Владзи Валентино Либераче

Владзи Валентино Либераче (Walter Valentino Liberace) родился 6 мая 1919 года в Уэст Аллисе, штат Висконсин. Его отец содержал бакалейную лавку и увлекался игрой на французском рожке, мать была пианисткой. Либерас начал учиться музыке в четырехлетнем возрасте и к четырнадцати годам настолько преуспел в игре на фортепиано, что стал своего рода звездой местных вечеринок.

В 1936 году в семнадцатилетнем возрасте Либераче дебютировал в качестве солиста Чикагского симфонического оркестра, исполняя Первый концерт Ференца Листа для фортепьяно с оркестром.

Телевидение явилось удачным посредником для такого прирожденного шоумена, как Либераче. Имея собственное шоу в пятидесятых, он стал любимцем публики, исполняя то, что он называл "Быстрые версии" из классики: "Вальс-минутку" Шопена за полминуты, Первый концерт Чайковского для фортепьяно за четыре минуты. Он специализировался, как он объяснял, "на отрезании скучных частей". Его представления очень украшали экстравагантные яркие костюмы, увешанные блестками, мишурой и фальшивыми драгоценностями; эффект усиливался за счет витиеватой формы светильников, поставленных особым образом на крышку пианино.

Увлечение пианиста мишурой и блестящими тканями впоследствии переняли известный певец Элвис Пресли и его последователи. Но золотая материя, используемая Либераче для изготовления своих костюмов, была лишь началом: с годами его сценический гардероб украсился жакетами и пиджаками, обшитыми золотой тесьмой в двадцать четыре карата, серебряной накидкой с восьмифутовым розовым шлейфом из перьев, накидкой из норвежской голубой лисы с шестнадцатифутовым шлейфом за триста тысяч долларов. Его пальцы были увешаны тяжелыми перстнями и кольцами, включая кольцо в форме фортепьяно. На вопрос, как ему удается играть с таким количеством колец на руках, он отвечал: "Очень хорошо, большое спасибо". Все это привело к ошеломляющему успеху: в течение двадцати пяти лет Либерас зарабатывал по пять миллионов долларов в год.

Естественно, что такой блестящий во всех смыслах человек был интересным объектом для прессы. От ее пристального внимания, контролировавшего каждый шаг Либераса, не ускользнули подробности личной жизни пианиста. В 1956 году репортер скандальной хроники лондонской газеты "Дейли Миррор" в обзоре писал, что Либераче "является вершиной секса, самым лучшим партнером для особей мужского, женского и среднего рода. Он может сделать все, что он, она или оно только могут пожелать". Американская бульварная газета "Конфиденос" перепечатала из "Дейли Миррор" первую колонку под названием "Почему ключевой песней Либераса является песня "Схожу с ума по мальчику?" Либерас подумал и решил подать на обе газеты в суд. Решение оказалось верным, и вскоре он выиграл процессы по делу с "Миррор" и "Конфиденос".

В 1982 году Либераче повезло гораздо меньше, когда его бывший шофер Скотт Торсон подал иск на сто тринадцать миллионов долларов против своего нанимателя, обвиняя его в принуждении к сожительству. Иск в размере девяноста пяти тысяч долларов был удовлетворен за месяц до смерти Либераче.

Последнее публичное выступление Либераче состоялось в ноябре 1986 года в Радио-Сити Мьюзик-Холле. Дальнейшие концерты были отменены, и поползли слухи о том, что исполнитель болен СПИДом, хотя это настойчиво отрицалось. Но 4 февраля 1987 года Либераче скончался в Палм Спрингсе, штат Калифорния, от полной блокады сердца, обусловленной сердечной недостаточностью, вызванной подострой энцефалопатией, спровоцированной СПИДом.

Либераче персонифицировал шоу-бизнес. Мистер Шоу-бизнес - так называл он себя сам. Личность, сумевшая повлиять на таких разных исполнителей, как Элвис Пресли и Элтон Джон, была просто обречена на успех. Он был настолько экстравагантен, комичен, насквозь искусственен и откровенно гомосексуален, что казалось удивительным, что его аудитория, состоявшая в основном из женщин среднего и старшего возраста, принимала каждое его слово на веру. Выходя из сценического образа, Либераче неистово охранял свою частную жизнь, не впуская в нее никого, ни единого человека.

Основным достижением Либераче остается то, что в середине репрессивных пятидесятых годов ему удалось нести культуру геев, никогда не называя ее по имени и не комментируя ее. Он просто олицетворял эту культуру со свойственной ему неординарностью, делая ее доступной для всех.