"Интеллектуальный девственник...". Сергей Эйзенштейн

Сергей Эйзенштейн. 1910. Фото неизв. авт.

Личность великого режиссера Сергея Эйзенштейна (1898 - 1948), автора "Броненосца Потемкина", признанного в ХХ веке лучшим фильмом за всю историю кино, может претендовать также на лавры самой загадочной персоны с точки зрения ее сексуальности. Не существует никаких доказательств его сексуальных связей ни с мужчинами, ни с женщинами... Но вопрос гомосексуальности Эйзенштейна и ее воплощения в созданных режиссером фильмах возникает со времени смерти художника всякий раз, когда кто-либо предпринимает попытку проникнуть в его киномир или написать биографию.

Сергей Эйзенштейн родился в семье рижского архитектора Михаила Осиповича Эйзенштейна, крещеного еврея, и дочери петербургского промышленника Юлии Ивановны Коноплевой. Он был слабым, болезненным мальчиком, очень замкнутым в себе. Проблем в воспитании своим родителям почти не доставлял - во всем послушный и воспитанный юноша, которому легко давались гуманитарные предметы. К семи годам мальчик сносно объяснялся уже на трех языках. Но домашняя покорность Сережи свидетельствовала как раз ни о семейном благополучии, а, возможно, о желании ребенка скрыться от бесконечных семейных неурядиц в мир литературы и уютной православной обрядности. На какое-то время матушку ему заменила кормилица, чья комната была уставлена множеством икон и ладанок...

А между матерью и отцом не утихали скандалы... "Матушка кричала, что мой отец - вор, а папенька - что маменька - продажная женщина". В 1905 году мать ушла из семьи и увезла Сережу в Петербург. Но вскоре ребенка, мешавшего ее сердечным приключениям, возвращают к отцу в Ригу - одного, в запертом на ключ купе поезда. В 1909 году бесконечные скандалы закончатся разводом, на котором будут объявлены множественные факты адюльтера матери, в том числе с родственниками ее бывшего супруга. Окончательно развод оформят только в 1912 году. Сережу отправят подальше от продолжавшихся скандалов - вновь вернут в Ригу, к тетушкам, когда отец в 1910 году будет назначен инженером в управу Санкт-Петербурга.

С детства сыновья привязанность к родителям будет соседствовать в сердце Эйзенштейна с грузом мучительных воспоминаний, страха и нежеланной ответственности. Как это часто бывает, супружеские неудачи родителей отразятся на возможности будущего семейного счастья их сына, который никогда даже не предпримет попытки создать семью.

С 1915 по 1918 год Сергей учился в Институте гражданских инженеров в Петрограде. Но архитектура оставалась на обочине главного интереса его жизни - театра. Варьете и драма заслонили от 19-летнего Эйзенштейна революцию. В феврале 1917 года, когда все началось, он смотрел знаменитую интерпретацию "Маскерада" в театре Мейерхольда. Революцию, гимны которой он будет петь в своих кинофильмах, Эйзенштейн на самом деле пропустит так же, как и время ранней юношеской увлеченности, превращающее подростковую сексуальность в могучее чувство любви. Ему было 19 лет, и он ни разу не обнимал девушку.

Между двумя революциями, вкусив воздух абсолютной творческой свободы, он несет свои первые карикатуры в "Огонек". И подписывает их Sir Gay (Веселый сэр), транскрибируя свое русское имя на английский лад. Интересно, что, спустя полвека, когда слово "gay" приобретет привычное для современных гомосексуалов значение - "гей", то есть мужчина, который любит мужчин, многие русскоязычные геи с еще большей фантазией будут использовать возможности двусмысленной игры с этим своим русским именем.

Впрочем, таких игривых совпадений, разворачивающих вектор жизни Эйзенштейна в сторону гомосексуальности, будет в творчестве и жизни режиссера уж слишком много. Так, в одном из интервью американскому журналисту в начале 1930-х годов он заявит: "Если бы не Леонардо, Маркс, Ленин, Фрейд и кино, то я, очень возможно, стал бы вторым Оскаром Уайльдом". Разумеется, тогда Эйзенштейн имел в виду всего лишь "чистое искусство" Уайльда... Однако с высоты времени, благодаря которому мы можем осмыслить личную и творческую жизнь Эйзенштейна в целом, гораздо справедливее физиологическая истинность этого признания.

В Мексике. 1930-е. Фото неизв. авт.

Эйзенштейн - Леонардо своего времени. Он был творцом, который, приспосабливаясь к законам общества и сталинского политического режима с целью сохранить свою физическую жизнь, в остальном подчинял ее одному только творчеству, в котором гомосексуальные аллюзии составляли немалую часть. Такую реконструкцию жизни и творчества Эйзенштейна - сквозь призму его сексуальности - предпринял в 1969 году французский писатель-гей Доминик Фернандез. Он создал вторую полную творческую биографию Эйзенштейна за ХХ век. Первую написала американская журналистка Мари Сетон, которая фиксировала рассказы режиссера в 1932-1935 годах в Америке во время его работы над фильмом "Да здравствует Мексика!". Кстати, в биографа Эйзенштейна Сетон превратилась после безуспешных попыток завладеть его сердцем. До сих пор любопытным поклонникам таланта режиссера не на что опереться в попытках понять его эмоциональную эволюцию. Режиссер почти не оставил личных воспоминаний, кроме нескольких коротких автобиографий и многочисленных теоретических трудов...

Единственное, что лежит на поверхности, - это его, Эйзенштейна, быт в качестве третьего со сложившимися гетеросексуальными парами. Даже когда успешный режиссер мог с легкостью обеспечить себе отдельную квартиру, он равнодушно принимал неудобства, присутствуя третьим в чужой семье, и к 30 годам все еще оставался девственником. В начале 1920-х его, только что вернувшегося с фронта, приютили в семье режиссера Пролеткульта Валентина Смышляева.

Потом была жизнь втроем с актером Александровым и его женой. Встреча Эйзенштейна с "сердечным другом" Григорием Александровым, приехавшим с Урала за славой актера, произошла в 1921-1922 годах. Александров стал закадычным приятелем Гришей и одновременно личным секретарем Сергея. Многие сценарии и замыслы начала 1920-х записаны под диктовку почерком 18-летнего сибиряка. Знакомство, дружба, а вероятно, и любовь начались с драки. Мари Сетон, которая услышала версию встречи Гриши и Сергея в стерео формате - одновременно из уст режиссера и актера во время их совместного пребывания в Штатах, сама в биографии неожиданно поднимает вопрос о гомосексуальности. Стало быть, ко времени написания ее труда, в конце 1950-х, а, может быть, и ранее - во время бесед Сетон с режиссером, этот вопрос уже каким-то образом напрашивался.

В работе над "Броненосцем Потемкиным"

"...Физическая красота Гриши сама по себе не имеет для него значения. Речь не идет о гомосексуальном влечении. Он хотел жить, как живет Гриша...", - пишет Сетон. Интересно, что в этом замечании Сетон приводит один из существенных, по мнению Игоря Кона, признаков гомосексуальной влюбленности. Когда один партнер любит в другом то, что он никогда не сможет испытать в самом себе. И таким предметом обожания, на основе которого формируется гомосексуальная привязанность, не обязательно может быть телесная красота - но иной склад характера... И физически и эстетически Григорий Александров был натурой абсолютно противоположной Сергею Эйзенштейну. Актерская фактура и образ жизни Григория привлекали режиссера, но, как справедливо заметил Фернандез, в своем творческом сознании Эйзенштейн упорно отталкивал Александрова, поручая ему исключительно отрицательные роли в своих спектаклях и лентах. Тем не менее, Ольга Жук, автор работы "Русские амазонки...", называет Александрова возлюбленным Эйзенштейна.

"...Физическая красота Гриши сама по себе не имеет для него значения. Речь не идет о гомосексуальном влечении. Он хотел жить, как живет Гриша...".

Кстати, будущий брак режиссера Александрова с советской звездой Любовью Орловой, как известно, оказался своеобразным творческим контрактом двух киногениев, хотя, конечно, и был проникнут предельным уважением друг к другу. Первый успех комедий Александрова пришелся как раз на время художественного "простоя" Эйзенштейна, который ревностно отнесся к успеху бывшего ученика и друга. По легенде, на просьбу помочь вывезти на международный фестиваль "Веселых ребят" Эйзенштейн ответил: "Ассенизатором не работаю, говно не вывожу..."

...Еще некоторое время Эйзенштейн жил в одной комнате с единственным гимназическим другом Максом Штраухом. К 1924 году кровать артиста Штрауха пришлось отгородить ширмой - он женился.

Возможно, попыткой наладить хотя бы быт с женщиной были отношения Эйзенштейна с Перой Аташевой, киножурналисткой, с которой режиссер познакомился во время работы над "Броненосцем..." Аташева стала подругой-сиделкой, она мечтала иметь от Эйзенштейна детей и очень страдала от того, что Старик (так она его называла) не может дать ей любви в ответ. Их связь оставалась невинной всю жизнь, даже после того, как в 1934 году они официально оформили свой брак... Но и тогда только что вернувшийся из-за границы после пятилетнего отсутствия Эйзенштейн предпочел жить отдельно от супруги. В конце 1930 года место Аташевой займет ассистентка Елена Телешева. Этот союз станет причиной насмешек столичных сплетников: "Он любит женщин-гренадеров", - шептали недоброжелатели, намекая на физические параметры Телешевой.

Теоретическую основу своей упорной девственности Эйзенштейн находит в учении Зигмунда Фрейда: "Без Фрейда - нет сублимации, без сублимации - я простой эстет a la Оскар Уайльд..." С учением Фрейда и выводами немецкой сексологической науки Эйзенштейн знакомится в начале 1930-х в Европе. В Берлине он с интересом окунается в жизнь ночных клубов для гомосексуалов и пристально вглядывается в облик немецких трансвеститов. Посещает институт Магнуса Хиршфельда и, судя по всему, встречается с самим Хиршфельдом. В результате он убеждается, что путь воздержания и сублимации, выбранный им, более правильный, чем дорога раскрепощения своей сексуальности... Сразу после немецких впечатлений Сергей признается Мари Сетон, что окончательно утвердился во мнении: "гомосексуализм - это регрессия", и соглашается на "бисексуальную тенденцию только в интеллектуальной области".

Рисунки Сергея Эйзенштейна

...Но что делать с сотнями гомосексуальных рисунков Эйзенштейна, которые станут достоянием архивов после его смерти? Однополая и бисексуальная часть составляет примерно половину образцов "непристойного письма" режиссера. Огромные вздыбленные члены намечены всего несколькими линиями - очень схематично, без гомосексуального фетишизма к мужскому достоинству. Нужно сказать, что и противопоставить этот схематизм нечему - женские половые органы в набросках Эйзенштейна больше напоминают перевернутые глаза... Боязнь сексуального раскрепощения, преследовавшая режиссера всю жизнь, проявлялась и в тайных граффити на полях рукописей и обрывках бумаг. Как правило, на гомосексуальных рисунках Эйзенштейна (он рисовал их всю жизнь и особенно активно в последние годы перед смертью) присутствуют два партнера, которые принадлежат друг другу. Эйзенштейн всегда занимает позицию вуайериста: все, как тогда, в революционные 1920-е... Интимная жизнь его приятелей проходила рядом за ширмой в общей комнате.

ЧТО ПОЧИТАТЬ ОБ ЭЙЗЕНШТЕЙНЕ

Фернандез Д. Эйзенштейн: Психоаналитический этюд. СПб., 1995

Эйзенштейн С. М. Избранные произведения в 6 т. М., 1964

Эйзенштейн С. М. Мемуары в 2 т. М., 1997

Период исканий объяснения своей сексуальности, который пришелся на 1930-е годы, когда Эйзенштейн, в основном в зарубежных интервью, говорит об этой стороне жизни любого творца, оказался самым беспомощным в художественном смысле. "Да здравствует Мексика!" (1935) была смонтирована без участия Эйзенштейна. "Бежин луг" так и не был снят из-за запрета властей.

Шедевры создавались тогда, когда Эйзенштейн вновь выбрал путь сублимации и выплеснул свою сексуальность на поля рукописей в гомосексуальные рисунки, которые производил во множестве, но тут же рвал на мелкие клочки...

Героический эпос "Александр Невский" (1937), опера "Валькирия" (1940) в Большом, две части "Ивана Грозного" (1944, 1948), феминизированный Басманов (апокрифический любовник царя), Михаил Ромм в пробах на роль Елизаветы... Бесконечная череда гомосексуальных образов, которые Эйзенштейн, всю жизнь боровшийся в себе с Оскаром Уайльдом, оставил в своих фильмах.

Поделиться линком

Настоящий ресурс содержит материалы 18+