1. Эволюционная биология, этология и антропология достоверно установили, что мужчины унаследовали от наших животных предков повышенную агрессивность и склонность к формированию закрытых мужских групп и сообществ.
2. Мужские сообщества, как правило, организованы иерархически, по принципу господства и подчинения, причем статус в них достигается как путем индивидуального соперничества, один на один, так и путем образования соперничающих союзов и коалиций.
3. Очень часто эти группы являются социально-возрастными, и за ними закреплены определенные социальные привилегии, старшие имеют законное право распоряжаться и командовать младшими, причем принадлежность к господствующей группе ассоциируется с повышенной маскулинностью (мужественностью).
4. Переход из младшей группы в старшую в архаических обществах оформляется специальными обрядами и инициациями, в ходе которых мальчик должен перенести мучительные и унизительные испытания, что позволяет ему стать "настоящим мужчиной". Согласно этим верованиям, мальчика делают мужчиной не женщины, а другие, старшие, более авторитетные и сильные мужчины. Мальчик, который этих экстремальных испытаний не выдержит, мужского статуса вообще не приобретает.
5. Как и все мужское сознание, эти обряды и стоящий за ними культурный символизм имеют сильную сексуальную окрашенность, часто включают манипулирование половыми органами и т.п.
6. Для мужских развлечений и народных игр особенно важна "силовая" составляющая, где сила понимается не только как физическое, но и как статусное превосходство над соперником. Иногда весь смысл игры состоит в "наказании" соперника, который должен признать свое поражение, причем это наказание часто унизительно для мужского достоинства.

1. Хотя в современных цивилизованных обществах такие сакральные обряды отсутствуют, во многих закрытых мальчиковых и мужских сообществах их заменяет так называемый хейзинг, от глагола to haze (амер) - зло подшучивать, особенно над новичком; пугать, изнурять, бить. В большинстве словарей хейзинг определяют как инициацию дисциплинарной активности путем силовой возни, розыгрышей и грубых шуток, часто с применением унизительных или болезненных испытаний. Хейзинг - это ритуализированное приставание, жестокое обращение или унижение, с требованием выполнять бессмысленные задания, иногда как средства инициации и вступления в определенную группу. Иногда различают физический (телесный) и психический (символический) хейзинг.
2. Сочетание статусно-нормативных, ритуальных и социосексуальных компонентов затрудняет понимание этого феномена. Хейзинг часто кажется сравнительно безобидной игровой деятельностью. Но если лидером группы оказывается человек с садистскими наклонностями, условно-ритуальные действия легко превращаются в самое настоящее насилие. Многое зависит и от традиций конкретного сообщества. Хейзинг особенно опасен в так называемых "тотальных институтах", - учреждениях, вся жизнедеятельность обитателей которых контролируется начальством (тюрьма, воинская часть, психиатрическая больница), а личность практически лишена свободы выбора.
3. Хейзинг как узаконенная форма насилия и способ установления и поддержания внутригрупповой иерархии существует во многих школах-интернатах, спортивных обществах и военных организациях. Особенно славились им английские аристократические школы ХУШ - Х1Х вв. "Ты понятия не имеешь, как жестоки мальчики", - писал матери из Итона в 1824 г. будущий известный писатель. А знаменитый историк вспоминал, что в Вестминстерской школе в 1830-х гг. он был "рабом и игрушкой более сильных ровесников. Никто не вмешивался - таковы были правила Заведения, и считалось, что это хорошо для нас". Мальчика били, ночью сигарой прижигали ему лицо, насильно поили и т.д. Подробности хейзинга редко становились известными. Общество и отцы, которые сами прошли через этот опыт, считали, что он способствует формированию мужественности.
4. Во второй половине и особенно в конце ХХ в. нравы изменились, с хейзингом стали бороться, во многих странах он законодательно запрещен. Тем не менее он сохраняется не только в криминальной среде, но и во многих вполне благополучных школах, колледжах и спортивных командах, для вступления в которые новичкам приходится проходить унизительный ритуал инициации. Их раздевают догола, сбривают волосы на голове, ногах или на гениталиях, подвергают порке, засовывают в задний проход зубную щетку, ручку от бейзбольной биты или палку, мочатся на них, мажут калом, насилуют, подвергают насильственной мастурбации, заставляют трогать или целовать чужие гениталии, мажут жгучими кремами и т.п.
5. В Интернете имеется несколько посвященных хейзингу сайтов, где приводятся сотни подобных случаев.
   
   
   В школьном автобусе, в присутствии трех тренеров и водителя, которые никак не реагировали на происходящее, группа старших спортсменов в течение полутора часов издевалась над младшими членами команды, предоставив им на выбор: сосать ноги или соски старших мальчиков или трогать их пенис.
   
   В 1999-2000 г. в Вермонтском университете команда хоккеистов заставила группу первокурсников публично прогуляться голышом, держа друг друга за половые органы (это называлось "слоновья прогулка").
   
   В средней школе в Лонг Айленде двое старших футболистов спустили штаны с трех младших игроков и 10 раз "содомизировали" их, засовывая им в задний проход смазанную жгучим веществом палку.
   
   16-летнего школьника, которому отказали в приеме в спортивный клуб, заставили пить виски, дразнили, раздели, заставили прыгать голышом, мочились на него, а когда он согласился драться с 17-летним одноклассником, уже имевшим криминальное прошлое, тот забил его до смерти.
   
   
   Таких случаев много, но они редко становятся достоянием гласности. Поскольку хейзинг связан с принятыми в данной группе или сообществе нормами, установить, имело ли место прямое (в том числе сексуальное) насилие или просто грубая силовая возня, очень трудно. Критериями оценки служат степень добровольности, физические последствия и наличие жалобы. Как правило, школы, спортивные общества, да и сами жертвы и их родители стараются не разглашать позорную информацию. В статье в "American Journal of Emergency Medicine", доктор Michelle Finkel сообщила, что жертвы хейзинга часто скрывают реальные причины полученных ими травм из стыда и нежелания раскрыть истинных виновников. В этом отношении они сходны с жертвами домашнего насилия. Между 1970 и 1999 г., по данным Финкель, хейзинг стал непосредственной причиной смерти 56 молодых американцев.
6. Точной статистики хейзинга не существует. При опросе в 1999 г. большой группы американских атлетов 80 % из них признались, что подвергались каким-то формам хейзинга в колледже, а 42 % - уже в средней школе. Больше всего эта практика распространена среди футболистов, борцов и пловцов. Профессор Hank Nuwer составляет список всех официально зарегистрированных случаев хейзинга, начиная с 17 века. В 2000 г. было сообщено о 861 случае хейзинга в итальянской армии, о 15 смертях от дедовщины (ее рассматривают как форму хейзинга) в российской армии и о 46 ассоциирующихся с хейзингом инцидентах в студенческих "братствах" в колледжах США. Разумеется, эти цифры отражают не реальное положение вещей, а лишь качество социальной статистики и степень нетерпимости общества к подобным фактам. Я привел их не ради оправдания российской дедовщины, а только для того, чтобы показать, что мы имеем дело с глобальной проблемой.

1. Хотя дедовщина не является чем-то исключительно российским, она имеет свои национально-исторические особенности.
2. Она массова и ее скрывают. Российское общество, а тем более ее военная и карательная системы, всегда были закрытыми, что благоприятствует распространению всяческого насилия и неуставных, т.е. не предусмотренных законом и даже противоречащих ему, отношений. Насколько я помню, первым публично разоблачил наличие дедовщины в советской армии академик А.Д.Сахаров на Съезде народных депутатов, и чуть ли не все военные обвиняли его в клевете. Сегодня соответствующие факты предают гласности исключительно правозащитники, прежде всего - организации Солдатских матерей, без которых мы не узнали бы и о челябинской трагедии. И за это их обвиняют во всех смертных грехах.
3. Жестокость дедовщины связана с глобальной криминализацией страны. Советский Союз был одним сплошным гулагом, и соответствующая ментальность распространилась прежде всего на армию и правоохранительные органы. Нравы и порядки некоторых воинских частей, и не только стройбатов, практически не отличаются от господствующих на зоне. В этих тотальных учреждениях индивид бессилен, а дедовщина выполняет определенные социальные и психологические функции.
4. Сохранению дедовщины способствует слабость гражданского общества и наша притерпелость к произволу, бесправию и жестокости.
5. Дедовщина выступает как способ организации закрытого мужского сообщества, в котором "старшие" обладают практически неограниченной властью над "младшими". Злоупотребления властью - лишь побочные следствия "законных" привилегий дедов.
6. Эта система властных отношений создается отчасти спонтанно, более сильные порабощают слабых, но некоторые офицеры используют ее как в целях социализации новобранцев, так и для манипулирования всеми своими подчиненными. Закрывая глаза на дедовщину, они приобретают возможность использовать в дисциплинарных целях не только законные, но незаконные, неуставные средства. Еще более явно это делается в пенитенциарных учреждениях. То, что это действительно так, доказывается тем, что дедовщина, в отличие от статусных различий новичков и старослужащих, существует не во всех воинских частях, а лишь там, где командиры беспомощны или коррумпированы.
7. Дедовщина существует потому, что ее принимают, считая нормальной , не только ее субъекты, но и ее объекты. Жертва дедовщины знает, что если на первом году службы уничтожается ее собственная личность, то в дальнейшем она сможет безнаказанно попирать личность другого. Для большинства людей это служит достаточной психологической компенсацией. Больше того. Безропотно вытерпев унижения и пытки, ты доказываешь всем, и прежде всего - самому себе, что ты не жалкий хлюпик, а настоящий мужчина.
8. Жертвы дедовщины молчат о перенесенных издевательствах по многим причинам. Во-первых, из страха физической расправы, мести сослуживцев и командования. Во-вторых, из страха оказаться в роли доносчика, нарушителя групповой солидарности и верности. В-третьих, из боязни признаться в собственной слабости: если ты не выдержал пыток и унижений, значит ты не настоящий мужчина. В-четвертых, из сексуальных страхов: как уже говорилось, в дедовщине часто содержатся элементы, разглашение которых наносит непоправимый ущерб сексуальному самолюбию молодого человека, ему легче умереть, чем допустить это. Кстати, о гласности. Когда я слышу настойчивые требования рассказать "все подробности" того, что проделывали с Андреем Сычевым, мне чудится в этом не столько сочувствие, сколько сексуальное любопытство. Разумеется, суд должен выяснить все, но вряд ли Андрей хотел бы, чтобы эти подробности смаковала вся страна.
9. Дедовщина не воспитывает мужественность, а калечит молодых мужчин, причем не только и не столько физически сколько психически. Она внушает им ложные представления о мужественности ("я это выдержал, значит и другие должны это перенести"), которые передаются из поколения и поколение и тем самым увековечиваются. Позже это проявляется не только в мужских взаимоотношениях, но и по отношению к женщинам и детям, собственному здоровью и т.д. Особенно велики психосексуальные издержки. Чтобы сексуально изувечить мужчину, совсем не обязательно отбить у него половые органы.

ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ

Челябинская трагедия всколыхнула страну и вызвала острую полемику. К сожалению, как всегда, на первый план порой выходит сведение политических счетов. Разумеется, все виновники совершенного преступления должны быть строго наказаны, но если сказанное мною верно, то никакие кадровые перестановки сами по себе не изменят дела, преемники уволенных генералов столкнутся с теми же проблемами. Стране нужна не просто адекватная реакция на очередное происшествие, а продуманная социальная политика. Я не специалист в этой области, но некоторые меры кажутся самоочевидными.

1. Необходимо предусмотреть строгие и эффективные наказания за любые действия, унижающие честь и достоинство военнослужащих, не говоря уже о причинении им телесных увечий .
2. Нужна реальная демократизация армии, включая ослабление ее закрытости. Военные учреждения могут и не быть тотальными, армии демократических стран уже этого достигли. Одна из гарантий этого - обеспечение возможности неконтролируемой начальством переписки и телефонной связи военнослужащих с внешним миром.
3. Нужно всячески поддерживать организации солдатских матерей, которые в этой ситуации оказались единственной силой, позаботившейся о судьбе челябинских курсантов.
4. Необходимо изменить характер подготовки офицеров-воспитателей, дополнив ее серьезными профессиональными курсами по социологии и психологии маскулинности, включая социально-возрастные и сексуальные аспекты. Это важно и для средних учебных заведений. Недавние скандалы в Петербургском нахимовском училище и Московском казачьем кадетском корпусе - только верхушка айсберга.
5. Самое важное. Все эти меры не дадут результатов, если гражданское общество (силовые структуры и вся президентская рать, если бы они пожелали включиться в эту работу, этого не могут) не позаботится о том, чтобы изменить господствующий в общественном сознании нормативный образ мужчины. Не нужно отказываться от идеала сильного, героического мужчины-воина, безоговорочно послушного мудрым отцам-командирам и верного своему мужскому братству. Хотя этот образ эксплуатируется имперским сознанием, он имеет непреходящую ценность, и если его проигнорируем мы, его возьмут на вооружение другие. Но не надо недооценивать другие "мужские" ценности: ум, самостоятельность, чувство собственного достоинства, гражданское мужество, способность противостоять стае. Вместо того, чтобы культивировать образ монолитного мачо, школьные курсы литературы и психологии должны разъяснять мальчикам противоречия и трудности мужской идентичности.