Алена Олива. "Ольга"

В тот год мы проводили лето на новгородчине, в деревушке N, где лет пятнадцать назад был куплен, а потом не без помощи местного населения достроен в дом, сруб. Але было пять лет и с деревенскими сложностями в виде отсутствия горячей воды и постоянного отключения электричества уже можно было справиться без особых потерь.

Места эти нельзя было назвать очень уж живописными - болота в основном, но чистый воздух, овощи и свежая зелень делали свое дело. Я хорошела, поправлялась на плотном питании и расцветала, как яблоня весной, дочка росла, как на дрожжах, а бабушка розовела и становилась умиротворенной и спокойной от постоянных рутинных дел по дому.

Алька копошилась целыми днями во дворе, периодически пропадая в цыганском таборе, который снимал дом неподалеку от нас, и возвращалась оттуда в одной набедренной повязке, чумазая и в свежих царапинах, как Маугли. Вечером к нам заходила одна из цыганок, приносила свежевыстиранные и высушенные платьица моей непутевой дочери, которые та раздавала всем своим кареглазым приятелям, впихивала мне в руки кулек с какой-нибудь снедью, извинялась и быстро убегала.

Бабушка была все время при деле. То окучивала грядки, то стирала, то наводила порядки в и без того идеально чистом доме, то бралась вдруг обучать Альку премудростям ведения домашнего хозяйства, приговаривая, что чем раньше начнешь учиться, тем больше пользы будет. По вечерам бабуля вязала шарфы, носки, варежки, жилетки, а, закончив, складывала все это в тяжеленный сундук, неизвестно откуда появившийся в доме, и говорила:

- Вот умру я, будете одевать да бабушку вашу вспоминать.

В общем, мы вели размеренный, ленивый образ жизни и это никого не тяготило, каждый был занят своим делом, и поэтому в семье были мир и спокойствие. Иногда к нам заходили соседи и приятели, которых мы поили чаем, а иной раз и водочкой баловались. Если дело шло к последнему, бабуля накрывала стол чистой скатертью, выставляла закуску и удалялась к себе, предпочитая данному виду отдыха альтернативу - почитать дамский романчик, лежа на своей кровати.

Был у меня один приятель. Николай. Но для меня - Пиколюля, как однажды назвала его моя дочь, многозначительно ткнув ему в грудь пальчиком. Немного пьющий, немного работящий, немного читающий классику. Род занятий у Пиколюли был неопределенный и разносторонний, но основным источником дохода была скупка у местного населения антиквариата, которого, должна заметить, в то время было еще достаточно в N-ских избушках, а затем последующая продажа в областном центре. Ко мне он относился с уважением и часто заходил к нам попить чаю, а лучше кофе, и побеседовать за жизнь, за искусство, или на худой конец просто посплетничать о местных новостях. Еще одной важной частью Пиколюлиной жизни, помимо исторических ценностей, литературы и разговоров за полночь, были женщины. Спутниц жизни он выбирал себе весьма неординарных - околобогемных и томных, начитанных и воспитанных, в общем возвышенных и утонченных девушек за 35. Особенно привлекали его внимание непризнанные художницы. Откуда в деревенском парне могла возникнуть страсть к данному типу женщин, мне удалось узнать намного позже случившейся истории.

В общем, ее звали - Изольда. Ну, как иначе ее могли назвать? Она подходила по всем статьям Пиколюлиного идеала - ей было 36, она носила широкополые шляпы с розанами, платья в стиле "деревенская девушка из кино" и по утрам часто уходила босая любоваться утренней дымкой над N-ским болотом. Вечерами она задумчиво сидела перед мольбертом во дворе дома, куда она въехала незадолго до того, как мы приехали отдыхать на лето, потом словно спохватившись, она делала несколько резких штрихов по полотну, и затем опять застывала в многозначительной позе творящего гения.

Надо ли говорить, что Пиколюля сразу положил глаз на это чудо, легко выпорхнувшее из товарного поезда на обозначенный двумя заборами вокзал станции N. Меньше чем через неделю нашего пребывания в деревне две счастливые половинки воссоединились и стали проживать совместно в небольшом, но пока еще крепком, доме Пиколюли. Утренний моцион по окрестностям они теперь совершали вместе и, проходя мимо нашего дома, сдержанно здоровались с бабушкой.

- Доброе утро, Агнесса Пална! - Пиколюля кивал головой.

- Здравствуй, Коленька, - бабушка кивала ему в ответ.

- Пойдемте, Николай, - тут же спохватывалась Изольда, кидая сердитый взгляд на бабушку за то, что та так вульгарно назвала ее суженого.

Как говорится, ничто не предвещало грома и грозы в этом тихом омуте семейного счастья, если бы не одно обстоятельство - Пиколюля был немного пьющий ... по деревенским меркам. Через пару недель воздержания у суженого начали гореть трубы и в их дом пришли первые друзья, да не с пустыми руками, а с тремя литрами чистейшего самогона. Пиколюля сгонял до моего дома и пригласил меня в гости - треснуть по "стопуське". Поскольку мне в его доме опасаться было нечего, я сказала, почему бы и нет, натянула сапоги, и уже через десять минут мы восседали за столом, уставленным хорошей закуской и коронованным трехлитровой бутылью.

Первые сорок минут дружеского застолья хозяйка дома кокетливо отказывалась от чарки и смущенно опускала глазки в пол, вторые сорок минут она просто махала головой и говорила нет, но на третьи сорок минут, когда гости были уже слегка навеселе и проявляли буйную настойчивость, Изольда сломалась - она глубоко вздохнула, набираясь решимости, и потянулась за стаканом. Первый звоночек прозвенел через первые три по сто, которые она пропустила с интервалом в пять минут. Пиколюля заметив, что у меня пустой стакан, который я старательно растягивала все эти два часа, резво потянулся через меня за бутылкой и лихо маханул мне грамм сто пятьдесят.

- Это че за нах?!

Сперва, я даже не поняла, кому принадлежала эта многозначительная фраза, а потому решила, что мне померещилось, и отпила глоток. Гулянка понеслась вперед, набирая обороты. Второй, он же и последний, звоночек не заставил себя долго ждать. Пиколюля, будучи уже прилично в подпитии, посмотрев нетрезвым глазом - второй уже не открывался - в мою сторону, воскликнул:

- Маруська! Как же я тебя люблю! ... е ... Ты такая ..., - он оглядел всех присутствующих. - Братаны! Она потрясающая женщина, е. И если хоть кто-нибудь-е, из вас-е обидит ее. Нах. Баааашку оторву! Поняли?!

Братаны согласно закивали. Только не спрашивайте меня, что я делала в таком обществе! Кто бывал в деревне летом, тот меня поймет. Скука - это невыносимый и обязательный атрибут отпуска в деревне. А мне было всего 28.

Ну, не важно. В тот момент, когда все кинулись доливать или наполнять по новой свои тары, чтобы выпить за мою скромную персону, как глас свыше, над столом пронеслось примерно следующее:

- Ты че это, гнида, прям на моих глазах делаешь, мать твою, перо тебе в ребро?!?! При мне-то, прям, нах?!?!?!

Это нельзя было не услышать. Тишина воцарилась вокруг. Изольда смотрела на меня, Пиколюля в упор смотрел на Изольду, я, еще не понимая, что происходит, смотрела на Пиколюлю. Вся компания замерла в ожидании. Эмоции на лице хозяина дома сменялись со скоростью звука - от недоумения, сомнения, удивления, непонимания до разочарования, обиды и полного, всеуничтожающего горя.

- Изольда ... ты ...

- Какая я те нах Изольда!? Ромео, бля, недоделанный! Я - Оля Барсучиха, понял?!? Не ... ну, ты меня понял, фарцуха кобельный!?

Что было дальше, мне неизвестно, потому что в этот самый момент Изольда-Ольга потянулась в сторону Пиколюли, а я рванула в сторону двери.

На следующий день вся деревня была уже в курсе того, что Изольда совсем не Изольда, а Ольга Барсукова по кличке Барсучиха, отсидевшая за воровство то ли три года, то ли все десять лет - у деревенских языки длинные, и по фене ботает не хуже Петьки-уголовника с 25-летним стажем отсидки.

Но, не смотря на вновь открывшиеся обстоятельства, Пиколюля на улицу суженую не выгнал. Он, конечно, погоревал, как положено, попил с недельку, подебоширил по окрестностям, а потом и успокоился. Днем Изольда-Ольга вела себя, как и раньше, что-то многозначительно рисовала, бродила по полям-лесам в утренние часы и называла Пиколюлю исключительно Николай и на вы. Но это до первых двухсот грамм. Так они и жили.

Как-то утром я отправилась в местное сельпо купить хлеба, масла и еще какой-то еды, которую бабуля заказала для обеда. Проходя мимо дома Пиколюли, я решила зайти.

Первое, что я заметила, зайдя внутрь, это широкие разводы крови на выцветших обоях и кучу рваной одежды на полу. Куликово поле. Видимо, что-то вчера было - то ли гости, то ли повод. Пиколюля вышел из комнаты, хмуро посмотрел на меня и буркнув в ответ на мое приветствие что-то не членораздельное, прошаркал похмельной походкой на кухню. Я потопталась с минуту на пороге, развернулась и ушла.

Вечером мы с бабушкой, попивая чай с блинами, повыдвигали версии такой смены отношения и остановившись на обычном похмельном синдроме, просто забыли об этом. Но на следующий день, прямо с утра, Пиколюля заявился в гости. Он был выбрит, отутюжен и кристально трезв.

- Маш, привет! - он замялся, явно подбирая слова. - Я это ... Ну, ты извини, что я вчера так тебя ... это ... встретил.

- Да ладно, - я вышла на улицу и пристроилась на скамеечке. - С кем не бывает.

- Понимаешь, мы с Изольдой позавчера ... ну, выпили немного ... потом в кровать ... Ну, ты понимаешь, - слова давались Пиколюле с трудом. - А потом ... она ... она меня твоим именем назвала и сказала, что жить будет с тобой, дочуху твою удочерит и вообще я ей никогда не был нужен.

Последнюю фразу он выпалил на одном дыхании.

- ... А ты, что ей сказал? - я даже не знала, как реагировать на такое предложение руки и сердца.

- Ну, а я что ... - Пиколюля почесал затылок. - ... Не сдержался ...

- Ну, понятно.

А что еще я могла на это сказать? В общем, накормив несчастного влюбленного бутербродами и напоив чаем, я отправила его домой разговаривать с сожительницей и искать возможные пути к отступлению. Но не тут-то было.

Через два часа в дверь постучались. Я, будучи уверена, что это опять Пиколюля пришел за советом, распахнула дверь и обомлела. Обомлела от представшей перед моим ясным взором картины. Изольда, то есть Ольга, в ярко-синей широкополой шляпе, со свежим фингалом под глазом и с букетом ромашек в руке (по-моему, точно из бабы Маниного цветника), в позе смущенного Д'Артаньяна стояла у крыльца. Увидев меня, она откашлялась и серьезным тоном произнесла следующее:

- Мария! Мы с Николаем всю ночь и весь день пробеседовали о наших отношениях, проплакали... Дочка у тебя хорошая, спокойная ... В общем, нам надо жить вместе.

Самое страшное - это когда не знаешь, чего ожидать от человека в следующую секунду. А в этот момент я явственно осознала, что ожидать от нее можно чего угодно. Вы смотрели в глаза чужой собаки? Тогда поймете.

- Ээээ ... ну, ладно, - я лихорадочно соображала, что же делать. - Давай-ка поговорим ... А заодно и за хлебом сходим. Подожди минутку, я переоденусь.

Я накинула на плечи кофту, схватила авоську, набрала в грудь побольше воздуха и вышла.

Проходя мимо Колиного дома, я сказала, что к Николаю надо обязательно зайти, а то неудобно как-то. Изольда сначала насторожилась, начала отказываться, но, услышав, что "как-то неудобно", согласилась. Пиколюля, увидев нас, поморщился, но, слава богу, сдержался и пригласил на кухню, попить чаю. Я, не помню уж под каким, предлогом выманила Пиколюлю в коридор и тихо зашипела ему на ухо:

- Коля. Делай, что хочешь. Привязывай ее к стулу. Запихивай в электричку. Но ... избавь меня от всего этого... Я БОЮСЬ!!!

Не знаю, как, какими словами, почему, и что он тогда сделал, но Ольга осталась у него в доме. И история их совместного проживания продолжилась.

Как-то уже намного позже, Пиколюля рассказал мне историю ее жизни. В тюрьме у Ольги была подруга - Наталья, которую она ждала на воле, освободившись на год раньше. Когда Наталья вышла, они стали жить вместе, но что-то шло не так, начались ссоры, бытовые разборки, сопровождавшиеся постоянными уходами-приходами то одной, то другой. У Ольги стали появляться кавалеры и ухажеры, что вносило еще больший разлад в их отношения. Сказывалась, видимо, творческая натура Ольги, которая никак не могла решить, кого же она любит, а может быть, она просто очень запуталась по жизни, и от не покидающего чувства одиночества ее кидало в разные стороны. В один момент Ольга не выдержала и сбежала от всего этого в N, где и познакомилась с Пиколюлей.

А через год мы продали наш дом в деревне и узнать, что же случилось с ними дальше, мне так и не удалось.

Поделиться линком

Настоящий ресурс содержит материалы 18+