Андрей сидел в полутёмной гримёрке ночного клуба "Самоволка", перед трюмо с зеркалом, и исподлобья разглядывал своё отражение.

До его выступления оставалось чуть больше часа. Он уже оделся в свой сценический костюм - зеленый армейский камуфляж-"горизонталку", потому просто ждал, когда придет Михаил и скажет заветное "Пора!".

Как вообще он, Андрей, смог сегодня оказаться тут? Именно сегодня? И почему он решил выступить? Зачем? Кому теперь это нужно? Ведь со смертью Славки всё стало бессмысленным, разве не так?..

Эти вопросы он задавал весь вечер своему молчаливому, угрюмому отражению. Но оно не отвечало.

Сегодня минуло сорок дней как ушёл Славка.

Уже так много? Неужели?.. Да, именно так. Время бежит неумолимо. Хотя, последний месяц время текло для Андрея совершенно по-другому, не так как раньше. Оно то исчезало и превращалось в безвременье, то появлялось вновь и летело как сумасшедшее.

Дни одиночества. Сорок страшных дней. Сколько их ещё будет, там, впереди? Наверное, много.

А сегодня Андрей тут. Клуб "Самоволка", Господи Боже!.. Именно здесь год назад всё и началось. Началось по-настоящему. Так может быть, поэтому Андрей не мог не придти сюда? Не мог не выступить? Круг ведь должен когда-то замкнуться.

Или просто его доконала опустевшая вдруг квартира, в которой так тихо, так скорбно, так пусто и всё напоминает о Славке? Да, и это тоже. Всё вместе.

Доконали друзья, которые после первых дней похорон вдруг перестали звонить ему.

Доконал менеджер, который говорил одну и ту же избитую фразу: ".я всё понимаю, но нужно жить дальше, нужно думать о будущем, нужно работать."

Доконал холодный осенний дождь и межсезонье, когда не знаешь, как одеться. Не осень, но и не зима.

Доконал ветер, который сквозит из всех щелей и приносит с собой мучительные воспоминания, от которых невозможно нигде спрятаться.

Доконало всё!!!..

Сегодня днём, когда он разглядывал их со Славкой семейный альбом с фотографиями, Андрей вдруг мучительно остро почувствовал, неожиданно для себя самого, что опять хочет танцевать! Снова и снова выплёскивать эмоции, чувства, боль на языке движения. Рассказывать другим людям о том, что творится внутри него самого. Так, как это умел делать только он один. Он и Славка.

Андрей, не раздумывая, тут же позвонил в "Самоволку" и Михаил, хозяин клуба, сразу же узнал его по голосу. Вначале были обычные слова соболезнований (впрочем, ни к чему не обязывающие), но как только Михаил услышал, что Андрей хочет выступить, тон его голоса мгновенно изменился. Он был рад и растерян одновременно. Наверное, не мог поверить своему счастью. Он тут же понял, что Андрей не шутит, когда тот сказал ему: "Это будет моё последнее выступление. Не только у вас, вообще последнее.". Михаил пообещал, что сейчас же засядет за телефон собирать избранную публику, а для "обычных" посетителей на сегодня клуб будет закрыт.

"Тебе что-нибудь нужно, Андрюша? Я могу чем-то помочь?" - робко спросил он Андрея напоследок.

"Нет, Миш. Всё, что мне нужно - со мной. Прежде всего - я сам. А, да. Вспомнил. Ещё я хотел бы забрать некоторые Славкины вещи из гримёрки. Если, конечно, ты их еще не выбросил."

"Да ты что! Всё на месте, там где было. Само собой, бери всё, что хочешь. Это всё ваше".

"Хорошо. Тогда к вечеру я приеду".

"Договорились!.."

Андрей потянулся за сигаретами и закурил, отвернувшись от зеркала. Да, вот так они с Мишей и договорились. Потому, сегодня в клубе будет аншлаг. Миша заработает за этот вечер кучу денег. Пусть. Андрей знает. Что из того? Это его бизнес.

И всё же.

Миша не мог не понимать, что Андрей делает это неспроста. Именно он, Миша, год назад дал им со Славкой шанс стать теми, кем они стали. Именно он дал им возможность в первый раз показать на публике свою танцевальную программу, показать себя, после чего все словно умом двинулись!..

И теперь, когда Славки больше нет, а Андрей принял решение навсегда оставить танцы, вполне естественно, что он позвонил в "Самоволку". Здесь всё начиналось, здесь всё и кончится. Вот тебе и ответы на все вопросы.

Но всё-таки, было что-то ещё! Что-то неуловимое, какая-то причина, которую Андрей никак не мог понять, ухватить. Он чувствовал, что она есть, где-то там, глубоко внутри него самого, но докопаться до неё ему никак не удавалось. А он хотел!..

Андрей опять повернулся к зеркалу и стал рассматривать свое лицо, которое плавало там, с другой стороны реальности, окутанное клубами сизого табачного дыма. Он вспоминал.

Как появился Славка в жизни Андрея? Конечно, случайно.

Но, по правде сказать, это была отговорка для других. Для тех, кому не нужно было знать всей правды.

Славка не мог появиться случайно, потому что Андрей давно уже не верил ни в какие случайности. Он искал его, искал такого, как он. Искал долго, порой уже теряя надежду, что отыщет. И он - нашёл!..

Они познакомились со Славкой в ночном клубе "Палладиум", где Андрей, как обыкновенный посетитель, бывал несколько раз просто от нечего делать. Теперь этого клуба на Селезнёвке уже нет, его закрыли. Но тогда он считался одним из самых лучших VIP-клубов, потому что там никогда не было случайных людей, не было бардака, грязи и пошлости.

Андрей заметил Славку сразу, с первого вечера в "Палладиуме". Тот участвовал в развлекательной программе клуба наравне с другими артистами, танцевал стриптиз под одну из залихватских песен "Offspring". На нём была военная форма.

Подойти к Славке в самый первый вечер Андрей не решился. Это случилось позже. А тогда - он просто смотрел как Славка танцует, жадно ловил каждое его движение, каждый жест и задавал самому себе один и тот же вопрос: "Неужели?!.. Неужели это ОН?.."

Дело в том, что была у Андрея одна заветная мечта. Он бредил современными танцами, хотя сам совершенно не умел танцевать! Ну, разве что, совсем немного, по-любительски. Однако, когда он это делал, включив музыку и заперев дверь в свою комнату, чтобы никто его за этим занятием не застал, он отчётливо понимал, "кожей чувствовал", что танец - это его вторая натура. Хотя - может и первая.

Никто не знал, да и не узнает никогда, как был одинок в то время Андрей. На дне какой глубокой пропасти он копошился, пытаясь выжить, всецело предоставленный только одному человеку на свете - себе самому. И как сильно ему хотелось, чтобы всё было по-другому!.. Но годы шли, а "по-другому" не становилось. Не хотело становиться, несмотря на все его отчаянные усилия. Только кому до этого дело? Никому до этого дела не было.

В третий раз придя в "Палладиум", в середине вечера Андрей подошёл к менеджеру клуба и спросил, можно ли увидеться с тем парнем, который танцует стриптиз в камуфляже? Менеджер понял его вопрос, "понимающе" улыбнулся и мягко ответил, что парня зовут Слава, и что чуть позже он выйдет сюда, в бар и тогда Андрей сможет сам к нему подойти. Андрей поблагодарил менеджера за исчерпывающую информацию и уселся за стойку, заказав себе двойной "Манхеттен".

Славка действительно появился в баре где-то через полчаса. Без камуфлированной одежды и солдатской кепи на голове он выглядел для Андрея странно, по-другому как-то. Нужно было действовать.

Андрей подсел к нему, бросил несколько обычных в такой ситуации фраз, заказал выпивку.

Познакомились. А потом Андрей откровенно признался, что уже третий раз приходит в клуб ради Славки и что сегодня он дал себе слово обязательно с ним увидеться!

"Ты хочешь переспать со мной?" - просто и с улыбкой спросил Славка.

"Нет. Я хочу с тобой танцевать".

Славка был удивлен, это сразу отразилось на его лице.

"Погоди, я что-то не понял. Танцевать? Тут? Сейчас?"

"Нет, - усмехнулся Андрей и покачал головой из стороны в сторону, - Ты действительно не понял. Не тут и не сейчас. Я хочу танцевать с тобой. Вообще, понимаешь? Вместе, в паре".

"Дуэтом?"

"Ну да. Теперь - в самую точку!"

"А ты умеешь танцевать?" - казалось, Славка заинтересовался.

"Вообще-то, не очень."

"Ты учился хореографии?"

"Нет."

"Но как же тогда ты хочешь."

"Очень просто. ТЫ научишь меня".

Славка рассмеялся. По-мальчишески искренне и заразительно.

"Да? Неужели?.. А скажи-ка, дорогой мой, сколько тебе вообще лет?"

Андрей опустил голову.

"Мне тридцать два года. Но это не имеет никакого значения".

"Ого! Тридцать два! Не имеет, говоришь? Ещё как имеет! И, по-моему, ты это отлично знаешь. В таком возрасте уходят из танца, а не приходят в него и уж тем более - не начинают учиться. Вот мне - двадцать пять и то я считаюсь уже "старым" для этого дела. Так что ты уж лучше честно скажи, чего ты хочешь от меня. А то - "танцевать"! Ты не мог придумать что-нибудь менее экстравагантное?"

"Я сказал правду, - Андрей насупился, - Я ничего не придумывал. Мы должны танцевать вместе, я так чувствую. Я понял это сразу, когда пришел сюда и увидел в первый раз как ты танцуешь. И ты тоже увидишь, что я прав, я смогу доказать тебе. Только не здесь."

"Ладно, - кивнул Славка и, улыбаясь, хитро прищурился на Андрея, - Ты хочешь поехать ко мне? Я так тебя понял?"

"Хочу", - ответил Андрей, пожимая плечами.

"Ну что ж. Поехали. Считай, что я тебя приглашаю. Это будет забавно."

"Да. Это будет забавно", - эхом отозвался Андрей.

Славкино жилище являло собой довольно жалкое зрелище. Обычная малогабаритная однокомнатная квартира в пятиэтажной "хрущобе", сданная внаём какой-нибудь одинокой бабушкой или же её расторопными внуками. На фоне скудной обстановки, а вернее - почти полного отсутствия таковой, особо дико и неуместно смотрелись хороший японский телевизор и огромный музыкальный центр, стоявшие на каких-то коробках.

Славка и Андрей расположились в двух обшарпанных низких креслах с красной матерчатой обивкой, друг напротив друга и закурили.

"Итак, - сразу "бросился в бой" Славка, - Ты задумал устроить революцию в клубном танце. Что конкретно ты хочешь предложить? Какие у тебя мысли?"

"Понимаешь, - увлечённо начал объяснять Андрей, - То, что танцуют сейчас в клубах, чаще всего никуда не годится! Весь этот жалкий стриптиз, с избитыми движениями и фальшивыми чувствами. Все эти "прыг-прыг", "хлоп-хлоп" и "топ-топ". Меня тошнит от этого дерьма! Я задумал сделать что-то совершенно особенное, предельно искреннее, понимаешь? Я хочу передать людям то, что я чувствую. Я хочу показать им любовь, рассказать о себе, своих проблемах и своей боли. Я хочу сразить их наповал, раздавить правдой, растоптать, заставить их плакать! Я хочу открыть им свою душу, сорвать с них удобные маски, за которыми они прячутся. Я хочу попытаться сделать их самими собой. Хотя бы ненадолго. Вот когда будет результат! И они этого не забудут!"

"Да, ничего себе!.. - недоверчиво усмехнулся Славка, - Прямо скажем - у тебя скромные желания".

"Так и будет, увидишь. Мы возьмём их в плен своей искренностью и они ничего не смогут с этим поделать".

"Но как?! Как этого можно добиться?"

"Это будут танцы. Наши с тобой. Но не такие как у других. Понимаешь? Совершенно не такие".

"Это всё слова. Да, конечно, то что ты сказал - многие хотели бы сделать, многие об этом только и мечтают. Такие танцоры всем нужны, им здорово платят и от предложений отбоя нет. Но как это сделать? Вот в чем вопрос! Ты знаешь?"

"Я ЗНАЮ. И я покажу тебе - КАК. А ты... Ты научишь меня за это танцевать".

"И только-то?" - улыбнулся Славка.

"Угу", - кивнул головой Андрей и тоже улыбнулся.

Он достал из сумки компакт-диск в черной обложке.

"Что это?" - спросил Славка.

"Увидишь. Ты всё увидишь сам".

Славка недоверчиво глядел на него, сидя в кресле и сложив руки на груди, а Андрей подошел к музыкальному центру и вставил в него диск:

"Начнём?"

Славка пожал плечами:

"Ладно, давай".

"Тогда, пожалуйста, убавь свет и поставь третий трек. Я - готов".

Андрей вышел на середину комнаты, опустил голову на грудь и, обхватив её руками, замер. Славка убрал верхнее освещение и включил центр.

И тут - началось.

Это было только вступление. То, что творилось потом - трудно описать словами, потому что язык жеста, язык движения - это совсем другой язык.

Андрей двигался по комнате, он - танцевал. Нет, это был не совсем танец в привычном понимании этого слова. Танцевать Андрей действительно, в общем-то, не умел. Но то, что он делал под эту музыку, на эти стихи, в этом прокуренном полумраке Славкиной квартиры. Это было. Это было. Необычно!

Славка стал серьезным и внимательно глядел на Андрея, не пропуская ни одного его движения, ни одного жеста - ничего. Было видно, что его это захватило.

Звук низко летящего самолета в динамиках - и всё смолкло, всё кончилось.

Андрей, всё ещё тяжело дыша, подошел к музыкальному центру и выключил его. Он осторожно повернул голову и посмотрел на Славку.

"Ну что?.."

Славка думал долго, потирая подбородок. Андрей стоял и ждал.

"Знаешь, Андрюха, - наконец заговорил Славка, глядя на Андрея уже совсем по-другому, - Я не знаю, как ты это делаешь. Может ты колдун какой-то или что-то типа того. Ты совершенно не умеешь танцевать, это правда. Но то, что ты показал мне только что: Это... Оно осязаемо, почти осязаемо, ты понимаешь? Я чувствовал то, что ты хотел передать мне, чувствовал внутри себя. Так необычно. Мне становилось то грустно, то весело. Временами хотелось просто орать. Чёрт, я не могу объяснить. Это исходит из тебя, от тебя самого и вливается в меня. Как вода, как свет. Как СИЛА. Этому невозможно противостоять. Это очень, очень необычно! Правда".

Теперь Андрей стоял перед Славкой, сложив руки на груди и улыбаясь.

"Так ты будешь учить меня двигаться, учить танцевать правильно?"

"Это ты должен учить меня, - серьезно ответил Славка немного помолчав, - Но я, конечно же, буду. Я всё понял. Ты действительно знаешь, как это нужно делать. Со всем остальным справлюсь я".

"Мы справимся вместе". - Андрей подошёл, присел на корточки и крепко обнял Славку за плечи. Славка ответил ему тем же.

Они проговорили в ту ночь до самого рассвета, выкурив чёрт знает сколько сигарет! Ни у кого даже мысли не возникало лечь спать. К утру Славка сварил две огромные чашки кофе и, прихлёбывая его, они с удвоенной силой принялись обсуждать детали их будущего совместного проекта. Андрей рассказал Славке обо всех своих идеях. Конечно, по большей части, это были просто фантазии, грёзы, мечты, но мечты вполне реальные, выполнимые.

Было решено, что их дуэт будет "армейским" и что выступать они будут только в камуфляже. Он будет разным: зеленая "флора", серо-черная "белая ночь", песочный "коммандос". Их лирические герои - они сами, двое простых ребят-солдатов. Один - постарше, более опытный и внушительный, но не офицер (Андрей), другой - помоложе, более непосредственный, простой рядовой (Славка).

Первую свою программу они решили полностью построить на новом альбоме немецкой группы RAMMSTEIN, которая в то время становилась всё более популярной. Это было предложение Андрея и Славка принял его сразу, безоговорочно. Та агрессия, то отчаяние, какой-то особый надрыв и серьёзность, что звучали в песнях этой команды, всё это очень подходило для их пока никому не известного танцевального дуэта.

"Мы с тобой - сумасшедшие парни! - сказал Славка, потягивая кофе, - Это же надо, решиться на такую авантюру! Как ты смог уговорить меня? Ума не приложу!"

"Между прочим, я тебя не уговаривал. Ты сам. Слушай, а давай так и назовём себя - "сумасшедшие парни", "Crazy boys"? По-моему, лучшего названия для нас и не придумаешь. Что скажешь?"

Славка усмехнулся и кивнул:

"Немного банально, но сойдёт, я думаю. По крайней мере - звучное, запоминающееся название".

"Нас не забудут. Я обещаю тебе!" - широко улыбнулся ему Андрей.

"И не догонят!.." - так же широко улыбнулся Славка, указывая рукой на черный компакт-диск группы "Тату", лежавший тут же, на журнальном столике, возле музыкального центра.

И их - не догнали. Ни тогда, ни потом. Вообще - никогда. И никто.

Потом, когда они со Славкой стали достаточно известны, они сделали ещё несколько коротких танцевальных программ. Некоторые даже называли всё это "спектаклем". Кто его знает, как оно там было на самом деле? Не важно.

Музыку всегда подбирал Андрей. Это был и кислотно-неуютный "Garbage", и лирический, добрый, старый (но не стареющий) Depeche Mode и целая обойма современных русских рок- и поп-композиций.

Одну из программ они умудрились сделать даже на песни Zемфиры, под которую до этого никто в клубе не танцевал, разве что "медляки".

Эта программа стала самой большой их удачей, после RAMMSTEIN, но превзойти его всё равно не смогла. Это было просто невозможно.

Zемфира пришлась ко времени, попала, что называется, "в настроение". И потом - русский текст, где всё было более или менее понятно - это было немаловажно.

Со стороны двери слышалась приглушённая, словно придавленная подушкой веселая клубная музыка. Совершенно неизвестная Андрею, чужая, почти безликая и холодная. Только одно ритмичное "бум-бум-бум". Музыка для ног.

Ещё полчаса и нужно идти к ним. Оставить здесь свои воспоминания и танцевать. Под другую музыку и по-другому!..

Оставить воспоминания здесь? Правда? Но зачем?..

Он возьмёт их с собой. Туда, к ним. Как талисман, как смысл всего, что он собирается сегодня здесь делать. И он покажет им, обязательно покажет. Как тогда, со Славкой, в самый первый раз. Ярко и остро, незабываемо. И уж конечно, неповторимо. Никем и никогда.

Сколько времени ушло у них со Славкой на подготовку первой программы? Очень много - несколько месяцев.

Андрей был прилежным учеником и, вне всяких сомнений - талантливым человеком. Техника танца давалась ему достаточно легко, он схватывал хореографию и новые знания буквально на лету. Они терпеливо занимались по три-четыре часа в день, несколько раз в неделю. Вместе ходили в тренажёрный зал, потому что Андрею нужно было подкорректировать фигуру и накачать рельеф, с чем у Славки, как у любого профессионального танцовщика, всё было в порядке.

Так или иначе, однажды настал день, когда они договорились о предварительном просмотре с хозяином ночного клуба "Самоволка" Михаилом. Тот с радостью согласился их посмотреть когда услышал заветные слова - "армейский танцевальный дуэт".

Они пришли днём, притащив с собой две огромных, тяжелых спортивных сумки реквизита. Переоделись в одной из тесных гримёрок и, выйдя на танцевальную площадку, честно откатали перед Михаилом всю программу от начала до конца. Вначале, они танцевали просто при включенном верхнем освещении, но в процессе выступления диджей подыграл им, погасив свет и включив цветные прожекторы, которыми он управлял с завидной виртуозностью. Конечно, это усилило впечатление.

Михаилу действо явно понравилось. Он не рассыпался в славословиях, но было видно, что он поражён. Своё резюме он выразил просто:

"Ваше выступление послезавтра вечером. Завтра прорепетируете, согласуете с Николаем фонограмму и свет, он у нас за эти дела отвечает. Посмотрим, как вас воспримет народ. Это всё и решит. Но, думаю, всё будет хорошо. Мой опыт мне подсказывает. Так по рукам?"

"По рукам!" - ответили хором запыхавшиеся Андрей и Славка и они скрепили свой договор крепким рукопожатием.

В тот вечер, вечер их первого выступления, на улице шёл проливной дождь. Говорят, что это - хорошая примета. Но ребята всё равно здорово волновались, потому приехали немного пораньше. Они расплатились с таксистом, который привёз их и поспешили к служебному входу в клуб.

Михаил отнёсся к их волнению и раннему прибытию с пониманием, а так как их пока ещё никто не знал в лицо, он позволил им около часа потусоваться в клубе, поглядеть на публику и вообще, так сказать, попривыкнуть.

В половине второго Славка и Андрей ушли в гримёрку переодеваться, а Михаил дал последние распоряжения диджею.

Посетители клуба ещё ни о чём не подозревая ели, пили и вовсю отрывались на танцевальной площадке - словом, в "Самоволке" текла обычная, ночная, клубная жизнь.

Когда ровно в два ночи диджей объявил выступление нового танцевального дуэта, особого энтузиазма это ни у кого не вызвало. Да и с чего бы?

Народ освободил площадку в центре клуба, рассевшись по своим местам и приготовившись к очередному заурядному представлению. Разве могли они предполагать, что на свете существует ещё что-то, способное их удивить?

Диджей поставил фонограмму, прибавил звук и в ярких лучах синих и белых прожекторов под сводами "Самоволки" загремела хорошо всем известная "Sonne" RAMMSTEIN.

Они появились на сцене молниеносно и сразу оба - два рослых камуфляжных пятна, два статных парня с бритыми затылками под голубыми беретами. Их мускулы четко реагировали на ритм музыки, они безукоризненно двигались и народ с нескрываемым интересом заглядывался на них. Пока - только так.

Сюжет танца разворачивался стремительно.

Они были просто солдатами, обычными ребятами, такими же, как и все.

В них не было ничего особенного, ничего замечательного, ничего исключительного - просто сильные парни.

Они были просто симпатичными, могучими, выносливыми ребятами в военной форме.

Они дружили, крепко и по-мужски, они старались держаться везде вместе.

И этот танец, их совместные, слаженные движения при полной выкладке, не оставляли в этом никаких сомнений.

Опс!, песня кончилась, ребята на миг замерли. Лучи всех прожекторов сошлись на них. Но не успели зрители очухаться и что-то сообразить, как тут же пошла следующая - "Links 2, 3, 4." Фонограмма специально была смонтирована таким образом, чтобы между песнями не было пауз.

И опять всё вокруг пришло в движение, завертелось, закружилось - свет, громоподобный звук и среди всего этого - ребята.

Было ясно, что обычная, размеренная служба ребят кончилась, что их куда-то отправили. Неожиданно в руках обоих появились автоматы (их ловко подсунул кто-то с бока танцевальной площадки, из тени) с ними они и маршировали - это был какой-то поход. Что ждало их впереди? Никто этого не знал.

Под разухабистое "Links 2,3,4, links." кончилась и эта песня. Ребята замерли с черными автоматами в руках, но солист RAMMSTEIN уже шептал другие слова.

И тут, грянула война. Она обрушилась на ребят неожиданно, на миг смяла их, бросила на землю. Но они всё-таки поднялись и с невероятными усилиями стали пробираться вперед.

Всё вокруг перемешалось. Смерть, бой, черное, красное и белое. Ребята отбивали атаки, оставались в живых, двигались дальше. Конца и края этой войне не было.

Было видно, что в отношении ребят друг к другу что-то переменилось. Это была уже не дружба, это было что-то большее. Наперекор войне, наперекор смерти, наперекор всему. Они были вместе.

Но все было не так уж радужно. Ребятам стало трудно, непонятно, больно, тяжело. Они страдали. И не у кого было спросить совета - как правильно, что нужно делать. Они тонули в своих чувствах друг к другу, захлёбывались ими, а окружающий хаос только усугублял всё это и доводил до абсурда.

И всё это - без единого слова, только на языке жестов, пластики, в неистовом движении. На языке музыки и танца, крашеного света, необычных стихов и почти зловещего вокала RAMMSTEIN.

Грохот предыдущей "Mein Herz brennt" сменился тугим, почти зримым пульсом новой песни "Ich will". Автоматы в руках у ребят пропали, отброшенные в сторону. На смену им пришли два пистолета с массивными ручками. В красном свете прожекторов и сполохах стробоскопа их вороненая сталь смотрелась особенно внушительно и угрожающе.

Непонимание окружающих, необходимость прятать свои чувства от чужих глаз - это было невыносимо. Андрей был готов идти до конца, наплевать на других ради своего друга и остаться самим собой. Но Славка боялся. Он боялся себя, боялся Андрея, боялся своего чувства к нему, он боялся всего. И даже форма, надетая на них, была немым укором Славке в том, что между ними происходило.

Славка старался убежать от Андрея, отдалиться от него, освободиться, стать чужим. Он просил, требовал, умолял отпустить его. Не любить, не желать. Он пытался остаться один, он погибал от душевной боли и от близости Андрея. Он ничего не мог поделать с собой и мучался он страшно.

Андрей воспринял всё это по-своему и стал охотиться за Славкой, словно охотник за зверем. Они оба кружили по клубу, два бывших друга, а теперь - смертельных врага, выслеживая друг друга - охотник и жертва, а в руках у них хищно поблёскивали пистолеты наизготовку.

И в тот момент, когда грохот музыки сменился гитарными переборами и солист RAMMSTEIN гипнотическим голосом проговаривал свой речитатив заново, заменив слово "я" на "мы", Андрей настиг Славку, поставил его на колени и снял с него берет. Он завязал ему глаза черной лентой и Славка замер вот так, с опущенной вниз бритой головой и сложенными за спиной руками, словно они были связаны. Полная покорность побеждённого перед победителем. Андрей медленно зашел сзади и приставил пистолет к затылку Славки. Он собирался его расстрелять, покончив тем самым со всеми проблемами одним махом.

Но он не смог выстрелить. В каком-то заколдованном водовороте собственных чувств Андрей медленно опустил пистолет вниз, потом снял и свой берет и поднёс пистолет к собственному виску.

И тут он словно очнулся, сообразив, что собирается сделать и его пальцы разжались. Пистолет упал к ногам Славки вместе с беретом Андрея.

Андрей опустился перед Славкой на колени и снял с его глаз смертную повязку. Он поднял его голову вверх, держа его за подбородок и. просто поцеловал в губы. Они оба встали и крепко обнялись.

Когда прозвучали и стихли последние ритмичные аккорды музыки, Славка и Андрей замерли на середине танцевальной площадки вытянувшись в струнку, спина к спине. Славка поднял руки, сжатые в кулаки, вверх, а Андрей развел свои в стороны.

Получился крест.

В клубе воцарилась звенящая тишина. Все вокруг словно окаменели, даже официанты. Публика сидела за своими столиками, раскрыв рты. Сколько продолжалась эта немая пауза? Никто толком не помнил. Очень долго. Состояние полного обалдения было налицо.

И вдруг отчаянный крик "Браво!" разорвал тишину и всё вокруг преобразилось. Клуб загудел, заревел, ожил, все принялись хлопать, вопить, вскакивать со своих мест.

Медленно подняв головы, опустив руки и оглядевшись, Славка с Андреем, обливаясь потом, увидели улыбки, слезы, искренний, неудержимый восторг на лицах окружающих их людей, который рвался к ним, на сцену. Это было незабываемо! Это было ни с чем не сравнимо и ни на что не похоже!

Их поняли. Господи Боже, их поняли! Они смогли сделать то, что хотели, о чём мечтали!..

И они продолжили с удвоенным энтузиазмом. Это была завершающая часть выступления.

Клуб окрасился глубоким красным светом, почти пурпуром. Все вокруг затихли. Послышался нежный перезвон колокольчиков, удивительно красивые переборы на гитаре, голос младенца, как далекое эхо из самого детства. Это была знаменитая "Mutter".

Андрей и Славка, глядя только друг на друга, под почти трепетное пение солиста RAMMSTEIN, медленно расстегнули пропотевшие кители и сняли их. Дальше они танцевали с голыми, блестящими торсами, только в камуфляжных штанах и берцах.

Теперь Славка ничего не боялся. Он стал выше своего страха, он был готов, он был полон любви к Андрею. И он пошел к нему.

Они неистово любили друг друга. В этой грубоватой мужской нежности была заключена невиданная сила! Им было наплевать на окружающих, на их мнение, на их осуждение или одобрение, а выкрики солиста RAMMSTEIN "Mutter, Mutter!.." словно пощечины сыпались на лица тех, кто ничего не понимал в их отношениях, не мог понять. Потому что это - тайна.

На высшем пике напряжения прогремел взрыв - война, как всегда невовремя, вмешалась и сказала своё суровое, веское слово. Люди не имели на это права, она - имела.

И снова бой, рука об руку, плечом к плечу, вместе, где все твои мысли не о себе, нет. Все твои мысли о человеке, что стоит рядом с тобой. О человеке, которого ты любишь и которого стремишься сохранить всеми силами, сохранить живым, заслонив от смерти собой.

Славку сразила пуля, он упал. Андрей замер над ним, словно ничего не понимая.

В это время в песне наступила тишина.

Низкий, протяжный гул органа. Жалобный плач скрипок. А потом, тихо повторенное несколько раз:

И вдруг неистовый, сумасшедший, оглушающий крик солиста:

И точно такой же немой, безысходный, захлёбывающийся крик Андрея, разинувшего рот, оскалившего белые зубы, запрокинувшего голову назад и заломившего руки в неудержимом горе.

Андрей оплакивал своего Славку, который лежал неподвижно, лицом вниз и больше не дышал. Он кружился вокруг него, падал, вскакивал, бил невидимых врагов. Его грудь разрывалась от боли. Он хватался за неё так, словно хотел вырвать оттуда своё сердце, которое не давало ему возможности жить дальше. Жить одному. А музыка над ним гремела.

Собственные силы потихоньку оставляли Андрея и на последних секундах песни он опустился рядом со Славкой на одно колено, уронил голову на плечи и замер так.

Красный свет, льющийся с потолка, сменился синим. И снова никакой паузы между песнями. Опять послышался нежный перезвон колокольчиков и клуб наполнился шумом тихого, задумчивого ветра.

Диджей включил вентилятор, который стоял около него на стойке бара, в центре. С потолка огромными клубами хлынул густой белый дым и, подхваченный потоками воздуха, быстро заструился вдоль зала. Несколько белых и голубых прожекторов так эффектно его подсвечивали, что это создавало иллюзию движущихся облаков.

И вот в этих упругих, почти осязаемых кожей потоках на полу лицом вниз лежал погибший Славка, а подле него, как верный пёс застыл безутешный Андрей.

Это была завершающая композиция RAMMSTEIN - "Nebel" ("Туман"). И она звучала сейчас - как реквием.

Горе Андрея было безгранично. Оно стало почти осязаемым для всех окружающих.

Андрей поднимал лицо и сжатые огромные кулаки вверх, словно в последнем упрёке Небу за то, что оно отняло у него его любовь, его жизнь, его Славку. И двигался, двигался, двигался.

Андрей был безутешен. Ничто не приносило ему облегчения. Ничто и не могло принести. Потерять любимого и остаться одному, совсем одному на целой земле.

Не придумали люди ещё таких слов, чтобы выразить всю глубину постигшего Андрея отчаяния. Но музыка, которая оглушительно лилась со всех сторон, соединившись с магией безумного танца одинокого Андрея, могла сделать это. И делала.

Андрей снова оказался стоящим над неподвижным телом Славки. В руках откуда ни возьмись опять появился пистолет. Он уже знал выход для себя, он уже нашел его. А остановить его было некому.

Как только Андрей выстрелил в себя в клубе образовалась непроглядная тьма. Но лишь на секунду.

Вспыхнул яркий белый свет. Настолько яркий, что движущиеся потоки тумана, гонимые ветром, стали казаться чем-то нереальным, словно это они излучали это сияние.

Андрей, зажмурившись, всё так же стоял над Славкой, но теперь пистолета в его руке не было. Славка же медленно поднялся и огляделся. И тогда Андрей открыл глаза.

Они стояли друг напротив друга, светящиеся и сияющие, как два Ангела. Потом Славка подошёл к Андрею, обнял его за плечи и улыбнулся. Вот так, обнявшись, вместе они побрели прочь из слепящего светового потока. И теперь ничто на земле не могло разлучить их.

Спустя минуту они уже сидели в своей гримёрке, друг против друга, мокрые и разгорячённые, запыхавшиеся и ещё не остывшие после танца, а зал за их спинами гудел и грохотал от восторга. Тут же к ним ввалился Миша и прямо с порога бухнул, что предлагает им работать у него постоянно.

"Что вы сделали с моей публикой? - восторженно кричал он - Они там просто все с ума посходили! Орут как ненормальные!"

"Ничего особенного, - ответил тогда ему Славка, - "Мы просто были самими собой. И всё".

В тот вечер они заработали целую кучу денег! Они даже не рассчитывали на такой успех! Нет, они, конечно, предполагали, что "всем понравится". Но чтобы так!.. Для них обоих всё, что произошло в тот вечер в "Самоволке", стало полнейшей неожиданностью.

Они вернулись домой к Славке на такси под самое утро, всё еще опьянённые успехом. Славка решил заварить кофе и когда он это делал, Андрей подошёл к нему со спины, нежно обнял и сказал:

"Без тебя бы у меня ничего не вышло. Спасибо тебе, парень!"

Славка медленно обернулся и глянул Андрею прямо в глаза.

"Я давно уже хотел сказать тебе. Но я боялся. А сегодня - скажу. Потому что не нужно это больше скрывать. Я:", - голос Славки дрогнул и сорвался. Он кашлянул.

"Не надо. Я всё знаю. Я тоже!" - горячо прошептал Андрей, будто выдохнул слова в лицо Славке.

"Не смогу больше без тебя". - Славка положил голову Андрею на плечо.

Андрей крепче его обнял, притянул к себе и уткнулся губами в Славкину колючую макушку.

А их кофе, тем временем, зашипел и убежал на плиту.

Всё, что произошло в тот вечер между ними было настоящим чудом! Иногда Бог бывает милостив к нам. Чего ещё им можно было желать от жизни? "Всего лишь пару небольших чудес в придачу".

Андрей медленно и аккуратно складывал Славкины вещи в огромную спортивную сумку, с которой он пришёл сегодня в клуб.

Вещи родного человека, хранящие его запах. Его самого - нет, а они - тут. Как будто ничего не изменилось, как будто всё на своих местах, так как надо.

Славкин китель с нашивками войск особого назначения и плашкой группы крови слева, над карманом. Андрей вспомнил, как Славка старательно пришивал эти знаки различия, как он исколол все пальцы и постоянно чертыхался при этом. Губы Андрея тронула едва заметная улыбка, на сердце потеплело.

Да, тот первый вечер в "Самоволке" полностью перевернул их жизнь, изменил её.

Успех? Нет, это было нечто большее, чем просто успех. И с тех пор - "пошло-поехало".

Предложения от других клубов сыпались одно за другим и ребята с радостью их принимали. Но "Самоволка" стала для них "родным домом" - хотя бы раз в месяц они обязательно выступали тут.

Спустя полгода они уже смогли купить приличную квартиру почти в центре Москвы, сделать в ней ремонт и переехать в неё. Они обставили её так, как им обоим хотелось.

А спустя еще пару месяцев они обзавелись новенькой BMW-"пятеркой", чёрного цвета "лошадкой", от езды на которой и Славка, и Андрей приходили просто в дикий восторг!

Андрей с улыбкой вспоминал о том времени, совсем недавнем кстати, когда порой у него не было денег даже на то, чтобы купить себе элементарную бутылку пива или заплатить, скажем, за билет на электричку до дома. Теперь это время безвозвратно ушло в прошлое. Словно и не было его.

Их приглашали на телевидение, на съёмки, даже предлагали танцевать с одной известной шоу-звездой. Но от последнего ребята наотрез отказались. Больше всего на свете они ценили свою независимость и свободу. Даже больше денег. Впрочем, денег у них теперь было и без того достаточно.

Так прошло ещё несколько месяцев. Всё складывалось великолепно, просто здорово и, казалось, что так будет всегда! Неизменный успех, ни одного провала, постоянные аншлаги везде, где они появлялись.

Но вдруг Андрей стал замечать, что Славка как-то уж очень сильно устаёт после их выступлений. Да, работали они "на износ", это правда, иногда - недосыпали, но всё-таки со Славкой было что-то не так.

Андрей несколько раз пытался поговорить с ним, даже предлагал бросить всё на время и слетать куда-нибудь отдохнуть - туда, где светит тёплое солнце, плещется море и кричат чайки. Но Славка всё время отнекивался и говорил, что "всё нормально", что "отдыхать пока ещё рано". И хотя Андрей видел, что "не всё нормально", он не настаивал и они продолжали работать.

Как-то ближе к концу лета, когда они приехали утром домой после очередного выступления, Славка был, что называется, "не в духе". Казалось, он просто невероятно устал. И морально, и физически, и вообще. Андрей же, наоборот, чувствовал себя превосходно.

Когда Славка принимал душ, Андрей обратил внимание на темные круги у него под глазами, которых раньше почему-то не замечал. В остальном, вроде бы, всё было как всегда.

Уже в постели, Славка неожиданно порывисто прильнул к Андрею, обхватил его за шею крепко-крепко, притянул к себе и, дыша ему в ухо, тихо спросил:

"Скажи, ты любишь меня?"

"Люблю".

"И мы всегда будем вместе, чтобы ни случилось? Не только на сцене, но и в жизни?"

"Чтобы ни случилось. Вместе".

"И ты никогда не оставишь меня?"

"Никогда!"

"Ты обещаешь мне?"

"Обещаю. Чтоб я сдох!"

"Ты не сдохнешь", - усмехнулся Славка из темноты.

Андрей тоже обнял Славку за огромные, накачанные плечи и они принялись неистово ласкать друг друга, а потом - занялись любовью.

Этот диалог не показался тогда Андрею странным. Но на самом деле, это было началом конца. Но Андрей ещё не знал этого. Тогда.

Однажды ночью, уже осенью, Андрей проснулся от тихого, едва слышного шелеста льющейся где-то воды и открыл глаза. В спальне было темно и он был один. Где же Славка?..

Андрей резко откинул одеяло, встал с постели и только тут понял, что звук, разбудивший его, исходит из ванной. Он пошел туда. Медленно распахнув незапертую дверь, Андрей вначале ничего не увидел - его ослепил свет. Он зажмурился. Но глаза быстро привыкли и он открыл их.

Славка сидел на полу, под раковиной, уронив голову на грудь, которая медленно поднималась и опускалась в такт дыханию. Рядом с ним лежал пустой шприц, резиновый оранжевый жгут и пустая ампула. Из крана текла вода.

Андрей бросился к Славке, усевшись перед ним на колени, принялся тормошить его, будить, приводить в чувство. Славка задышал чаще, поднял голову и улыбка тронула его пухлые губы. Он приоткрыл глаза, увидел перепуганного насмерть Андрея и улыбнулся шире, обнажив ровные, белые зубы.

"Любимый."

"Что ты наделал? Что это такое с тобой?"

"Что?.. А ничего. Просто ширнулся."

"ШИРНУЛСЯ?!.."

"Ну да. Знаешь, такой кайф. Погоди немного."

И Славка опять стал проваливаться в сон. Андрей подхватил его на руки и понес в спальню. По пути Славка бормотал что-то невразумительное. Уложив его на постель, Андрей кинулся к телефону и вызвал "скорую".

Спустя полчаса Славка уже тихо посапывал в постели и видел сны, а Андрей тихо беседовал с врачом на кухне. Они оба курили.

"Неужели он так серьёзно подсел на наркотики, доктор? Его теперь нужно лечить?"

"Не думаю. Судя по всему, стаж у него небольшой и вы можете справиться сами. Нужно только сделать так, чтобы он не продолжал, чтобы больше не кололся. Ломки всё равно будут, но это ерунда, по сравнению с тем, что испытывают настоящие наркоманы. Ну а дальше. В конце концов, в клинику вы всегда успеете, если уж ничего не выйдет. Хотя. Тут всё зависит от вас обоих. Вы ведь живёте вместе?" - и врач выразительно поглядел на Андрея.

"Да, мы живём вместе. Во всех смыслах. Я люблю Славку", - это было сказано твёрдо и весомо.

"Хорошо. Значит вы сможете помочь ему. Нужно только немного постараться. И вам, и ему".

Андрей проводил доктора, вернулся к Славке и осторожно прилёг рядом с ним, стараясь не разбудить. Славка не проснулся. Сам же Андрей смог нескоро заснуть.

Утром, за завтраком, они оба молчали и старались не глядеть друг другу в глаза. Наконец, Славка не выдержал и первым спросил:

"Считаешь меня отморозком? Думаешь - вот дрянь неблагодарная! Но я ни в чём не виноват."

"А кто?" - серьезно спросил Андрей и, отставив своё кофе в сторону, закурил сигарету.

"Ты!.."

"Неужели?" - Андрей выпустил густую струю дыма в потолок.

"А что ты хотел? Я ведь не такой, как ты! Я не умею так как ты изливать душу в танце! Не умею и ты это знаешь! Мне офигительно трудно соответствовать тебе на сцене, быть тебе ровней, дотягиваться до той планки, которую ставишь для меня ты! В один прекрасный день я сказал себе: Слава, ты просто придурок! Зачем ты связался с ним? Чтобы заработать денег? Чтобы с ним спать? Или, может, чтобы доказать себе в очередной раз, что ты - полное ничтожество?.."

"Что ты говоришь?" - Андрей буквально обалдел от этих слов.

"Правду, - четко и со злостью произнёс Славка, - Я ведь никогда ничего не придумал для нас, ни одного танца, разве не так? Всё это ты, ты, только ты и опять тысячу раз ты!"

"Да, но кто же тогда научил меня танцевать?"

"Я. - кивнул Славка, - Ну и что? Не было бы меня, был бы кто-нибудь другой. Техника танца - это не есть нечто уникальное. Душа танца, наш Андрей - вот что по-настоящему уникально! И ты это знаешь, хорошо знаешь!"

"Тебе от этого плохо, да? Ты думаешь, что я выше тебя? Лучше?"

"Выше и лучше, и это ты тоже знаешь!"

"Но ведь и ты знаешь, как я к тебе отношусь, что ты есть для меня!"

"Вот именно - что".

"Не цепляйся к словам!"

"Если бы не было этого отношения, не было ничего между нами, ты бы давно поменял меня на кого-то другого! Я просто бездарь по сравнению с тобой и не говори, пожалуйста, что это не так. Было время, когда я учил тебя, но ты давно уже меня переплюнул и идешь дальше, всё выше и выше. А я. Я. Я просто качусь вниз. И ничего не могу объяснить тебе. Не могу объяснить так, как чувствую. Потому, наверное, я стал баловаться этой дрянью. У меня просто не было иного выхода, вот и всё."

Для Андрея этот их разговор тогда был словно гром среди ясного неба! Он вдруг понял, что проглядел что-то в своём Славке, недооценил, не прочувствовал. И ему стало стыдно за свою близорукость. Славка был во многом не прав, но всё-таки доля истины была в его словах. И это больно ранило Андрея. Как он мог проглядеть, как?.. Почему он вовремя не заметил, что творится с его любимым человеком прямо у него под самым носом?..

"Ладно, Слав, - примирительно сказал Андрей и взял новую сигарету, - Мы ещё поговорим об этом. Но дай мне слово, поклянись, что бросишь эту дрянь! Что наркотиков больше не будет! Никогда и ни за что! Хотя бы ради меня, если я для тебя ещё хоть что-то значу".

Славка насупился и не глядя на него коротко ответил:

"Посмотрим".

Только это и больше ничего.

И даже тогда, после этого их разговора, после бессонной ночи накануне, Андрей ещё действительно верил, что не всё потеряно и что всё ещё можно изменить к лучшему, что все противоречия можно разрешить и тогда проблем не останется.

Но они остались. А менять что-то к лучшему было уже поздно.

Андрей всегда придумывал их новые танцы один. Это действительно было так. Он ставил какой-нибудь диск, какую-нибудь музыку, к которой у него в тот момент лежала душа и, слушая его, начинал двигаться. Так рождался танец. Оставалось только запомнить его и потом - повторить.

Андрей и сам до конца не понимал, как всё это происходит, откуда приходит, почему рождается. Он и не пытался особенно разбираться. Главное - это было.

Вот и в тот день, как только Славка уехал по делам, взяв машину, Андрей принялся перебирать яркие коробочки компакт-дисков, которых в их коллекции было множество. Его внимание привлек розовый, ситцевый квадратик "Zемфиры". Это был её первый альбом. Почему он? Почему сейчас? Неизвестно.

Андрей загрузил диск в музыкальный центр и поднял громкость на три деления шкалы.

Началось.

Велико таинство творчества! Особенно, когда нет никаких границ. Прежде всего - для себя самого.

Андрей двигался необычно. Всё, что творилось между ним и Славкой последнее время, вложил он в этот медленный, плавный, почти гипнотический танец. По его лицу пробегали болезненные судороги, а движения были не похожими ни на что из того, что он делал раньше. Андрей не смотрел на себя в огромное зеркало на стене, как всегда это делал, он даже не пытался запомнить этот новый танец. Да он и не танцевал вовсе.

Он просто жил в эти мгновения, жил в той привычной вселенной, куда он допускал время от времени только одного человека - Славку. Его, и больше - никого. Всем остальным всегда была видна лишь верхняя часть этого огромного айсберга.

Музыка кончилась, Андрей остановился и ошалело огляделся по сторонам. Да, сегодня он ушёл особенно далеко. Как никогда.

Нельзя так!!!..

Он искренне порадовался, что Славки сейчас не было рядом и он не видел этого его нового безумного творения. Он знал наверняка, что никогда не покажет этот танец никому вообще, даже Славке!

Этого нельзя было делать, потому что зрелище до предела обнаженной человеческой души - вещь не особо приятная, а вернее - неприятная совсем.

Андрей заставил центр выплюнуть компакт-диск и, схватив его рукой, с размаху и со злостью швырнул в дальний угол комнаты. Потом он пошёл на кухню, достал из холодильника бутылку "Мартини", лёд, тоник и смешал себе коктейль. Он выпил его залпом, потом вышел на балкон и закурил.

Теперь Андрею полегчало. Но совсем немного.

"Как интересно, - с печальной усмешкой подумал он про себя, - Один, чтобы решить свои проблемы, колет себе наркотики, а другой, по той же причине - пьёт в одиночку. Так мы далеко пойдём! И уж наверняка - многого добьёмся. Мы, действительно, просто два сумасшедших идиота!.."

Как бы тт ни было, к обеду Андрей нагрузился "Мартини" по самые уши.

В тот роковой осенний вечер Андрей должен был поехать домой к их со Славкой менеджеру, чтобы обсудить некоторые детали будущих выступлений и забрать кое-какие причитающиеся им деньги. Славка остался дома, ему не хотелось никуда ехать. Он молча смотрел телевизор в гостиной и много курил, развалившись в кресле. Андрей чмокнул его в щёку на прощанье и укатил один.

Вернулся он далеко за полночь - дел действительно накопилось много, да и с машиной на обратном пути творилось что-то несуразное. Не ехалось ей, ну никак!..

На звонок Славка не открыл Андрею дверь - пришлось искать собственные ключи по всем карманам. Они, к счастью, обнаружились, но не в карманах, а на самом дне сумки.

Когда Андрей вошел в прихожую, неприятный червячок дурного предчувствия завозился у него под ложечкой. Свет в гостиной не горел, телевизор был выключен. Он позвал Славку - никакого ответа. Тогда Андрей стал искать его по всей квартире, по пути везде зажигая свет.

Нашел он его в спальне, в их кровати, укрытого с головой простынёй. Рядом на тумбочке лежали какие-то вскрытые ампулы, кусок ваты, и пара шприцов, один из которых был, почему-то, с кровью внутри. Здесь же лежал проклятый резиновый жгут, свернувшийся кольцами, словно ядовитая змея.

Тело Славки было совсем холодным, он не дышал. Первые несколько минут Андрей отчаянно пытался помочь ему, но очень быстро понял, что всё бесполезно. Руки и ноги Славки, всё его тело, стали какими-то странно твердыми, негнущимися, окоченевшими. Как у манекена, как у куклы.

Сколько времени Андрей рыдал в голос, склонившись над Славкой, он не помнил. Долго.

Он что-то говорил ему, почти кричал, умолял, просил, крепко обнимая его коротко стриженую голову, целовал.

Когда он смог кое-как успокоиться, он встал, вытер слезы и, не отрывая взгляда от лежащего неподвижно Славки, снял трубку с телефона, висящего не стене.

Официальное заключение было: "Передозировка наркотиков", но Андрей знал, что по сути - всё не так. Он знал, что Славка ушёл добровольно, что это - самоубийство. И он винил во всём себя. Только себя одного!..

Позже, через несколько дней, в кармане Славкиной куртки Андрей нашел записку, сложенную вчетверо. Он неторопливо развернул её. Это был почерк Славки. Настолько знакомые, родные закорючки. И от того - сейчас особенно страшные для Андрея.

От смысла написанного Андрея передёрнуло. Он не сдержался и заплакал, прижимая небольшой листок к лицу - всё, что теперь у него осталось от любимого человека.

Андрей ещё раз посмотрел на своё отражение в зеркале гримёрки, подмигнул ему и неторопливо надел берет на голову. Ну вот, теперь он совсем готов. Сейчас дверь откроется и сюда заглянет Миша. И всё пойдёт как всегда, по накатанной дорожке. В последний раз. Как в первый.

Время пришло.

Развесёлая (и оттого - какая-то особенно неуместная сейчас) музыка стихла, в зале зажегся парадоксальный голубой свет. Клуб словно погрузился в водяную толщу неизвестного, не обозначенного ни на одной карте, моря. Публика как всегда гомонила, тем более что её сегодня было так много, что даже пришлось поставить дополнительные стулья к столикам, но когда диджей Николай начал говорить, в клубе воцарилась полная тишина.

Люди молчали, все замерли. Никто не хлопал в ладоши, не кричал, не свистел. Послышались первые аккорды музыки и слова песни, магическая " немецкая считалка".

Конечно, это была "Sonne" RAMMSTEIN! Их со Славкой "визитная карточка", песня-легенда.

И вот тут зал буквально взорвался аплодисментами и криками!.. Липкая, тяжёлая, напряжённая тишина съёжилась и бесследно исчезла.

Андрей медленно вышел в центр клуба, на танцевальную площадку, и замер в самой её середине, опустив голову и сложив руки за спиной. Он был одет в свой легендарный зеленый камуфляж, тот самый, в котором они когда-то начинали со Славкой. Только его берет сегодня был не голубым, как всегда, а чёрным.

Танцевал Андрей с каким-то диким упоением, бешено рассекая своим телом дымно-сине-зелёный затуманенный воздух зала. Энергия лилась из него мощным потоком, каждый жест был настолько выразительным, что всё было понятно без слов. Это был не какой-то определённый танец - он просто импровизировал под музыку. Но как!.. Казалось, что он рассказывает целую историю, историю любви и смерти, выражая свои эмоции на языке движений, как умели это делать только они со Славкой. Они, и больше никто.

Он не давал залу возможности опомниться, отдышаться, что-то сообразить. Себе - тоже.

Вслед за "Sonne" заиграла "Mein Herz brennt". Потом - "Ich will". За ней пронзительная баллада - "Mutter".

Дым струился, мерцал крашенный свет, воздух нагревался от общего неистового дыхания и дыма сигарет - в "Самоволке" становилось по-настоящему жарко.

Андрей, продолжая танцевать, медленно расстегнул китель и снял его, обнажив мощный, тренированный торс. В этой песне они всегда делали так со Славкой. Только Славки сейчас рядом не было.

Вот она, последняя капля для всех!.. Действительно так.

Завершающей композицией диджей поставил, естественно, легендарную "Nebel". Началась конечная стадия безумия сегодняшнего клубного вечера!..

Вся публика бушевала вместе с Андреем, стоя на своих местах и визжа от восторга, боли, возбуждения и переполнявших эмоций. Чувства ливанули через край и затопили всё вокруг, сметая на своём пути последние чахлые островки равнодушия.

Музыка смолкла и Андрей, стоя на коленях, глубоко поклонился, сняв берет и зажав его правой рукой. Люди, пришедшие сегодня в "Самоволку" неистовствовали! Андрей знал, что они долго не забудут этот вечер. Многие, может быть, никогда. Он хотел, чтобы было так, и он ЭТО СДЕЛАЛ!..

Клубный народ понял - что на этом всё, что это - последний танец.

Все принялись орать одно только слово: "Бис, бис, бис!!!.."

А девушки выкрикивали: "Андрей!!! Не уходи!!! Пожаааааааааалуйстааааааааа!!!.."

Постепенно крики публики слились воедино - теперь это был один глубокий, ритмичный пульс. Все они хлопали и кричали, хлопали и кричали как сумасшедшие.

Андрей поднялся на ноги и взглянул на диджея, едва заметно кивнув ему. Тот перехватил его взгляд, тоже понимающе кивнул и показал жестом: "Ок!".

Опять заиграла знакомая музыка, наложенная на шум морского прибоя (или ветра?).

Полушёпотом, тихо и отрешённо заговорил солист RAMMSTEIN, а ему вторило одинокое, далёкое, скорбное фортепиано.

Это снова был "Туман" - "Nebel", только освещение было поставлено совершенно по-другому: клуб наполнило бирюзовое мерцание морской глубины.

Немногочисленная женская часть зрителей завизжала так, как обычно визжат молодые фанатки на рок-концертах, когда их любимый исполнитель берет хитовый аккорд.

Андрей начал танцевать - пружинисто, сильно, неистово. Совершенно по-новому, не так, как раньше. Он знал слова песни на немецком наизусть, потому пел сейчас вместе с RAMMSTEIN. Один за всех. Это ведь была его последняя песня, действительно последняя! И, может быть, поэтому, её завершающие строфы, повторяющиеся несколько раз, звучали для него сегодня как-то особенно пронзительно.

Андрей закончил танец, встал на колени и еще раз глубоко поклонился всем. Потом он быстро распрямился, глубоко вздохнул и, не глядя больше ни на кого, почти побежал в сторону "административной половины" клуба "Самоволка".

Он резко толкнул двойные двери своим плечом, точно собирался их вышибить, они послушно распахнулись и пропустили его. Потом они сами захлопнулись за ним, словно раз и навсегда отделив его от "того" мира, от мира клуба и сцены.

Оказавшись в своей полутёмной гримерке, Андрей буквально рухнул на стул у трюмо, перед зеркалом, уткнулся лицом в свой чёрный берет и заплакал как ребёнок, сдавленно и безутешно.

А за спиной у него ещё долго слышались аплодисменты, крики, топот и свист - безудержная волна восторга и восхищения - самая желанная награда для любого артиста. Только теперь - никому ненужная.

Ну вот и всё. Андрей толкнул массивную железную дверь служебного входа в клуб и, пригнувшись, вышел на улицу. Здесь, во дворе приземистого желтого дома старой постройки, никого не было. Впрочем, и быть не могло.

Ночь кончалась, уступая место новому дню, как всегда равнодушному к тому, что с нами происходит. Снаружи уже почти рассвело. Мелкий дождь вперемежку со снегом сыпался из дырявого, иссиня-серого неба. Мокрые хлопья падали на чёрный асфальт с какой-то особой, молчаливой торжественностью и таяли.

В одной руке Андрей держал большую спортивную сумку с вещами Славки, в другой - зажжённую сигарету. На нём самом был всё тот же армейский камуфляж, а на голове - лихо заломленный на правую сторону чёрный берет.

Ему было не стыдно идти вот так, не переодевшись после выступления, в сторону Казанского вокзала, где он хотел поймать такси и поехать домой. Сейчас он действительно, по-настоящему гордился тем, что на нём этот армейский камуфляж-"горизонталка", ещё один немой свидетель того, что было. Гордился так, как гордится этим солдат, возвращающийся с войны живым и для которого эта зелено-коричневая ткань с разводами не просто форма, а уже нечто большее.

Может, судьба?..

Андрей медленно шёл по тихой московской улице, чётко печатая шаг десантными берцами по мостовой, шёл твёрдо, совсем один, никуда не торопясь и не оглядываясь назад, оставляя за собой своё прошлое.

И ему не было жаль.