В день своего тридцатилетия он обиженно констатировал, что у него начали виться брови. Раз в неделю его утренний ритуал включает выщипывание лишней растительности из ноздрей. Изредка он ловит себя за непристойным жестом похлопывания брюшка. В остальном он в хорошей форме. Носит черные джинсы. дизайнерские очки и выражение чуть прищуренной проникновенности на лице. Он знает, что это действует. Особенно на его электорат - от 24 до 29. Вернувшись из - за границы, он понял, что русские женщины недолюблены, и научился на них смотреть. Прямо, с легким вызовом и вниманием, которое в любой момент можно перевести в желание. Им это нравится. А он помнит всех, даже самых зажатых. Он достаточно тонок, чтобы не отдаться самодовольству, но и жаловаться ему не на что. Вся его жизнь, как и жизнь любого нормального человека с минимальной долей саморефлексии, основана на убеждении, что есть нечто, на что всегда можно положиться, поскольку оно - то знакомо насквозь: он сам. Он еще этого не знает, но его уверенности предстоит пройти головокружительный тест.

Будет так. На вечеринке в газете он будет фланировать между гостями, принимая поздравления за недавнюю удачную публикацию и отлавливая хвост новой сплетни, когда его вдруг пронзит незнакомое чувство. Вернее, почувствует он не его, а мгновенный ужас, с которым подстреленное животное рвется вбок от уже настигшей его пули. Ему ничего другого не останется, как отмотать пленку назад и осознать происшедшее. Острая линия скул, тень от щетины, очерченные недосыпом глаза - уже неважно, откуда это возьмется, но он вдруг почувствует (ты с ума сошел, не может быть) влечение к... другому мужчине. Нет, не эрекция и не фантазия, а просто смутная, неосознанная возможность прикосновения. Шанс это прикосновение захотеть. Бред собачий, подумает он, но страшная мысль, раз прокравшись к нему в подкорку, уже не захочет ее покидать. Боже мой, а вдруг я... Это "а вдруг..." в течение месяца превратит его в мучительное воспоминание о себе прежнем. Он не сможет работать. Станет забывчив и нелюдим. Наконец, почти с удовлетворением (я же знал) с треском провалит очередную постельную сцену. Во всем обвинит партнершу. Бросится к психоаналитику, но, по мазохистской ошибке, найдет женщину и ничего не сможет ей объяснить. Он решит, что выхода нет, его приговор - выбор плоти, которая сама решает, что ее возбудит. И мысль о самоубийстве замаячит в его ставшем мокрой ватой мозгу.

Помочь ему на самом деле легко. Вы, например, если бы захотели, точно смогли бы. Все, что вам следовало бы сделать, это сознаться, что с вами тоже такое было. А разве нет? Поройтесь в памяти: метро в час "пик" или урок физкультуры, а может быть, бар, кинотеатр, танцплощадка, пляж, где вашей спутнице пришлось повторно вас окликать, так как вы загляделись на икры играющих в волейбол красавцев.

Какие тут есть варианты? Не заметить своего взгляда. Пройти мимо как ни в чем не бывало. Это о'кей, хотя гарантирует вам отсутствие перемен, что печально. Другой вариант: заметить, но скрыть от себя правду. Что хуже. Мужчины - самые трусливые из всех животных. Наш главный импульс - самосохранение (у женщин, разумеется, все иначе), ради которого мы на каждом шагу лжем другим и самим себе. Иногда стиль поведения полезно менять. Третий вариант - догадаться, что произошло.

Это повлечет за собой проблемы. Придется решать, куда дальше. В обществах просвещенных и лицемерных побеждает обычно терпимость. Ощутив на себе бремя бытия меньшинством, каждый отдельный член "большинства", по идее, должен стать немного открытее. В обществах нелицемерных, но отсталых, как наше, стрелка клонится в сторону нетерпимости. Ненависть к другим происходит из ненависти к себе. Ненависть на национальной основе - из размытости собственных этнических представлений. Ненависть на сексуальной почве - из непонятности эмоций, которых, оказывается, у большинства из нас в туловище больше, чем извилин в мозгу. Правда же заключается в том, что гомосексуальные импульсы хоть раз в жизни испытывают все. Мужчины, женщины, собаки и кошки. Влечение к своему полу - это замещенное влечение к самому себе. Бояться его не надо. Оно вовсе не означает, что вы сменили ориентацию. Этот импульс, утверждает наука, особенно силен в детстве, а потом постепенно ослабевает в силу принципиального фактора - увеличения нашей способности на сознательный выбор. Потому что в конечном счете нашу идентичность формируют не переживания, а то, что мы с ними делаем. Поэтому помочь ему легко, но не нужно. И жалеть его не за что. Он сейчас на пути к гораздо более интересному будущему. Ощутив "другое" влечение, он открыл для себя бесконечную вариативность влечений. А приняв его - принял себя. Из простого фаллосоносца он становится тотально эротическим существом. Раньше он просто соблазнял женщин, чтобы занести их в свой компьютерный донжуанский список, теперь он будет относиться к жизни, как к женщине, соблазнять ее и соблазняться. Кончики его пальцев и кристаллики глаз никогда уже не утратят обостренной чувствительности. Став сплошной эрогенной зоной, он сумеет заразить этим чувством других. Он еще этого не знает, но его следующей партнерше ужасно понравится.