Наверное, ей очень нужно было выйти замуж, раз она доверила заниматься этим делом пожилой гардеробщице. Я был приятный молодой человек, я "подходил", а она не имела ничего лучшего - у меня в голове крутилась лишь смутная, ленивая догадка, что при общей "хорошести" причиной ее неуспеха у парней был грубоватый голос. В любом случае ей от меня ничего не светило, как бы она ни билась, по причине моего невидимого гомосексуализма.

Они обе, по инициативе гардеробщицы, поджидали, когда я пойду домой из читального зала, чтобы потом - ах да, ее звали Света - Света и я познакомились. Я быстро раскусил их замысел; сначала он меня забавлял и льстил мне, затем, увидев, что они не оставят своей мысли, я испугался, он стал мне неприятен, и я старался побыстрее попрощаться и скрыться каждый раз после этих запланированных "случайных столкновений". Затем, памятуя, что нужно "стать кем-то другим", я примерил на себя ее положение, и мне стало жаль ее.

Что мне следовало делать? Открыться, поговорить с ней? Тогда вышел бы наружу мой секрет, и последствия этого были бы намного хуже, чем осада, штурм и сдача крепости - моей приватности, "бобыльного", в их глазах, положения - их миф обо мне был бы жестоко расколот и на какое-то время они стали бы от этого много несчастнее, чем раньше.

Я мог бы модифицировать их иллюзию, намекнув, что вскоре уезжаю, далеко и надолго, может быть, насовсем, но не рискнул, зная, что тем самым невольно войду в их игру вместо того, чтобы выйти из нее, и они обязательно что-то придумают, ибо, как писал Моэм, "от решившей выйти за вас замуж женщины можно спастись только одним способом - немедленным бегством" - настолько велико может быть ее отчаяние.