Во второй половине 80-х годов, когда я заинтересовался национальными особенностями однополой любви, один из моих французских коллег, замечательный социолог Микаэль Поляк познакомил меня с редактором еженедельника Gaipied (это было единственное во Франции геевское издание, печатавшее не только эротические материалы, но и серьезные статьи о гомосексуальном образе жизни и даже финансировавшее научные исследования ) Ивом Шарфом. С тех пор, бывая в Париже, я заходил в редакцию, просматривал их архив и несколько раз давал им интервью.

Весной 1991 г. меня попросили дать одному из сотрудников еженедельника интервью для английского журнала Gay Times. Когда мы уточняли по телефону время встречи, журналист сказал: "А вы не хотели бы встретиться с двумя ленинградскими студентами - геями, которые сейчас гостят у меня? Один из них, 21-летний Сергей приехал в Париж нелегально, английские друзья тайно вывезли его в багажнике автомашины в Польшу, оттуда он добрался до Голландии, а потом, опять-таки нелегально, приехал в Париж. Мы с большим трудом выхлопотали ему статус политического беженца. Теперь к нему приехал его 19-летний друг и я хлопочу о его устройстве. Пока что ребята живут в моей квартире, а сам я живу у друзей".

Истории о пересечении советско-польской границы в багажнике, как и опубликованному в Gay Times рассказу Сергея о преследованиях, которым он якобы подвергался за свою сексуальную ориентацию в моем родном городе, я, конечно, не поверил (детали были неправдоподобны), но почему не посмотреть на предприимчивых молодых людей, сумевших растрогать французскую Фемиду (французская бюрократия - одна из самых ужасных в Европе) ?

Достаточно было поговорить с мальчишками полчаса, чтобы убедиться, что мои подозрения справедливы. Отличить гея от натурала, разве что в особых случаях, я не могу, но разница между студентом и мелким фарцовщиком в те годы мне была очевидна (сейчас я бы за это не поручился). К вузам, в которых они якобы учились, ребята никакого отношения не имели, да и "голубизна" их показалась мне липовой.

Встретившись потом с их французским хозяином, я спросил его:

- А почему вы думаете, что эти ребята - геи?

- У меня были на этот счет сомнения. Сергей пришел к нам в журнал усталый и голодный. Сначала он обращался в какую-то русскую эмигрантскую организацию, но те отправили его ни с чем. В православной церкви его покормили, но этим и ограничились. Тогда он пришел к нам. Когда он у меня отдохнул и откормился, то стал интересоваться не геевской жизнью, а попросил показать ему проституток в Булонском лесу. Его отношения со вторым парнем тоже не похожи на любовные и дружеские, но надо же верить людям. Не могли же парни все придумать!

- Мои соотечественники способны и не такое. Если вам не нужна ваша квартира - отдайте ее лучше французским клошарам, по нашему - бомжам, а этих мальчиков постарайтесь вежливо выпроводить, после чего смените все замки в дверях. Они такие же геи, как и студенты. И впредь будьте осторожнее с благотворительностью.

Как поступил французский журналист, я не знаю, но история эта имела продолжение.

Летом того же 1991 г. я был на Всемирном сексологическом конгресс в Амстердаме, после этого читал лекцию в Амстердамском университете, где между прочим упомянул этот случай. После лекции ко мне подошел тридцатилетний гей, экс-москвич и спросил, не помню ли фамилию этого Сергея. Случайно, я ее помнил.

- Какой негодяй! Он-таки сделал это! - воскликнул мой новый знакомый.

Оказалось, что в Амстердаме жила целая колония русских молодых людей, приехавших в Голландию по гостевым визам и не пожелавших возвращаться домой. Получить законный вид на жительство было трудно и один из этих парней, гей, высказал мысль, не попросить ли политического убежища в связи с преследованиями в СССР гомосексуальности? Однако ни сам он, ни другие геи этой идеей не воспользовались: козырять своей сексуальностью им казалось неприличным, почти так же, как идти на панель. Сергею, который ни на копейку не был голубым, на эти соображения было наплевать и нелегально перебравшись из Амстердама, где он оставил своим нищим соседям гигантский неоплаченный телефонный счет, в Париж, он эту карту успешно разыграл. А затем "выписал" туда же своего компаньона. Представляю, как эти подонки смеялись над приютившими их легковерными людьми!

Впрочем, этот случай не единственный. Примерно в то же время парижские друзья познакомили меня с молодой парой, братом и сестрой, которые жили в Париже в качестве еврейских беженцев. Ребята действительно были евреями и на первое время (получение французского вида на жительство - дело исключительно трудное и долгое) их приютили в общежитии, созданном для этой цели еврейской общиной. К своему удивлению, они обнаружили, что под видом евреев в этом доме нашли прибежище также чистокровные русские уголовники, даже антисемиты. Когда по случаю какого-то еврейского праздника за обедом подали красное вино, один такой "еврей" тихо сказал другому: "Не пей! Это кровь христианских младенцев!"

При первой же возможности, ребята это убежище оставили и сейчас живут нормально.

А с амстердамским русским геем мы еще встретились. Жизнь у него в это время была тяжелая - ни приличной работы, ни знания языка, ни ясных перспектив - и хотелось отвести душу. Я встретился с ним и его приятелем-грузином, который приехал в Голландию и жил там на вполне законном основании, как постоянный партнер, по настоящей взаимной любви, коренного голландца, но тоже чувствовал себя неуютно.

Грузин жаловался, что его любимый, заботясь о нем, стряпал ему пищу, которая была совсем не похожа на грузинскую, а объяснить ему это грузин почему-то стеснялся. Но больше всего оба парня страдали от холодности и равнодушия голландцев - никому до тебя нет дела, каждый сам по себе, разве у нас так относятся к иностранцам?!

Вообще говоря, голландцы действительно слывут людьми холодными и прижимистыми, хотя очень отзывчивы на любые социальные гуманитарные начинания. Но прежде чем сравнивать ментальности, надо сравнить жизненные ситуации. После того, как ребята, особенно москвич, рассказали мне, как тепло они принимали иностранцев в России, я спросил:

- А много ли среди этих ваших знакомых было китайцев и вьетнамцев?

Вопрос вызвал недоумение, оказалось, что ни одного.

- Так на что же вы жалуетесь? Вы хорошо принимали у себя европейцев и американцев вовсе не из сочувствия к ним, а потому что смотрели на них снизу вверх. Даже оставляя в стороне надежду на возможное приглашение и подарки, вам было интересно с этими людьми, потому что они рассказывали о жизни, о которой вы мечтали, но которая была вам недоступна. Бедных китайцев и вьетнамцев вы просто не замечали. А здесь вы сами в таком положении: ни работы, ни языка, ни положения, одна только приятная внешность, да и та с возрастом улетучивается. Вот встанете на ноги - и голландцы к вам потеплеют.

Так и произошло. О грузинском парне я ничего не знаю, зато о москвиче несколько раз спрашивал своего голландского коллегу, известного социолога, который нас с ним познакомил. Герт говорит, что у него все устроилось и каждый раз повторяет: "У него очень хорошие любовники". Честно говоря, я предпочел бы услышать, что он освоил голландский язык и что у него есть постоянная работа по специальности (молодой человек был не только симпатичным на вид, но и интеллигентным). Надеюсь, что так оно и есть. Но для моего собеседника хорошие любовники, видимо, важнее. Может быть он и прав.

Что же касается стереотипов и предубеждений, то они от места жительства не зависят, мы возим их с собой через все границы. Несколько лет назад я разговорился в центре Амстердама с молодым парнем, который играл и пел на улице русские мелодии. Живет он в Голландии нелегально, никаких прав ни на что не имеет, но на оплату жилья и на пропитание зарабатывает своей музыкой достаточно. Да и вообще, сказал он, здешнюю жизнь не сравнить с российской. Единственная беда - низкий моральный уровень и очень много гомосексуалистов, просто смотреть противно!

Дали бы российскому люмпену власть, он бы эту Голландию почистил...

В 1996 г., когда я работал в Лос Анджелесе и никому не было до меня дела, вдруг раздался телефонный звонок.

- Профессор Кон? Говорят из Геевско-лесбиянского центра. У нас к Вам просьба. При незаконном пересечении мексиканской границы задержан 23-летний россиянин по имени Сергей. Сейчас он находится в тюрьме в Лонг-Биче и его собираются депортировать в Россию. Однако он связался с нами по телефону, сказал, что он гей, и что в случае депортации его заберут в армию, а там его будут за это избивать. Мы наняли адвоката и пытаемся получить для него статус политического беженца, но сделать это очень трудно. Не могли бы Вы, как автор известной книги "Сексуальная революция в России", дать официальное заключение, что геев в России действительно преследуют?"

Честно говоря, просьба мне не понравилась. С фальшивыми геями я уже встречался. Кроме того, статья 121 отменена, а в нашей армии есть вещи похуже гомофобии, например, война в Чечне (напоминаю, речь шла о войне 1994-96 годов, которая ни у кого симпатии не вызывала). Да и как этот парень попал в Мексику? Не мафиозо ли он? С какой стати я буду помогать разным проходимцам? Тем не менее я разрешил адвокату ко мне приехать.

Оказалось, что о прошлом этого парня американцы ничего не знают. Известно лишь, что родом он из Ижевска, где его якобы преследовали за гомосексуальность, потом промышлял проституцией в Москве, откуда перебрался в Польшу, а затем в Мексику. Там ему за деньги помогли нелегально перейти американскую границу, но в первом же автобусе он совершенно случайно напоролся на полицейскую проверку, был задержан и теперь ждет суда. Чтобы избежать высылки, он дозвонился в горсовет Западного Голливуда, сердобольный сотрудник которого, бывший ленинградец Женя Альпер, стопроцентный натурал, хотя внешне похожий на гея, стал пытаться ему помочь. Сначала он связался по электронной почте с московскими геевскими организациями, но те об этом Сергее ничего не слышали и по свойственной россиянам, независимо от их сексуальной ориентации, любви к соотечественникам и вообще лишней работе, заниматься этим не стали. Получилось, что единственный человек , который может дать объективную справку о положении геев в России - профессор Кон.

- Понимаете, - сказал я адвокатше, - гей этот парень или не гей, мне наплевать. Но не криминал ли он? Не отслужив в армии, едва ли он мог легально получить заграничный паспорт, да и из Польши до Мексики добраться не так просто. По существу дела, доводы его несостоятельны. В отличие от американских геев, которые борются за право служить в армии, российская молодежь мечтает от этой обязанности увильнуть, причем геи имеют в этом отношении привилегию: если медицинская комиссия подтвердит, что парень - гомосексуал, его могут от военной службы освободить. Конечно, решение это в значительной мере произвольное, да и пролежать пару месяцев на экспертизе в психушке не так-то приятно, но шанс тем не менее есть (все это написано в моей американской книге).

Кроме того, откуда его будущие армейские сослуживцы узнают, что он рассказывал американским иммиграционным властям? Те его просто выдворят, и все. Что же касается нежелания служить в армии, то, на мой взгляд, отказ от участия в незаконной чеченской войне - аргумент куда более серьезный, чем ссылка на гомосексуальность. Помимо идейных соображений, там не только избивают, но и убивают. Однако я не слышал, чтобы США предоставили кому-либо убежище на этом основании.

Да и гомосексуалам - тоже. В американских визовых анкетах раньше был даже вопрос "Не являетесь ли Вам гомосексуалом, ВИЧ-инфицированным или членом компартии?" (именно так, все в одном пункте!), и ответ "да" мог послужить основанием для отказа в визе. Этот нелепый пункт отменили лишь после того, как в 1992 г. международные организации отказались от проведения в США всемирной антиспидовской конференции.

Адвокатша все внимательно выслушала, но сказала, что им самим в этом не разобраться, не соглашусь ли я вместе с ней навестить Сергея в тюрьме и составить о нем личное впечатление. В американских тюрьмах я уже бывал по другому поводу (охотно рассказал бы об этом, хотя это не имеет отношения к геевской теме), но тем не менее согласился прокатиться в Лонг Бич. Тюрьма оказалась комфортабельным ДПЗ, а Сергей - довольно симпатичным высоким парнем, одетым в тюремный красный тренировочный костюм, в котором не стыдно было бы показаться на любом спортивном мероприятии. Парень, естественно, чувствовал себя напряженно и старался не сказать лишнего. О российской геевской жизни он явно не имел никакого представления, но не обязан же любой сексуальный работник голубого профиля читать "1/10" и знать фамилии геевских лидеров и литературу по теме? Тем более, если он жил в Москве без прописки. Главное, что мне стало ясно, - что хотя в чем-то он подвирает, к организованной преступности мальчишка отношения не имеет.

Когда мы вышли из тюрьмы, я поделился впечатлениями со своими спутниками.

- Так попробуем помочь ему?

- Но ведь мотивы его все равно юридически несостоятельны. К тому же, если будет создан такой прецедент, добрая половина российской армии может объявить себя геями и попросит убежище в Калифорнии. Что вы тогда с ними будете делать?

И вот тут обнаружилось, что при всей ее формальной правоте, моя логика все-таки слегка совковая.

- Вы совершенно правы, - сказала адвокатша. - Юридически это дело шаткое. Но в принципе любой человек имеет право попросить убежище в любой другой стране. Ответить на эту просьбу "да" или "нет" - право судьи. Что же касается прецедента, то ведь других российских парней, о которых вы говорите, здесь нет, и если они появятся, каждого будут обсуждать в отдельности. А Сергей - здесь, и если мы не думаем, что он преступник, почему не удовлетворить его просьбу? Тем более, что решаем не мы с вами, а судья.

Я подумал и написал справку под названием affidavit, в которой не было ни слова о Сергее, но чистая правда о положении российских геев, без малейшего сгущения красок; то же самое я мог бы засвидетельствовать в российском суде и никто не смог бы обвинить меня во лжи. Через некоторое время мне позвонила адвокатша и сказала, что на суде Сергей держался хорошо и ему разрешили остаться в США. Потом об этом как о большой победе демократии - первый случай того рода! - писали все американские газеты. США - классическая страна преувеличений.

О дальнейшей судьбе Сергея я знаю только со слов Жени Альпера. Сначала его приютил - абсолютно бескорыстно - старый художник-гей. Ни "голубизны", ни какой-либо другой сексуальности парень не обнаруживал. Кого он на самом деле любит, Жене неизвестно. Впрочем, если бы Сергей оказался натуралом, геевские организации постарались бы это скрыть. Хуже было то, что он долгое время не хотел ни учиться, ни работать, хандрил и даже говорил о желании вернуться на родину. Но постепенно все как-то наладилось. Сергей даже вернул одолженные ему Женей (человеком совсем не богатым) деньги, на что тот уже не рассчитывал. Будем надеяться, что молодой человек получил то, чего хотел.