Жизнь, которую стоит прожить

Теннисист Мэтт Дули (Matthew Dooley), играющий за команду Университета Нотр-Дам, пытался покончить с собой в 2011 году. Через два года он совершил камин-аут перед своей командой, и поддержка его товарищей спасла ему жизнь. Вот что он сам рассказывает об этом.

Автор текста Мэтт Дули

Помню, как я проснулся на койке в больнице. Рядом со мной сидел университетский священник, а по телевизору шел футбольный матч между командами университетов Нотр-Дам и штата Мичиган. Звук был выключен. К моей руке была прикреплена капельница, а сам я только что пришел в сознание. Воздух был просто переполнен жалостью, которая душила меня. "Я этого не хотел. Что я сделал?"

Накануне вечером я пытался покончить с собой. С самого детства меня учили, что гомосексуальность надо хранить в тайне (я и хранил ее со средних классов школы), потому что быть геем - плохо и неправильно. В тот вечер боль и обида накрыли меня, и от отчаяния я совершил самую большую ошибку в своей жизни. 16 сентября 2011 года, будучи студентом-второкурсником Университета Нотр-Дам, я решил лишить себя жизни. В тот день больше всего я хотел избежать боли от камин-аута перед своей семьей, друзьями и, в какой-то степени, перед самим собой. Лучше уж смерть, чем согласиться с тем, что я - гей, или рассказать об этом другим.

Когда я пришел в себя на больничной койке, то первым делом подумал о своей семье - я не хотел, чтобы они знали о том, что я - гей и что пытался покончить с собой. Отец Дэн Нолан (Dan Nolan) уверил меня в том, что родственники ничего об этом не знают и о событиях предыдущего вечера никому не расскажут без моего позволения. Он даже не упомянул о моей сексуальной ориентации - это оставалось тайной.

Когда мне стало лучше, меня перевели в психиатрическое отделение, в наручниках, как на преступника. И таковым я себя и чувствовал. Следующие 36 часов я провел в палате в обществе шизофреника. Мне было 19 лет, я был растерян и напуган. Я все время думал: "Я не смогу из этого выбраться". Когда я шел на прием к психиатру, у меня от страха вспотели ладони. "Что я должен сказать, чтобы меня отсюда выпустили?" Я мог думать только об этом. Но после нескольких вопросов у психиатра передо мной зажегся зеленый свет - я мог покинуть больницу. Наивно? Я дрожал от радости. Опять появилась надежда на то, что, может быть, никто не узнает, что я - гей. Появилась надежда, что я смогу вернуться к прежней жизни, которая довела меня до этой катастрофы. Когда отец Нолан забирал меня из больницы, чтобы отвезти в общежитие, он сказал те слова, которых я боялся больше всего: "Мэтт, у меня для тебя плохие новости. Администрация университета сообщила твоим родителям о попытке самоубийства".

Я ни единого раза не задумывался о своей гомосексуальности. Это было как столкновение со знакомой, присущей частью моего "я", у которой не было названия. С самого детства я заучил урок, который дают всем: люди либо гетеросексуальные, натуралы и хорошие, либо гомосексуальные, геи, грешники и плохие. Хотя члены моей семьи никогда открыто не высказывались против геев, я рос в католической семье военных. Посещение церкви и изучение религиозных книг было обязательным. Вскоре я связал воедино некоторые аспекты церковного учения и понял, что Библия против таких как я.

Когда мне было 9 лет, после ужина мы с моим старшим братом Дэном смотрели в гостиной "Очень страшное кино" (Scary Movie), квинтэссенцию подросткового юмора 90-х годов. Через полчаса после начала просмотра брат дико захохотал. Я тут же понял, что пропустил какую-то шутку, и меня заинтриговала такая бурная реакция на нее брата. "Я не понял, Дэн", - сказал я. "Этот чувак - гей", - ответил он с глупой улыбкой. Я был ребенком и еще во многом не разбирался, поэтому снова спросил: "А что это значит?" Невольно мои слова стали лучшей шуткой вечера, и брат просто разразился отвратительным смехом. Мне было всего 9 лет, но тот страх, который впечатался от этого вечера в мою память, будет сопровождать меня следующие десять лет жизни.

Я вырос в Техасе, около Сан-Антонио, я занимался практически всеми доступными видами спорта. Я получил в наследство умственную и физическую решительность моей мамы, которая бегала на марафонские дистанции, и крепкое телосложение отца, который увлекался разными видами спорта. Часто я был лучшим игроком в молодежных командах по баскетболу и бейсболу и "средним" футболистом, что не так и плохо, хотя это ущемляло мое самолюбие. Мне нравились тренировки, соревнования и игра в команде, но больше всего я любил побеждать.

Когда я учился в старших классах, я уже был известен в теннисных кругах Техаса и добился определенного успеха на национальном уровне. Я постоянно был в десятке лучших спортсменов Техаса своего возраста и входил в первую сотню спортсменов США в категориях до 12 лет и до 14 лет. Менее чем через неделю после того, как я занял четвертое место в парном разряде на национальном чемпионате по теннису, я пошел в старшую школу. Во время учебы я четыре раза выигрывал чемпионат штата. Мои достижения привлекли внимание администрации Университета Нотр-Дам, и меня пригласили туда на учебу. Пока я добивался успехов в спорте, гомофобия процветала. Долгие годы я выслушивал, как мои сверстники смеются друг над другом, употребляя шутки вроде "это так по-геевски" или "какой пидор". Несмотря на то, что я был одним из лидеров группы и у меня была возможность пресечь эти грязные слова, я сохранял молчание. Я не делал ничего. Это очень больно.

Я приехал в кампус Университета Нотр-Дам, полностью осознавая его консервативность и то, что ждет меня в будущем. Религиозные связи университета и сложившуюся в результате этого культуру смело можно назвать тяжелым прессом для человека, который пытается смириться со своей сексуальной ориентацией. Хотя я радовался тому, что буду играть за университет и побеждать, я начал испытывать психическую усталость, которая непременно настигает тех, кто скрывает свою ориентацию, усталость, которая наносит вред любому спортсмену. Так как я даже не рассматривал возможность того, что когда-нибудь совершу камин-аут, я двигался вперед, не обращая внимания на все усиливающиеся психологические проблемы. На первом курсе мне пришлось уделять очень много внимания учебе и спорту, но я не попал в основную пятерку и даже в группу запасных игроков команды университета. Впервые в жизни мне стало абсолютно ясно, что на самом деле я не такой уж сверходаренный. Когда я вернулся в университет на второй курс, моя самооценка рухнула. Я был вынужден разобраться со своей сексуальной ориентацией и сделал это так, как всегда считал нужным. Я был неправ, не заслуживал уважения, и жить мне не стоило.

Я пил весь вечер, а потом взял пузырек с таблетками, который приготовил заранее, и ушел из своей комнаты с твердым намерением никогда туда больше не возвращаться. Я даже не подумал о том, что надо оставить записку, так как был убежден, что искать меня никто не будет. Когда на следующий день я пришел в сознание в больничной палате, я испытал только чувство огромного разочарования - разочарования в себе. Как я мог дойти до такого? Как смог позволить себе сделать нечто подобное? Даже после выхода из больницы лучше мне не стало. На протяжении нескольких месяцев родители звонили мне по нескольку раз в день. Я не отвечал. Я не мог даже представить, как могу разговаривать с ними. Даже оставленное на автоответчике сообщение плачущей матери не могло заставить меня перезвонить. "Что я скажу им? А вдруг они меня возненавидят, если я им открою правду?" После того, как я не приехал домой на Рождество, я получил голосовое сообщение о том, что они "отступают". Я остался один. Я оказался в одиночестве из-за страха.

Той весной я испытывал сильный стресс. Я знал, что у меня нет денег, что я не могу платить за обучение. Я постоянно находился в тревоге. Расслаблялся я только во время теннисных тренировок. Только на корте я чувствовал себя защищенным, вдали от своих проблем. Теннис стал моим убежищем. Хотя никто из товарищей по команде не знал о моей сексуальной ориентации, мы были относительно близки.

Летом прошлого года, исчерпав все возможности уклонения от встречи с родителями, я решил поехать к ним. Камин-аут прошел гораздо легче, чем я ожидал. Они сказали, что понимают меня и будут поддерживать, и ничто не может изменить того, что я их сын. И все же я им не верил. Не мог поверить. Все это время я изводил себя до изнеможения разными мыслями. Я не любил себя, поэтому считал, что и никто другой не может меня любить.

Вернувшись в университет, моя уверенность в собственных силах снова пошатнулась. Несмотря на спокойную ситуацию в семье, я продолжал чувствовать себя одиноким. Я снова вставал на путь самоуничтожения. Но на этот раз я поступил по-другому. Я рассказал обо всем своему товарищу по команде Грегу Эндрюсу (Greg Andrews). Я сильно рисковал и ставил под угрозу свое участие в теннисной команде, которая была моим последним оазисом в пустыне отчаяния. По мере того, как я что-то мямлил Грегу, во мне рос страх. Очень сложно сказать слово "гей" в первый раз. Как только оно прозвучит, обратной дороги не будет. Но я быстро выпалил ему всё и почувствовал себя обессиленным. Я думал, что он просто повернется и уйдет. "Это на самом деле правда? - спросил Грег. - Чувак, да мне все равно. Ты один из самых близких моих друзей в команде. Это ничего не меняет, ты по-прежнему для меня остаешься Дули". Это был один из самых важных моментов в моей жизни, потому что у него не было причин для вранья. Он не нес за меня ответственности, как члены семьи, ему не будет стыдно, если он открыто откажется от меня. В то время я даже не был важным игроком в команде. Но Грег мне показал, что есть такие люди, которые знают меня настоящего и продолжают относиться ко мне с уважением.

Команда Университета Нотр-Дом поздравляет Дули (крайний слева) с победой

С того дня я принял участие в 27 матчах, из которых выиграл 15, проиграл 10, два остались незаконченными - неплохо для шестой команды страны. Я также получил возможность поступить в медицинский колледж по своему выбору. Я научился ценить себя и принимать свою сексуальную ориентацию не как хорошую или плохую, а как важную часть того, кем я являюсь. Я научился уважать себя и ожидать этого и от других. Я снова научился доверять и, возможно самое главное, я понял, что не одинок. Есть и другие люди, как я, которые каждый день борются с таким же страхом изоляции и никчемности. Не всем им повезло иметь друга или команду, которая поддерживает их.

После целого лета размышлений, я понял, какой надо сделать следующий шаг. В начале сентября я совершил камин-аут перед своими тренерами и товарищами по команде. Это было как раз во вторую годовщину моей попытки самоубийства. Я не планировал сделать так специально, но это удачно совпало. На этот раз я не волновался о том, как меня примут, не думал о своей самооценке. Все члены команды и тренеры проявили поддержку, многие благодарили меня за честность. Тогда я твердо уверился в том, что мы, спортсмены Нотр-Дам, действительно являемся братством.

Итак, в сентябре члены моей команды и тренеры узнали обо мне все. Я по-прежнему каждый день ходил на тренировки. Я чувствовал себя там как дома и хотел, чтобы все себя так чувствовали. С этой целью я обратился за помощью в отдел социального обеспечения и развития студентов. В результате усилий отдела была проведена работа по созданию в Нотр-Дам потрясающего ЛГБТ-проекта "Ты можешь играть" (You Can Play). Сейчас уже ясно: в одном из самых известных католических университетов в мире вскоре произойдет кое-что удивительное.

Название проекта Дэна Саваджа (Dan Savage) "Все изменится к лучшему" (It Gets Better), вероятно, является самым подходящим из всех возможных, потому что жизнь наших молодых геев, особенно спортсменов, доказывает эти слова. Она становится лучше. Лучше не значит свободной от сложностей и боли, и я с этим сталкиваюсь. Я все еще продолжаю борьбу со своими демонами. Но я принял сознательное решение, что мои проблемы не определяют и не будут определять того, кто я есть. Я сын, брат и друг. Я студент, член спортивной команды и будущий врач. Я ставлю цели и добиваюсь их. Я - гей, который с гордостью станет на защиту других гомосексуалов.

Я рассказываю свою историю в надежде донести до других парней и девушек простую мысль: неважно, в какой ты оказался ситуации, ты не одинок.

Ссылки:

A life worth living: To near death and back again in South Bend

Поделиться линком

Настоящий ресурс содержит материалы 18+