"Розовые" старички

МОБИЛЬНЫЙ

"Розовые" старички

Мероприятия и праздники для представителей ЛГБТ в Нидерландах часто называют "розовыми". Например, "розовая неделя", "розовая суббота", "розовая ярмарка"... По отношению к самим ЛГБТ это слово используют лишь тогда, когда речь заходит о пожилых людях. Почему? Просто так повелось: словосочетание "розовые старички" давно стало устойчивым. Сложнее ответить на другой вопрос: почему в толерантной стране эти люди становятся жертвами неприязни и непонимания со стороны окружающих?

В Голландии проживает около 150 тыс. геев и лесбиянок старше 65 лет. А тридцати восьми тысячам из них уже перевалило за 80. Понятно, что многие из них - в силу своего возраста - нуждаются в помощи по хозяйству и уходу. Однако сотрудники домов для престарелых и организаций, оказывающих услуги на дому, обычно удивляются, когда их спрашивают о "розовых" клиентах. И отвечают: "У нас таких нет!"

Но позвольте: куда же подевались эти люди, во все времена составлявшие около 10 процентов населения? Тем более что в 70-е годы у них были все возможности для выхода из шкафа. Оказалось, что многие вынужденно в него вернулись и плотно закрыли дверцы. Потому что лучше умалчивать и лгать, чем сносить оскорбления и унижения.

Дом для престарелых в Нидерландах - понятие широкое. Кроме приютов для немощных и лежачих, есть заведения для людей вполне еще бодрых и самостоятельных. Они заблаговременно поселяются там, чтобы позже по мере необходимости воспользоваться услугами медперсонала. А пока ведут активный образ жизни, в котором немаловажную роль играет взаимное общение. Поэтому поступление нового жильца - большое событие для старожилов. Как правило, это вдова или вдовец. Если новичок сам не спешит рассказать о себе, соседи расспрашивают его. Давно ли овдовели? Есть ли дети, внуки? И вдруг выясняется... Вот диковинка! Оказывается, он или она - из "тех самых", которых раньше считали тронутыми и извращенцами.

Голландская толерантность по отношению к ЛГБТ - явление относительно недавнее. Лишь в 1971 году был отменен закон, осуждающий интимную связь с лицом того же пола, не достигшего 21 года. И только в 1973 году гомосексуальность перестали считать психическим заболеванием. Люди, которым сейчас за 70, воспитаны в старых традициях. Многие держатся за устаревшие церковные догмы. Некоторые, правда, пытаются идти в ногу со временем, но это не всегда удается. Особенно когда представитель сексуального меньшинства становится их ближайшим соседом. Как с ним держаться, о чем его можно и нельзя спрашивать? Как-то странно непривычно. Нет, пусть лучше другие с ним дружат...

И вот новый "нетрадиционный" житель дома для престарелых ощущает на себе настороженные взгляды, о нем шепчутся и злословят. Его избегают, даже как будто боятся. Во время совместного чаепития, киносеанса или концерта никто не садится рядом с ним. И ладно если только это! Бывает, что над ним откровенно издеваются: толкают, подставляют подножки, плюют в лицо. Еще хуже приходится однополым парам. С них не спускают глаз, строго следя за тем, чтобы они не нарушали "моральных норм". Стоит им взяться за руки или нежно взглянуть друг на друга, как раздается возмущенный ропот. Да как они смеют?! И вообще, кто позволил им поселиться в нашем достойном и добропорядочном заведении?

Казалось бы, "розовые старички" могут найти сочувствие и защиту у персонала приюта. Но и тут их нередко ждет разочарование. Разумеется, медсестры и сиделки открыто никого не оскорбляют и не унижают. Но ведут себя отстраненно и нейтрально. Совсем иначе, чем с другими клиентами, к которым проявляют понимание и теплоту. С теми ведь легко и ясно. А с "розовыми" совсем иначе. Что же это? Может, старики ошибаются или преувеличивают? Однако профессионалы часто признают их правоту. И говорят, что сами хотели бы преодолеть напряжение и настороженность, но не всегда получается. По-видимому, предубеждения и предрассудки еще сильны и у молодого поколения.

Нанда (71 год) живет в комплексе "Тюльпан". Этот центр для пожилых имеет отличную репутацию, но Нанда мечтает оттуда уехать. Вселилась она сюда после смерти подруги, с которой провела вместе более сорока лет.

Нанда: "В моем прежнем доме все напоминало о ней, и я решила, что перемена места пойдет мне на пользу. К тому же я боялась оказаться в изоляции. Мои друзья стареют и болеют. У меня нет детей и внуков, как у большинства моих ровесниц. Браться и сестры уже давно разорвали со мной отношения из-за моей ориентации, а их детей - своих племянников и племянниц - я совсем не знаю. Я продала свое жилье и купила апартамент в "Тюльпане" с твердым намерением остаться там до конца дней. Всего в этом центре двадцать пять квартир. Имеются также помещения для встреч и собраний. Каждую пятницу жильцы собираются за чашкой кофе, два раза в месяц проводится совместный ужин. Вместе ездят на концерты и экскурсии. Любители чтения регулярно встречаются для обсуждения книг. Есть и другие клубы по интересам. Все это мне очень импонировало. Приняли меня тепло. Я представилась бездетной вдовой. И не солгала, лишь умолчала, что моим партнером была женщина. Решила не рассказывать все сразу. Возможно, это было ошибкой: так я показала свою неуверенность и опасения. Спустя два месяца я доверилась соседке, а та, разумеется, поделилась с остальными. И отношение ко мне сразу изменилось: меня стали сторониться, словно я преступница. Я подумала, что людям необходимо дать время, чтобы они привыкли. Однако прошло уже два года, и они до сих пор не привыкли. Мне явно и неявно дают понять, что я лишняя и чужая. Сейчас ищу себе новое жилье, в комплексе такого же типа. Но там никто не узнает обо мне правды".

К счастью, ситуация не всегда складывается столь мрачно. Бывает, что новое окружение, даже самое инертное и консервативное, безусловно принимает "розовых старичков" в свои ряды. Это зависит, в частности, от позиции самих "розовых". Если они сохраняют уверенность и хладнокровие, спокойно реагируют на обиды и унижения, их начинают уважать. А иногда их преследователи, следуя примеру других, неожиданно меняют свои взгляды.

Супруги Бернард и Тео не живут в доме для престарелых, но ежедневно там обедают за льготную цену - как пенсионеры они имеют на это право. Их первое появление в столовой не осталось незамеченным, особенно у дам. Два стройных, одетых с иголочки джентльмена. Наверное, холостяки... Но когда жильцы поняли, как обстоят дела, их расположение сменилось сперва растерянностью, а вскоре - враждебностью и даже брезгливостью. Мужчин обходили стороной, на их приветствия не отвечали. В их присутствии рассказывали гомофобные анекдоты. Сокрушались, что старшие своим примером развращают молодежь. Высказывали сожаление, что "гомиков больше не сажают за решетку". Бернард и Тео на нападки не реагировали. Но воспринимали их по-разному. Тео кипел негодованием и несколько раз предлагал своему партнеру покончить с комплексными обедами. А спокойный и рассудительный Бернард считал, что нужно подождать. Ведь не все настроены против. Некоторые смотрят благосклонно и даже виновато. Посмотрим, кто перетянет.

Однажды к паре подошла женщина. Начала разговор о погоде, пожаловалась на боли в пояснице. Потом похвалилась, что у нее девять детей. И вдруг, понизив голос, сказала: "Мой младший сын любит мужчин, а две дочери живут с женщинами. Но я люблю их не меньше, чем остальных. Здесь об этом никто не знает".

"А вы расскажите", - посоветовал Бернард.

Видимо, дама последовала совету, поскольку с тех пор и другие стали поверять им "семейные тайны". У одного внук оказался геем, у другого племянница - лесбиянкой. Третий раньше жил по соседству с двумя геями, и те были вполне нормальными, симпатичными ребятами. Тео: "Очевидно, люди поняли, что и мы с Беном - нормальные ребята, а не какие-то монстры или эксцентрики, как некоторые думают о гомосексуалах. Сперва они видели в нас феномен, а теперь признали за своих. И мы запросто общаемся со всеми. Точнее, почти со всеми. Самые яростные ненавистники пока держатся в стороне, хотя травлю прекратили. А один из них даже извинился".