Часть 118 октября 1923 г. в камеру нарследователя Волоколамского у. от гр. N. поступило заявление, что ее 15-летняя дочь Нина была изнасилована служащим (почтальоном) почтовой конторы Сергеем Власовым, который скрывается при означенной конторе под видом женщины и имеет документ на имя гр. г. Уфы Феодосии П., 22 лет; в подтверждение чего к своему заявлению гр. N, приобщила ряд писем, свидетельствующих об их интимной связи.

По словам матери, в мае Нина сообщила однажды ей, что II. не женщина, а мужчина и что он ночью навалился на нее, и она почувствовала боль в области половых органов. Мать, боясь за дочь, несмотря на уверение мужа, что "это ерунда", что документы, имеющиеся у него, как заведующего почтовой конторой, удостоверяют, что Н. - женщина, обратилась к фельдшерице, которая ее успокоила, сказав, что девственность Нины не нарушена. После этого Нина продолжала знакомство с П. В конце августа мать Нины, заметив подозрительное кровавое пятно на белье, спросила ее, что это значит, на что Нина ответила: "мама, я вам говорила, что П. мужчина, а вы мне не верили, вот он что со мною сделал". Тогда мать и решила обратиться к следственным властям.

Гинекологическим исследованием было установлено, что П. является женщиной с нормальными женскими половыми органами, что же касается Нины, то она достигла половой зрелости, и у нее нарушена девственная плева.

По словам Нины, с марта до мая она была знакома с Н. как с подругой-девушкой; были хорошие отношения. Когда П, говорила ей, что она не Феня, а Сережа или Сергей Семенович Власов и рассказывала, что он "герой-сибиряк", она не верила, говоря, что у папы есть документы, устанавливающие, что она женщина. Н. всегда вела себя по отношению к ней как влюбленный мужчина: обнимала, целовала ее, объяснялась в любви, помогала там, где нужна была физическая сила и т. д. В мае, когда П. осталась у нее ночевать, и они спали вместе на кровати, Нина во сне почувствовала тяжесть и боль в половых органах, но тут же и заснула, решив, что "может быть это и сон показался". Все-таки на следующий день о происшедшем ночью рассказала матери. После освидетельствования фельдшерицей успокоилась совсем.

Отношения между Ниной и П. стали еще более дружескими. П. "обижалась за то, что я была не так ласкова к ней, как она ко мне. Стала говорить совсем серьезно, что она не женщина, а мужчина. Требовала, чтобы я ей отдалась и, вышла бы за нее замуж, уговаривала меня уехать". "Так притянула к себе, что не дружилась ни с кем". Под влиянием настойчивых уговоров Нина в августе согласилась на половое сношение, все-таки думая, что "от девушки ничего не будет". "Она рябанула, я была как шальная, испытывала боль 4-5 минут, кроме боли ничего не почувствовала. Крови не было, сырость была. Каким образом сделала она, я не знаю, я чувствовала вроде мужского члена (я ведь видела у папы). П. хватала меня за груди и половые формы". "Как и при каких обстоятельствах она могла соответствовать за мужчину я до сего времени понять не могу". Нина утверждает, что девственности ее лишила П., что П., "если не мужчина, то имеет мужские половые органы".

Часть 2Из показаний II. видно, что она влюблена в Нину и так как она воображает себя мужчиной, она любит ее так, как только может любить мужчина нравящуюся ему женщину. Она имеет мужские наклонности, с самого раннего детства носила мужские костюмы и коротко остриженные волосы, выполняла ту работу, которую обыкновенно выполняют мужчины, имеет склонность любить только женщин. П., не признавая себя виновной, показала, что она никаких развратных действий, за исключением любовных объяснений - целования и обнимания - но отношению к Нине себе не позволяла.

Вот наиболее типичное письмо П. к Нине: "Милая детка, моя Нинуся! Меня ты страшно волнуешь, милая, тем, что у тебя много знакомых таких, которые тебя много интересуют. Я думаю, ты скоро мне изменишь? Казалось мне, что ты любила меня, теперь, после всей катастрофы ты стала ко мне совершенно другая. На тебя действуют разные сплетни, разные наговоры, а ты меня об этом не спросишь и прямо начинаешь делать выговор, а я ничего этого и не знаю. Милая, ты оставь все это. Ведь я тебе ничего не лгу, ты моя и я тебе говорю все всегда, как своей жене. Как жене, поэтому я не могу от тебя ничего скрыть как муж. Хотя, возможно, ты меня и не считаешь своим, но я думаю, Нина, мы теперь не должны считаться чужими. Ведь ты моя, да? Ну, что же ты меня заставляешь ревновать к каждому и скучаешь. Сегодня ты про одного говоришь, а завтра про другого и меня волнуешь этим. Милая, для чего теперь другие. Ведь наша судьба решена - ты моя, а я твой. Это ты понимаешь? Возможно, ты думаешь, что мы чужие, потому что мы не венчаемся? Но это не есть родственники, если бы мы повенчались, а не и. с-е (имели сношение), - вот тогда мы были бы чужие. А теперь ведь ты моя. Поэтому-то мы и не должны о том и думать, чтобы друг другу изменить. Кому ты теперь нужна? Коли ты выйдешь за другого, он все тебя будет бить, да и упрекать невинностью и меня тоже жена будет упрекать тобой. Я уже к этому правилу приступил, оставил всех знакомых и друзей после нашего первого с-ш-я, я уже отдал тебе свое сердце и решил судьбу свою на тебе. Нет тебя со мной, то я сирота и одинок навеки, вот поэтому боюсь твоей измены. Мне нужно бы с тобой много поговорить и поделиться. Целую. Твой Сергей".

Во время судебного следствия 29/IV 1925 г. П. держит себя уверенно, бойко, несколько развязно. Она выше среднего роста. Выражение лица у нее сходно с безусым, скуластым юношей, евнухоидного типа. Низкий голос, солидный. Речь с расстановкой. Обращаясь к мужчинам, она называет их коллегами, с Ниной говорит властно. Козыряет малоупотребляемыми в ее среде словами, хочет казаться образованной. Угловатые мужские жесты. Одета в поддевку мужского покроя, на голове картуз. Брюки в сапоги, с выпущенной русской рубахой, подвязанной поясом, поверх которых тоненькая короткая юбка.

В судебном заседании П. упорно отрицала инкриминируемое ей преступление и приписываемые ей мужские наклонности. Когда ей указывали на ее письма к Нине, она отвечала: "письма - это шутки", когда спрашивали об ее костюме, она отвечала: "все так ходят". Нина же настаивала на своем. Несмотря на неоднократные уверения ее, что, согласно медицинского освидетельствования, П. женщина, она настойчиво твердила: "не верю и сейчас, что П. женщина, не женщина, а гермафродит". И когда гинекологическое освидетельствование П. в присутствии Нины устанавливает, что П. женщина, то Нина только недоуменно разводит руками.

Что касается медицинского освидетельствования Нины, то оно показало следующее: "Нина хорошего сложения, половой зрелости достигла. Девственная плева имеет повреждение в виде надрыва ее в нижнем сегменте. Нет указаний на то, что Нина продолжительное время имела половые сношения. Такое повреждение девственной плевы и состояние половых органов могло произойти при однократных половых сношениях или при воздействии каким-нибудь твердым предметом" (Д-р Рясенцев).

При освидетельствовании П. установлено, что имеется тяжелое наследственное отягощение: отец и тетка по отцу душевно больные, дядя и брат - хронические алкоголики. Характерологически она может быть обрисована, как человек замкнутый, скрытный, решительный, настойчивый, раздражительный и вспыльчивый. Умственные способности П. ограничены. Кругозор небольшой. Манера держать себя, выражение лица, мужской костюм, низкий голос, мужские жесты, постоянное подчеркивание мужских качеств (она - "герой-сибиряк", готовность поддержать, физически помочь слабой и т. д.), очень типичные по своему содержанию и обращению письма к Нине - все очень характерно для психики склонных к половому влечению к лицам своего пола, т.е. гомосексуалисток, к каковым должна быть отнесена и гр. П.