. В прессу не просочится даже мельчайшая статейка, затрагивающая вопрос о том, что махаллинские комитеты из органа самоуправления граждан превратились в орган правительственного контроля над этими гражданами, приобрели несвойственные им ранее функции слежки, контроля и соглядатайства. Доступ к материалам на эту тему перекрывается и в Интернете.

Не разрешается говорить и о том, что махаллинские комитеты препятствуют женщинам подавать на развод, в том числе тогда, когда они регулярно избиваются мужьями. Так выполняется правительственная установка на сохранение семьи любой ценой.

Насилие в семье - тема чрезвычайно актуальная для Узбекистана. Под словом "насилие" понимается не только рукоприкладство, но и моральное, психологическое, а также сексуальное насилие. Тема эта хоть напрямую и не запрещена (в прессе попадаются материалы), но и не приветствуется. А вот какая-либо статистика по этому поводу попала под запрет.

Вообще-то статистику узбекские власти особенно не жалуют. Ведь это наглядная иллюстрация происходящего. К тому же данные могут быть перепечатаны, и, следовательно, выйдут за пределы республики. Поэтому нежелательная статистика в печать попадает нечасто. Например, не разрешается публиковать статистические данные о количестве самоубийств. О преступлениях. О том, сколько в стране бомжей, бездомных детей. О числе абортов. О венерических заболеваниях (кроме СПИДа). И т.д.

Нельзя писать о количестве родственных браков (проблема для некоторых областей страны). Нельзя о самоубийствах по причине безысходности, нищеты, травли и т.п. Нельзя о такой форме самоубийства женщин, как самосожжение. И, разумеется, запрещено даже намекать, что в этом может быть виновато государство. Нельзя касаться темы принудительного лечения в психиатрической больнице. Нельзя обсуждать вопрос, почему подавляющее большинство депутатского корпуса составляют мужчины. Так же, как и правительство.

В заключение - небольшой список слов, которые запрещено использовать в газетах, радио- или телепередачах. "Шахид" (надо говорить "террорист"), "деспотия", "тирания", "клановость", "коммунистическая партия", "повстанцы", и, наконец, страшное слово "революция". Следующие слова употреблять можно, но лишь тогда, когда речь идет не об Узбекистане, а о странах Европы или Америки. "Коррупция", "диктатура", "мафия", "национализм", "рабы", "рабство", "пытки", "бедность", "нищета", "оппозиция", "права человека", "права женщин", "свобода слова", "свободный мир".