Сегодня произведения Роберта Мэпплторпа покупают на аукционах за "бешеные" деньги. Лучшие выставочные залы мира борются за право экспонировать его фотоциклы. Тот факт, что работы Мэпплторпа изучают самые модные искусствоведы и культурологи, сам по себе свидетельствует о причастности фотохудожника к рангу классиков XX века. Странная, одновременно счастливая и трагическая судьба фотографа является залогом того, что творчество его не может быть однозначным. На поверхности восприятия - скандал и эпатаж. Но если попытаться рассмотреть что за ними стоит, раскроется иной, потаенный смысл его работ, где скандал и эпатаж - это только инструменты для выражения своеобразной, и по-своему убедительной, философии художника.

Patti Smith, 1976 Jim Sausalito, 1977 Helmut, 1978 Joe, 1978 Self Portrait, 1978 Eliot and Dominick, 1979 Untitled, 1981 Ken Moody, 1983

Благодаря знакомству с Джоном Мак-Кедри, куратором отдела эстампов, графики и фотографии Metropolitan-Museum, Мэпплторп приобщился к фотографии. С тех пор мода, реклама, портреты артистов и политиков (коммерческое направление), а также цветы, дети, трансы и шокирующие гомосексуальные сцены ("для души") на долгое время определили тематику его работ.

Его просторная квартира-студия на Манхэттене - это "музей" коллекций стекла, мебели, картин и католических распятий. Дружбу Мэпплторпа и Энди Уорхола нельзя было назвать особенно крепкой: "Я никогда не был с ним особенно близок, но неизменно возвращался к нему", - отмечал фотограф. Еще один штрих к портрету художника - его разборчивость в связях и умение отделить работу от личного: "Про меня и моих натурщиков говорят и пишут всякие гадости. Среди них и вправду попадаются неприятные личности. Но это ничего не значит, в павильоне я люблю их как всё что фотографирую, а на улице могу и не поздороваться".

Первая выставка "Полароид" (1976) открылась в Metropolitan-Museum. С нее началось триумфальное шествие Роберта Мэпплторпа по "священным местам" современной культуры. За 13 лет он стал участником 98 коллективных и 107 персональных выставок в пятидесяти городах на трех континентах, а также совершил шесть туров по приглашениям самых престижных культурных обществ. Более 170 статей о его творчестве, цитирование в 12 фундаментальных трудах по истории и теории фотографии, 52 каталога наиболее крупных выставок, 21 книга фотографий - вот лишь некоторые признаки прижизненного внимания общества к творчеству художника.

Критики отмечают два основных элемента в художественном языке Мэпплторпа: провокационность и классичность. Каким-то непостижимым образом они слиты и напоминают, по выражению искусствоведов, действие средневековой иконы: абстрактный фон, центральная композиция, уравновешенность изображения - как признаки внешнего сходства, а также обнажение сокровенного, сложная ассоциативность и способность сильного воздействия - по содержанию. Но если задачей религиозной живописи было пробуждать в человеке смирение, то "иконы" Мэпплторпа несут иную идею - они обнажают суть и смысл его "религии".

"Камера дает прекрасную возможность лгать. Если вам не нравится этот жест или выражение лица - вы их не фотографируете. Так мы все и врем. Но в этом же заключается и моя персональная правда. Это - мой опыт, моя память. Предпочитаю приятные воспоминания". В этом высказывании Мэпплторп сформулировал стратегию восприятия. Каждый из его снимков - не просто впечатление для зрителя, это и встреча, и событие, и своеобразное "ощупывание" пальцами Желания. Цветы и нагие мужчины, эрегированные члены и прямой взгляд в камеру, скульптурные мышцы и демонстративные соития - все откровенно предлагает себя. В момент разглядывания Желание превращается в Обладание, и здесь Мэпплторп подчеркивает, что обладание и власть не могут быть односторонними: не только мы владеем вещами, но и вещи владеют своими хозяевами. Отношения господства и подчинения неразделимы.

Так ли безобидно творчество фотохудожника? Примитивные народы боятся фотокамеры: она представляется им инструментом для магического манипулирования. Действительно, фотограф, по прихоти своей, зафиксировав ваше лицо или тело, уносит отпечаток в темную комнату и там, в мистическом свете, манипулирует вашим образом до тех пор, пока не найдет некий контекст, совершенно оторванный от вашей личности и воли. Так и жертвенное животное, входя в круг для ритуального заклания, теряет плотскую сущность, становясь знаком в молитве божеству. Роберт Мэпплторп молится Богу Власти, принося публичные жертвы людьми и цветами. Вводя своих натурщиков в ритуальный круг перед камерой, он "убивает" их ради поддержания жизни своего божества. "...Где же те стройные юноши и могучие мужчины, что так скоро и неизбежно превратятся в черные камни?.." (из поэтического вступления к "Black Book").

"Большинство людей ощущают в себе токи того чувства, которое обозначается термином "садомазохизм"...Быть приличным, "цивилизованным" - значит быть отчужденным от варварского опыта господства и закабаления, который инсценируется садомазохистскими оргиями" (Сьюзен Зонтаг).

"Оргийность" фотографий Мэпплторпа отчасти отражает идею раннехристианской и иудаистской традиций в трактовке Геенны огненной, где язычники приносили жертвы людьми и животными. Глумление над плотью и верой стало символом Адских мук, устрашающих живых грешников. Геенна в фотографиях Мэпплторпа - это "что-то вроде стеклянного небоскреба с кондиционированным воздухом, битком набитого грешащей плотью, разлагающейся на свой манер от собственной ненасытности".

Стержнем, каркасом и основой зрительных излишеств Мэпплторп делает мужской член. "Мужской член и, например, цветок - равноизящны. Есть люди, которые не могут это признать. Для меня это очевидно...", - высказывался Мэпплторп. Выставленные рядом многочисленные "портреты" цветов и фаллосов в чопорной среде музеев, вызывают у зрителя содрогание, но в том, что в результате внутреннего конфликта, зритель избавляется от запрограммированности восприятия, видимо, и есть результат практического воплощения философии фотографа.

"То, что творится сейчас в Америке - терроризм посредственности. Допустим, Роберт создал образ пениса. Люди, критикующие искусство, но ничего в нем не понимающие, кричат - Мы не хотим, чтобы наши дети видели пенис! Но вопрос сегодня ставится так: хорошее это искусство или нет, а не - пенис это, или нет", - заявляла Элизабет Блонди (художественный редактор журнала "Винити Фэр").

"Роберт Мэпплторп показал, что секс - последняя граница раскрепощения человека. Он безжалостно продемонстрировал мир по ту сторону дозволенного. Он сделал нечто для всех неожиданное: показал, что классицизм и эротика не противоречат друг другу, а являются полюсами одного опыта" (К. Ларсон).

"Портрет мужчины в полиэстеровом костюме" - символ сексуального раскрепощения всех стран и народов. Название соответствует художественному тексту. Действительно - мужчина. Прилично одетый. При этом "возмутитель общественного спокойствия, ось цивилизации" - в полуэрегированном состоянии размещен прямо напротив глаз беззащитного зрителя. Рекламный прием "жесткой продажи" - "вот что вы получите за свои деньги!" - в данном случае применен к запретному символу. Культура требует отвести взгляд от всесильного табу, но вокруг - благопристойная буржуазность костюма-тройки, в самом центре которой нагло демонстрирует себя... "Работы Энди Уорхола действуют на меня на подсознательном уровне. Постоянно. Он говорил - искусством может быть все, что угодно. Значит, я создаю искусство с помощью порнографии...", - отмечал Мэпплторп.

Искусство, Власть и Желание сплетаются в его работах в бесстыдном акте. Перешагнув через социально-сексуальные стандарты буржуазной культуры, Мэпплторп предоставил людям возможность выбора индивидуальных путей грехопадения, что по сути своей является движением к внутренней свободе. "Критики и недруги Мэпплторпа воюют не с его работами, а за укоренившуюся в обществе иллюзию, что кто-то имеет право решать за людей, что им смотреть...?" (А.Юлман).

Последняя прижизненная книга Мэпплторпа называется "The Perfect Moment", что можно перевести как "момент истины". В "Божественной комедии" Данте достаточно мгновения, чтобы определить (описать? сотворить?) своего очередного героя. Навсегда. "Он бессознательно выбирает главный момент. Я был поражен умением... представить момент как знак всей жизни. Герои живут в одном слове, в одном действии; это часть песни. Но она вечна. Они продолжают жить и возникают вновь и вновь в памяти и воображении людей".

Роберт Мепплторг умер от СПИДа 9 марта 1989 года в возрасте 42 лет.