РњРћРвЂВВР В Р’ВВЛЬНЫЙ
С обратной стороны камин-аута. Монолог матери открытого ВИЧ-положительного гея. Часть 1. Камин-аут
В России не хватает лекарств от ВИЧ/СПИДа, настаивают европейские СМИ
Сибирь и Урал на передовой: Новые данные по ВИЧ в России
UNAIDS предупреждает: законы против ЛГБТ-людей угрожают борьбе с ВИЧ
9 дней бесплатных консультаций: работает горячая линия Роспотребнадзора по ВИЧ
За 40 лет ВИЧ унес жизни 450 000 россиян: 1,5 млн больных и 250 млрд ущерба
Врач-психиатр Бухановская: оставшихся ЛГБТ будут лечить как шизофреников и психов
Минздрав против реальности: где препараты для лечения ВИЧ?
Певец Данко о "гей-тусовке" в Большом театре: "С Цискаридзе все началось..." Журналисты нашли "анкету Ромы Желудя" на эскорт-сайте - "слегка волосатый бисексуал" за $1 000 Гей-парад Christopher Street Day в Берлине собрал более 100 000 человек Прокуратура Приморья проверит "грязное" видео с "гей-вечеринки" по просьбе губернатора Кожемяко Россиян пригласили присоединиться к мировому радужному флешмобу "Во весь голос!" Сын Мелиссы Этеридж и Джули Сайфер скончался в возрасте 21 года Трейлер к сериалу Netflix "Камин-аут Колтона"
Камин-аут редко дается легко. Особенно камин-аут перед близкими и родителями. Об этом написано много историй, со счастливым и не очень концом. Но мы привыкли смотреть на это событие глазами самого гомосексуала. И совсем забываем, что есть еще другой взгляд. С обратной стороны. Например, как предлагает проект СПИД.ЦЕНТР - со стороны матери, сын которой сначала признался ей, что он гей, а несколько лет спустя решился и на второй камин-аут, рассказал о своем ВИЧ-положительном статусе.
Мне кажется, что вопрос гомофобии по-прежнему в той или иной степени актуален для всего мира. Даже для так называемых "цивилизованных" стран, где вроде бы все решено уже на законодательном и государственном уровне. Но это не спасает подростков в небольших городках от травли, издевательств или мучительного принятия себя. Что уж говорить о России, которая никогда не отличалась особой толерантностью, а последние несколько лет на государственном уровне выбрала геев объектом для создания "образа врага", в попытке отвлечь людей от других проблем. Но это политика, не будем о ней. Поговорим просто о людях.
И начну я, пожалуй, с небольшого вступления. Я никогда не была гомофобом, впрочем как и борцом за права ЛГБТ. Раньше эти вопросы не касались меня непосредственно, они существовали где-то в параллельной реальности. Когда в послеперестроечную эпоху стали доступны фильмы с историями про геев, мне всегда было ужасно жаль их героев. Казалось таким несправедливым, что окружающие мучают этих людей, лишь за то, что те имеют смелость любить людей своего пола. Но я никогда без особой надобности не афишировала свое мнение, смеялась над шутками про геев, если они были не злыми, в общем, старалась не сильно выделяться своими слишком толерантными, по мнению большинства, взглядами на мир.
Я никогда не могла понять причины столь яростного презрения и ненависти к геям, не могла понять ее истоков, но и не особо задумывалась над этим, потому что тогда казалось, что это меня не коснется.
А потом у меня родился сын. И он был самым прекрасным, удивительным, необыкновенным, талантливым и еще миллион восторженных эпитетов, которые вертятся в голове у любой матери, когда она думает о своем ребенке. Не могу сказать точно, когда я впервые почувствовала, что возможно он не совсем такой, как большинство мальчиков. Наверное, я просто это знала всегда, но очень долго старалась отогнать от себя эту мысль, в надежде, что "обойдется", он все перерастет и станет таким, как все. Даже когда он подрос, я уговаривала себя, что влечение к людям своего пола - это этап, который проходят все, и это пройдет. Лишь много позже я осознала, как эта моя трусость и нежелание видеть очевидное, усложнили и без того непростой период принятия себя для него. Он был совершенно одинок и испуган, считал себя неправильным, плохим, виноватым, и во многом это моя вина.
Да, это правда, я старалась не замечать очевидное, в надежде, что обойдется, только потому, что мне было дико, до безумия страшно, что если не обойдется, он будет вынужден столкнуться со всей жестокостью этого мира, стократно увеличенной по отношению к нему, потому что он теперь не такой, как большинство. Я не понимала, что в тот момент моя поддержка и понимание были необходимы ему, и никак не могла взять себя в руки, взглянуть в лицо своим страхам и осознать очевидные вещи. А главное, озвучить эти очевидные вещи ему, чтобы он почувствовал, уверился хотя бы в том, для начала, что его ориентация никак не влияет на мою любовь и отношение к нему. Что это нормально, что это не его вина, не ошибка природы, что он не хуже и не лучше, чем другие из-за своей ориентации, что она не главное в нем и много-много слов, которые я должна была сказать, но не сказала тогда. Потом, уже после его камин-аута, мы много раз это обсуждали, он простил меня, я надеюсь. Возможно, я тоже когда-нибудь смогу себя простить.
Но вернемся к главному. Я понимала, что рано или поздно, наступит день, когда я не смогу дальше прятаться, я ждала этого дня и с ужасом, и с надеждой. С надеждой, потому что будут расставлены все точки над "i". С ужасом, потому что не понимала, как оградить его от боли и обид, от несправедливости и оскорблений и как ему помочь. Он слишком открытый, слишком ранимый. Это счастье, что мы живем в большом городе, где, по большому счету, никому нет ни до кого дела, но в котором гораздо проще найти единомышленников, просто потому, что он большой. Даже не представляю, как выживают ЛГБТ-подростки в маленьких городах и деревушках, где стигматизация, гомофобия и мракобесные идеи особенно сильны и могут даже очень сильного человека довести до срыва, особенно, если он остается без поддержки близких и друзей.
И вот это день наступил, день камин-аута. Когда он сказал, у меня непроизвольно полились слезы. Я не могла их остановить, мне было очень-очень страшно за него. Будет нечестно, если я скажу, что у меня ни разу не промелькнула мысль, что видимо у меня не будет внуков, что ему будет не просто найти любовь, просто потому, что ЛГБТ-сообщество не столь многочисленно, что слишком свободные нравы гей-среды несут дополнительные риски здоровью. Но эти мысли не слишком пугали и тревожили меня, я понимала, что это не то, чего я на самом деле боюсь. Я боялась реакции окружающих, реакции его отца и других мужчин из нашего общего окружения (ведь для многих гетеросексуальных мужчин сын-гей - это катастрофа), реакции друзей, родных, знакомых. Не за себя боялась, за него.
Я боялась, что кто-то может так ранить его своей реакцией, что он не сможет оправиться. К тому моменту, я уже столько передумала. Я знала, что справлюсь с любой реакцией окружающих. Если кто-то из моих друзей или близких делит мир по признаку: "гей - плохой, не гей - хороший" - это его право и его выбор, но нам не по пути. Но я боялась, что это причинит сыну новую боль. Переживала, что из-за того, что он не скрывает свою ориентацию, его могут избить на улице или в институте, хотя знала, что он сумеет за себя постоять. Я думала, что его открытость помешает ему в учебе, в карьере. Я боялась, что его мир замкнется лишь на ЛГБТ-сообществе и это помешает ему обретать новых друзей. Что его будут травить и оскорблять, что то, что он гей, помешает людям увидеть другие стороны его личности. Мне было страшно.
В голове роился миллион мыслей, и я не сразу смогла сказать, что плачу не от того, что он сказал, а от того, что боюсь за него. У меня не было проблем с принятием его ориентации, она ничего не меняла для меня. У меня были проблемы с тем, чтобы смириться, что он так открыт, и мир может причинить ему лишнюю боль, без которой можно обойтись если, как он говорит, "сидеть в шкафу". У меня были проблемы с принятием его открытой позиции в этом небезопасном мире, с тем, что он добровольно обрекает себя на незаслуженные унижения, которых, как мне казалось, можно избежать, не афишируя своей принадлежности к ЛГБТ - сообществу.
Мне потребовалось много времени. Но я смирилась. И сейчас думаю, что он прав, что живет открыто. Если все будут прятаться - мир не изменится никогда. Нет, к счастью, он не революционер, он просто открытый гей. Он прав, ему незачем скрываться и нечего стыдиться. И мне кажется, именно это правильно. Такая позиция сделает этот мир терпимее гораздо быстрее любых протестных акций и революционных призывов. Открытость все упрощает, шелуха отваливается, а рядом остаются только стоящие люди. Порой это требует дополнительного терпения и понимания, умения почувствовать, понять других. Учит не только себе предоставлять свободу выбора, но и окружающим. У них есть право как любить, так и не любить тебя, право злиться, право на осознание и переваривание полученной информации. У них есть право получить время на обдумывание и принятие решения. Но, в конце концов, все становится на свои места.
Вообще, я очень горжусь своим сыном. Он сделал меня лучше. Мне кажется, камин-аут перевел наши отношения на новый уровень, ушли недомолвки, появилась возможность говорить откровенно. В конечном итоге помог нам лучше понять друг друга. Не могу сказать, что это было просто. Это был долгий и трудный путь, но оно того стоило. И мне и сыну повезло, вокруг нас оказалось больше хороших людей, по крайней мере, среди тех, кто был нам дорог. Я знаю, бывает и по другому. И это очень тяжело. Что еще поменял камин-аут моего сына? Я перестала молчать, когда при мне оскорбляют представителей ЛГБТ. Нет, я не стала яростным борцом за их права. Мне вообще кажется, что яростная, революционная борьба обычно приносит больше вреда, чем пользы. Я просто перестала молчать в ответ на идиотские высказывания и стала обращать внимание окружающих на очевидную глупость или жестокость их слов.
Арина, 47 лет (имя изменено)
С обратной стороны камин-аута. Монолог матери открытого ВИЧ-положительного гея. Часть 2. ВИЧ+
Сейчас, по прошествии стольких лет, после миллионов заданных себе вопросов и миллионов попыток проанализировать ситуацию и разобраться в ней, мне кажется, я уже могу говорить об этом. Я до сих пор не готова говорить открыто, но я готова поговорить, не называя имен, просто потому, что сейчас отчетливо понимаю, что это может помочь кому-то и поддержать кого-то в сложной для него ситуации. Я всегда считала, что личное - это личное и таким должно оставаться. Но в данном случае будут затронуты вопросы, обсуждение которых и так табуировано в нашем обществе. А отсутствие информации, знаний, понимания того, что люди не одиноки в своих проблемах зачастую приносит колоссальный вред, калечит жизни, а порой становится и причиной смерти людей. И я поняла, что готова попробовать рассказать о своих мыслях, чувствах и переживаниях, кто-то же должен начать.Часть 1. Камин-аут
Мне кажется, что вопрос гомофобии по-прежнему в той или иной степени актуален для всего мира. Даже для так называемых "цивилизованных" стран, где вроде бы все решено уже на законодательном и государственном уровне. Но это не спасает подростков в небольших городках от травли, издевательств или мучительного принятия себя. Что уж говорить о России, которая никогда не отличалась особой толерантностью, а последние несколько лет на государственном уровне выбрала геев объектом для создания "образа врага", в попытке отвлечь людей от других проблем. Но это политика, не будем о ней. Поговорим просто о людях.
И начну я, пожалуй, с небольшого вступления. Я никогда не была гомофобом, впрочем как и борцом за права ЛГБТ. Раньше эти вопросы не касались меня непосредственно, они существовали где-то в параллельной реальности. Когда в послеперестроечную эпоху стали доступны фильмы с историями про геев, мне всегда было ужасно жаль их героев. Казалось таким несправедливым, что окружающие мучают этих людей, лишь за то, что те имеют смелость любить людей своего пола. Но я никогда без особой надобности не афишировала свое мнение, смеялась над шутками про геев, если они были не злыми, в общем, старалась не сильно выделяться своими слишком толерантными, по мнению большинства, взглядами на мир.
Я никогда не могла понять причины столь яростного презрения и ненависти к геям, не могла понять ее истоков, но и не особо задумывалась над этим, потому что тогда казалось, что это меня не коснется.
А потом у меня родился сын. И он был самым прекрасным, удивительным, необыкновенным, талантливым и еще миллион восторженных эпитетов, которые вертятся в голове у любой матери, когда она думает о своем ребенке. Не могу сказать точно, когда я впервые почувствовала, что возможно он не совсем такой, как большинство мальчиков. Наверное, я просто это знала всегда, но очень долго старалась отогнать от себя эту мысль, в надежде, что "обойдется", он все перерастет и станет таким, как все. Даже когда он подрос, я уговаривала себя, что влечение к людям своего пола - это этап, который проходят все, и это пройдет. Лишь много позже я осознала, как эта моя трусость и нежелание видеть очевидное, усложнили и без того непростой период принятия себя для него. Он был совершенно одинок и испуган, считал себя неправильным, плохим, виноватым, и во многом это моя вина.
Да, это правда, я старалась не замечать очевидное, в надежде, что обойдется, только потому, что мне было дико, до безумия страшно, что если не обойдется, он будет вынужден столкнуться со всей жестокостью этого мира, стократно увеличенной по отношению к нему, потому что он теперь не такой, как большинство. Я не понимала, что в тот момент моя поддержка и понимание были необходимы ему, и никак не могла взять себя в руки, взглянуть в лицо своим страхам и осознать очевидные вещи. А главное, озвучить эти очевидные вещи ему, чтобы он почувствовал, уверился хотя бы в том, для начала, что его ориентация никак не влияет на мою любовь и отношение к нему. Что это нормально, что это не его вина, не ошибка природы, что он не хуже и не лучше, чем другие из-за своей ориентации, что она не главное в нем и много-много слов, которые я должна была сказать, но не сказала тогда. Потом, уже после его камин-аута, мы много раз это обсуждали, он простил меня, я надеюсь. Возможно, я тоже когда-нибудь смогу себя простить.
Но вернемся к главному. Я понимала, что рано или поздно, наступит день, когда я не смогу дальше прятаться, я ждала этого дня и с ужасом, и с надеждой. С надеждой, потому что будут расставлены все точки над "i". С ужасом, потому что не понимала, как оградить его от боли и обид, от несправедливости и оскорблений и как ему помочь. Он слишком открытый, слишком ранимый. Это счастье, что мы живем в большом городе, где, по большому счету, никому нет ни до кого дела, но в котором гораздо проще найти единомышленников, просто потому, что он большой. Даже не представляю, как выживают ЛГБТ-подростки в маленьких городах и деревушках, где стигматизация, гомофобия и мракобесные идеи особенно сильны и могут даже очень сильного человека довести до срыва, особенно, если он остается без поддержки близких и друзей.
И вот это день наступил, день камин-аута. Когда он сказал, у меня непроизвольно полились слезы. Я не могла их остановить, мне было очень-очень страшно за него. Будет нечестно, если я скажу, что у меня ни разу не промелькнула мысль, что видимо у меня не будет внуков, что ему будет не просто найти любовь, просто потому, что ЛГБТ-сообщество не столь многочисленно, что слишком свободные нравы гей-среды несут дополнительные риски здоровью. Но эти мысли не слишком пугали и тревожили меня, я понимала, что это не то, чего я на самом деле боюсь. Я боялась реакции окружающих, реакции его отца и других мужчин из нашего общего окружения (ведь для многих гетеросексуальных мужчин сын-гей - это катастрофа), реакции друзей, родных, знакомых. Не за себя боялась, за него.
Я боялась, что кто-то может так ранить его своей реакцией, что он не сможет оправиться. К тому моменту, я уже столько передумала. Я знала, что справлюсь с любой реакцией окружающих. Если кто-то из моих друзей или близких делит мир по признаку: "гей - плохой, не гей - хороший" - это его право и его выбор, но нам не по пути. Но я боялась, что это причинит сыну новую боль. Переживала, что из-за того, что он не скрывает свою ориентацию, его могут избить на улице или в институте, хотя знала, что он сумеет за себя постоять. Я думала, что его открытость помешает ему в учебе, в карьере. Я боялась, что его мир замкнется лишь на ЛГБТ-сообществе и это помешает ему обретать новых друзей. Что его будут травить и оскорблять, что то, что он гей, помешает людям увидеть другие стороны его личности. Мне было страшно.
В голове роился миллион мыслей, и я не сразу смогла сказать, что плачу не от того, что он сказал, а от того, что боюсь за него. У меня не было проблем с принятием его ориентации, она ничего не меняла для меня. У меня были проблемы с тем, чтобы смириться, что он так открыт, и мир может причинить ему лишнюю боль, без которой можно обойтись если, как он говорит, "сидеть в шкафу". У меня были проблемы с принятием его открытой позиции в этом небезопасном мире, с тем, что он добровольно обрекает себя на незаслуженные унижения, которых, как мне казалось, можно избежать, не афишируя своей принадлежности к ЛГБТ - сообществу.
Мне потребовалось много времени. Но я смирилась. И сейчас думаю, что он прав, что живет открыто. Если все будут прятаться - мир не изменится никогда. Нет, к счастью, он не революционер, он просто открытый гей. Он прав, ему незачем скрываться и нечего стыдиться. И мне кажется, именно это правильно. Такая позиция сделает этот мир терпимее гораздо быстрее любых протестных акций и революционных призывов. Открытость все упрощает, шелуха отваливается, а рядом остаются только стоящие люди. Порой это требует дополнительного терпения и понимания, умения почувствовать, понять других. Учит не только себе предоставлять свободу выбора, но и окружающим. У них есть право как любить, так и не любить тебя, право злиться, право на осознание и переваривание полученной информации. У них есть право получить время на обдумывание и принятие решения. Но, в конце концов, все становится на свои места.
Вообще, я очень горжусь своим сыном. Он сделал меня лучше. Мне кажется, камин-аут перевел наши отношения на новый уровень, ушли недомолвки, появилась возможность говорить откровенно. В конечном итоге помог нам лучше понять друг друга. Не могу сказать, что это было просто. Это был долгий и трудный путь, но оно того стоило. И мне и сыну повезло, вокруг нас оказалось больше хороших людей, по крайней мере, среди тех, кто был нам дорог. Я знаю, бывает и по другому. И это очень тяжело. Что еще поменял камин-аут моего сына? Я перестала молчать, когда при мне оскорбляют представителей ЛГБТ. Нет, я не стала яростным борцом за их права. Мне вообще кажется, что яростная, революционная борьба обычно приносит больше вреда, чем пользы. Я просто перестала молчать в ответ на идиотские высказывания и стала обращать внимание окружающих на очевидную глупость или жестокость их слов.
Подписывайтесь на страницу СПИД.ЦЕНТРа в "Фейсбуке"
Еще, мне бы хотелось посоветовать родителям, быть внимательнее и добрее к своим детям, не пытаться их ломать, перевоспитывать и уж тем более "лечить". Ведь зачастую они это делают даже не от невозможности принять ориентацию своего ребенка, а от страха перед мнением окружающего мира, от незнания, от глупых предрассудков, от отсутствия информации. А ведь мы с вами и есть этот окружающий мир. В наших силах наполнить его актуальной и правдивой информацией, толерантным отношением к тем, кто в чем-то отличен от нас, принятием того, что мы разные, и в этом нет ничего плохого. Родителям надо всего лишь любить своего ребенка и дать ему понять, что его ориентация ничего не меняет, что это не стыдно и не плохо, что это нормально. Подросткам необходимо чувствовать, что они не одиноки, у них есть поддержка, их принимают такими, какие они есть. Это самый непростой момент в жизни подростка-гея - момент принятия себя, осознания своей ориентации. Нет универсального совета, что делать и как правильно вести себя в такой ситуации. Хотя неправда, один точно есть. Любить, надо просто любить.Смотрите также
В России не хватает лекарств от ВИЧ/СПИДа, настаивают европейские СМИ
Сибирь и Урал на передовой: Новые данные по ВИЧ в России
UNAIDS предупреждает: законы против ЛГБТ-людей угрожают борьбе с ВИЧ
9 дней бесплатных консультаций: работает горячая линия Роспотребнадзора по ВИЧ
За 40 лет ВИЧ унес жизни 450 000 россиян: 1,5 млн больных и 250 млрд ущерба
Врач-психиатр Бухановская: оставшихся ЛГБТ будут лечить как шизофреников и психов
Минздрав против реальности: где препараты для лечения ВИЧ?
Стиль 
Здоровье Уход за собой
Что делать, если ноги потеют и неприятно пахнут? Можно ли ходить летом в кедах? А чем опасны кроксы?
Здоровье СПИД
ВОЗ признает "нулевой" риск передачи ВИЧ при подавленном уровне вирусной нагрузки
Здоровье Уход за собой
...Рассказывает подолог. Боль в ногах (особенно - в ступнях!) сильно снижает качество жизни: мозоли, вросшие ногти, грибок и трещины вызывают постоянное раздражение и невозможность нормально ходить. Особенно это актуально летом.
Стиль Здоровье СПИД
Согласно документу, опубликованному ВОЗ и представленному на Конференции IAS 2023 - риск передачи ВИЧ при подавленном, но все еще определяемом уровне вирусной нагрузки, является "...практически нулевым или ничтожным...".
Общество:
Другие материалы
самые популярные
последние материалы
Певец Данко о "гей-тусовке" в Большом театре: "С Цискаридзе все началось..." Журналисты нашли "анкету Ромы Желудя" на эскорт-сайте - "слегка волосатый бисексуал" за $1 000 Гей-парад Christopher Street Day в Берлине собрал более 100 000 человек Прокуратура Приморья проверит "грязное" видео с "гей-вечеринки" по просьбе губернатора Кожемяко Россиян пригласили присоединиться к мировому радужному флешмобу "Во весь голос!" Сын Мелиссы Этеридж и Джули Сайфер скончался в возрасте 21 года Трейлер к сериалу Netflix "Камин-аут Колтона" 
