Прошло четыре года с того вечера, когда 46-летняя Лариса услышала от своей взрослой дочери признание, которое опрокинуло всю ее жизнь. О своей драме, о нелегком пути понимания и примирения с самым близким ей человеком Лариса написала в Psychologies.

"Наверное, до того телефонного разговора я могла считать, что моя жизнь сложилась благополучно: я одна вырастила дочь и даже смогла отправить Алену учиться в Европу... Ей было 20 лет, она была далеко, но мы часто созванивались. В тот вечер она извинилась, что не может говорить: торопится с подругой в клуб. Я забеспокоилась: все-таки еще девчонки... Нормальное ли место, куда они пошли? Чтобы отвлечься, включила телевизор, но это лишь усилило тревогу: шел старый фильм "Интердевочка". Переключила канал, там что-то рассказывали о гомосексуальных пристрастиях богемы, о молоденьких девочках, втянутых в приключения звезд... Я не выдержала, позвонила Алене. "Ты еще на дискотеке? Будь осторожнее!" И зачем-то пересказала ей сюжет про лесбиянок. Она не перебивала, а потом спросила: "Мама, ты ведь любишь меня?" И добавила: "Я тоже такая..." Я как-то сразу поняла, что дочь говорит правду. Внутри у меня все похолодело, стало трудно дышать. Я словно оцепенела.

"Я себя казнила"

"Мама, мамочка!" - повторяла Алена в трубке. А потом я услышала, как холодно чеканю в ответ: "Какая я тебе мама? Мне не нужна такая дочь. Я не хочу такую, слышишь!" "Ладно, я не дочь", - Алена повесила трубку. В отчаянии я швырнула телефон, он разлетелся на части. Да что телефон - мне хотелось разломать себя, почувствовать физическую боль, но я ничего не чувствовала. Я металась по квартире и кричала в голос: "За что мне это? Этот позор. Позор!"

В какой-то момент я вдруг ясно поняла, что это ошибка, что дочь все себе придумала! "С Аленкой этого просто не может быть!" В одно мгновение я вспомнила лучшие моменты ее жизни, и свою радость, и свою гордость за нее. И что же теперь: кто она, а кто я? Я - мать... "Лесбиянки" я не могла произнести даже мысленно.

Нет! Я не хочу с этим жить! Я потянулась к шкафчику с лекарствами, налила воды и выронила стакан. Он разбился.

За окном рассвело, значит, Алена уже спит... в объятиях той подруги. Я ощутила острую злость, мне хотелось разбудить ее, заставить страдать, почувствовать тот ад, который кипел у меня внутри. Разбитый телефон валялся на полу, и я позвонила с мобильного. Алена ответила сразу: "Как ты, мамочка?" В ответ я сказала такое, что даже не возьмусь повторить. Самое мягкое было: "Отправлю тебя домой, будешь работать дворником!" Она положила трубку.

Понимать и принимать

"Родителям очень трудно научиться отпускать детей, когда кажется, что они двигаются в неверном направлении, - говорит Дженелл Холлман. - Но мы должны это делать. Лариса смогла принять тот факт, что ее дочь еще не разобралась в себе и у нее есть глубокие эмоциональные травмы. Но именно так сейчас обстоят дела. Неопределенная сексуальная ориентация не отменяет всех достоинств и достижений дочери... Больно слышать, что твоя дочь - лесбиянка, но ведь сексуальностью личность не ограничивается. Может быть, это не то, что мать хотела бы для дочери, но такова ее жизнь. Нам стоит учиться любить и учиться принимать наших детей такими, какие они есть. И это даст им поддержку - может быть, для того, чтобы изменить свою жизнь..."

"Она была умницей"

Я не спала больше суток, не заснула и в самолете, когда вечером следующего дня летела к Алене. Всю дорогу я мучительно искала слова, и каждое из них отзывалось острой жалостью к себе. Разве я виновата? Много лет я каждый день "брала стометровку", тянула воз на нескольких работах. Я смогла обеспечить ей самое лучшее, дала ей больше того, что могут дать полные семьи. Одна, сама! Муж ушел, когда Алене было два года. Но у моего ребенка было все: игрушки, книги, модная одежда, нормальная еда, прекрасные учителя! Правда, мы мало с ней общались, почти не говорили по душам. Все мои силы уходили на то, чтобы создать достойную жизнь. Я недодала ей тепла, внимания? Но разве я работала бы так много, если б не ради нее? Да и Алена всегда была умницей, училась блестяще. Ее успехи были мне как медаль "за проявленный героизм" и служили утешением: сама я почти не жила, зато вот какую блестящую реальность построила для дочери. И что же теперь?

"Не бросай меня"

У Алены никогда не было мальчика: были друзья, но никаких личных отношений. Я полагала, что просто не пришло ее время. Знала, что у меня очень хорошая девочка, она ко всему относится всерьез, ответственно. Но ведь так действительно и было. Значит, "это" ей навязали уже в Европе.

"Нет, - сказала Алена при встрече, - я стала понимать, что не такая, как другие, когда мне было 12 лет". Я не верила ей: "Ты бы мне обязательно сказала!" - "Я не знала, что со мной, но чувствовала, что тебя это напугает. Мама, ты так часто плакала тогда, тебе самой нужна была опора". Я не могла остановиться, я говорила ей, что тот образ жизни, который она теперь ведет, против природы, что надо прекращать... Мы поссорились, и впервые она не стала меня провожать в аэропорт. Но, прощаясь, сказала: "Не бросай меня..."

"Я очень старалась"

Я не могла ни с кем поговорить: мне было очень стыдно. Однажды, очередной бессонной ночью, я подумала совсем невообразимое: "Вот если бы у нее был рак, тогда бы мне все сочувствовали. Нашли бы ей лучших врачей, лучшие лекарства..." Меня охватил ужас: моя дочь жива и здорова! В тот момент я впервые спросила себя, чего я сейчас хочу. Благополучия и счастья моей девочке! Мы по-разному это понимали, но я должна была что-то сделать с этой разницей, а не с ней. Как только эта мысль оформилась, мне стало легче. Я вздохнула полной грудью - впервые с той ночи. А потом села за компьютер.

В Интернете я, кажется, прочитала все, что можно найти об однополой любви. Помогло знание английского: советы американского психоаналитика Дженелл Холлман очень поддержали меня. Я отправила ей письмо по адресу с сайта. Она ответила. Эта переписка вела меня два года, как поводырь слепого. Я училась понимать себя, слышать то, что на самом деле говорит мне дочь, быть бережной к ней и себе. Постепенно жизнь вновь обретала смысл.

Алена приехала на каникулы; как и советовала аналитик, мы не касались ее влечения к женщинам. Когда дочь засыпала, я заходила к ней, как в детстве, поправить одеяло, смотрела на нее спящую и знала, что буду любить ее, что бы она ни сделала. "А что она сделала?" - спрашивала меня в письмах Дженелл Холлман. Не спилась, не подсела на наркотики, соглашалась я, она просто живет так, как нравится ей. Мне это не нравится. Но ведь она - человек и не может жить для того, чтобы делать меня счастливой.

Начался новый учебный год, Алена часто звонила, а через месяц сказала, что решила снимать квартиру вместе с подругой. В этот момент я почувствовала новую волну отторжения, мое "понимание" ситуации было все еще чересчур абстрактным.

"Я смогла отпустить"

"В каждом из нас есть то, что трудно понять другим, даже самым близким людям. У вашей дочери есть свои проблемы, и стоит это просто принять", - примерно такие слова сказал мне случайный попутчик, когда в самолете я вдруг рассказала ему, незнакомому человеку, всю свою жизнь и мне не было стыдно...

Алена как-то внутренне успокоилась, когда поверила, что я действительно стараюсь ее "отпустить". У нас, кажется, больше нет запретных тем. Моя дочь сейчас живет одна, и в глубине души я все-таки надеюсь, что она еще не до конца определилась в своей сексуальной ориентации. Но если у нее вновь появится подруга, думаю, я смогу с ней познакомиться и буду общаться с открытым сердцем. Потому что она сделает мою дочь счастливой. Я все же не мать лесбиянки. Я - мать Алены".

"Дайте ей почувствовать, что любите ее по-прежнему..."

Американский психоаналитик Дженелл М. Холлман (Janelle M. Hallman) много работает с лесбиянками и их родными. Фрагменты своей переписки с психоаналитиком Лариса любезно предоставила в распоряжение Psychologies, будучи уверенной: они удержат от тяжелых ошибок тех, кто сегодня оказался в подобной ситуации.

"...Дорогая Лариса, вы пишете о том, что замечаете перемены в дочери с тех пор, как она призналась вам в своей гомосексуальности. И эти перемены действительно значительны. Она сбросила со своих плеч тяжелое бремя: мучительно жить, сомневаясь в том, любит ли тебя по-прежнему твоя собственная мать..."

"...Лесбиянки хотят, чтобы мамы их любили, но в то же время не желают скрывать свой образ жизни. Я не думаю, что Алена живет со своей подругой специально для того, чтобы свести вас с ума. Она взрослый человек и вправе решать, как ей жить. И она не должна подчинить свою жизнь вашему счастью..."

"...Вряд ли имеет смысл обсуждать правильность жизни и поступков дочери - по крайней мере сейчас. Она не готова говорить с вами об этом. Думаю, отношения должны строиться вокруг интересов Алены. Избегайте ситуаций, в которых ей придется так или иначе "заботиться" о вас. Похоже, ваша дочь очень болезненно относится ко всему, что связано с вами и вашими чувствами, и боится причинить новую боль. Ей важно знать, что с вами все в порядке, видеть в вас сильную женщину, чье состояние не зависит от образа жизни или решений дочери".

"...Вы, конечно же, рады, когда она теперь звонит вам каждый день, но стоит дать ей понять, что это не обязательно делать. Очень может быть, что Алена действительно нуждается в том, чтобы почаще с вами разговаривать. Но если ее звонки связаны с тревогой за вас, поговорите с ней об этом, успокойте и разрешите не звонить так часто..."

"...Меня волнует вопрос о том, как часто Алена видит ваши негативные эмоции. Вы не можете перестать огорчаться или грустить, но вам стоит обсудить свои чувства с другом или с психотерапевтом: это поможет вам чувствовать себя более уверенно рядом с дочерью".

"...Подайте какой-то знак, чтобы она поняла, что вы интересуетесь ее жизнью и по-прежнему заботитесь о ней. Почему вы боитесь разговаривать с ней об этом? Очень важно преодолевать свои страхи и действовать открыто, то есть обсуждать с дочерью все, что смущает вас в ее жизни. Чувствуя, что вы не можете "вынести" разговор с ней о ее сексуальной ориентации, опасаясь того, что вы с собой не справляетесь или на самом деле боитесь такого разговора, она, скорее всего, не захочет с вами об этом говорить..."

"Осознать свои чувства и заново научиться разговаривать"

Как родителям пережить известие о том, что их ребенок "не такой"? Какие чувства их охватывают и почему от их реакции так много зависит? Объясняет психотерапевт Инна Хамитова.

Что чувствуют родители, когда узнают, что их сын или дочь склоняются к нетрадиционной сексуальной ориентации?

Шок, стыд, ярость, вину, ощущение обманутых ожиданий - это лишь малая часть того, что чувствуют большинство родителей в подобной ситуации. Когда же в отношениях существует дистанция, родители воспринимают известие о гомосексуальности их ребенка еще и как совершенно внезапный и остроболезненный удар, как трагедию. Чувства столь невыносимы, что родители не могут бездействовать. Им кажется, что необходимо срочно вмешаться, что-то предпринять, немедленно изменить ситуацию. Порой легче думать, что ребенок болен или безумен, нежели просто принять действительность.

Почему это так тяжело?

Некоторые родители искренне считают "неправильное" сексуальное поведение ребенка аморальным или противоестественным. Если общественное мнение оказывается важнее чувств сына или дочери, родители воспринимают свое положение как позор, боятся всеобщего осуждения. Часто на детей возлагают определенные надежды, и тогда родители чувствуют себя обманутыми, когда ребенок их не оправдывает, строит свою жизнь иначе, чем они для него планировали. Наконец, родитель может обвинять себя в происшедшем: "Надо было заметить это раньше и отвести его к врачу"; "Я чувствую, что что-то мы упустили в ее воспитании"; "Были же все признаки, а мне не верилось". Но не мать с отцом отвечают за сексуальную ориентацию ребенка.

Как справиться с невыносимыми чувствами?

Какой бы болезненной ни была новость, необходимо справиться с собой и не доходить до прямых оскорблений. Родителям очень важно понять, что их отношение к нетрадиционной сексуальной ориентации и принятие самого ребенка - не одно и то же. Неприятие родителями сексуальной ориентации детей - одна из самых распространенных причин попыток самоубийства молодых людей. Не стоит забывать, что ребенку потребовалось очень много мужества, чтобы сказать о своей сексуальной ориентации. И не нужно пытаться его лечить. А вот принять свою дочь такой, какая она есть, и заново научиться с ней разговаривать - просто необходимо. В конце концов, если любовь - это не только пенис во влагалище, а что-то большее, то разве важно, в каком теле заключена душа любимого человека?