Фанаты Пугачевой всегда считались самыми отвязными, нахальными и бесстрашными. Во времена "пугачевского бума" 70-80-х они ночевали у подъезда звезды на улице Горького (ныне Тверской), отслеживая каждый шаг Пугачевой. Из тех "горьковских" до сегодняшних дней дожили немногие: кто-то спился, кто-то отбывает срок, кто-то покончил с собой от неразделенной любви к кумиру... Подробности событий тех дней опубликовала в Интернете 40-летняя русская эмигрантка, ныне проживающая в США. Она призналась, что была одной из "горьковских" и несколько лет практически прожила в подъезде Пугачевой. Даем их без комментариев - так, как об этом рассказала сама героиня.

Ей Было двадцать восемь, когда мы познакомились. МЫ - это я впервые лицезрела Пугачеву, проходящую мимо, в барашковой шубке, с каким-то Стефановичем, желтые жигули, и розоватые волосы. Запах духов. Я нюхала ручку, которой она подписывала мне автограф, нюхала три дня - пока тонкий запах не стал совсем неуловимым а мои гениталии не распухли от невероятных усилий выжать из запаха Королевы все, что, по моему представлению, считалось материализацией счастья.

Каждый день, около шести часов вечера Великий Зов, поднимет мою задницу. С дивана, кровати, кресла, унитаза, бабы, седла, институтской скамьи, в воздух, подмыться, в штаны, вытолкнет на улицу, посадит в автобус, потом в метро, довозёт до станции Маяковская и выбросит на Площадь Поклонниц Звезды.

Мой семнадцатилетний организм, не отягощенный алкогольной практикой, выдержал ровно настолько, чтобы донести мое бессмысленное тело до 49 квартиры и бросить его на дверной звонок... Тогда Звезда меня спросила: "Вот, ты меня любишь, ты что - лесбиянка?"
Я возмутилась до предела. Ну и что что я трахаю девок я вырасту все пройдет я тоже выйду замуж и не один раз может быть а может и один и рожу детей и я тоже хочу быть как ВЫ и я нормальнааааая. Примерно такое я несла певице, сидя у нее в квартире и с отчаянием понимая, что ничего умного или особо нового я сказать не могу, сексуально я ЕЁ, похоже, тоже не привлекаю, и интерес певицы ко мне тает на глазах.

Тогда, хлебнув еще из бутылки из горла и, с трудом сохраняя рвновесие, я вывалилась обратно в подъезд, где и провела последующие годы своей жизни. Подъезды менялись, менялись ЕЁ мужья и музыканты, менялся - не сильно - наш состав, но мы были неизменны. Мы были неизменны в том что мы Были. Нас было больше или меньше, мы были трезвее или пьянее, мы были из разных городов и все хотели быть звёздами, но, приближаясь к заветному объекту, мы все подчинялись одному закону Вселенной - Мы были частичкой однородной массы, составляющей шлейф Звезды - Поклонники.

Не понимая и не осознавая того, что происходит, не разобравшись и не прочтя ни одной научной книги ни о какой сексуальности, не классифицируя себя ни на какие активные и безактивные подвиды, не будучи возглавлены и ведомы, в силу воспитания или природной особенности, мы собирались у дома Аллы Пугачевой и в перерывах между поклонением, трахались. Мы трахали друг друга и трахали нас. Девушки еб-ли девушек, тетеньки постарше - девочек совсем юных. Юные и шустрые, пацанского вида девчушки таскали каких-то невест и одноклассниц, следом за ними тащились женихи и одноклассники и которые потом тоже еб-ли и тетенек и девушек помоложе. Мы еб-ли абсолютно всех новеньких приезжих, еще не отмытых, прям на стройке, где пили. Нас трахали абсолютно все, кто просто понравился, предложил выпить, пустил переночевать, подвез куда-нибудь, просто заплатил.

Тогда ОНА еще жила в Вешняках. Игорь был в армейской форме, пьяный и с гитарой. Он сидел на черной лесенке, и что-то бренчал, размазывая счастливые слезы. Никто еще не знал, как должны вести себя поклонники, из чего они созданы, и что делать, когда Звезда в джинсах и тапочках пролетела мимо по своим делам, а ты сидишь, замерев как истукан и втягиваешь в себя носом то, что осталось от чудесного явления, впитываешь кожей, слизываешь со стен, запоминаешь каждое движение ресниц, запечатлеваешь всю нелепую картину своего присутствия на лесенке у дверей Богини. Но именно в тот момент, раскисшему от неожиданного счастья, тебе - фанату - и кажется, что ты живешь. И будешь еще долго жить этим мимолетным свиданием, чудесным явлением, выискивая его каждый день, нося в себе в виде звуков, образов и каждое утро просыпаться в невероятной тоске, что, вот, прожит вчера еще один день, но ты так и не добился руки, сердца, признания Любимой. И опять ты бренчишь у нее под окном на гитаре, но ты еще не написал свою "Россию", малыш, и твой талант ещё не подставил тебя под пулю. И там - в семьдесят девятом, твоя Королева еще не разглядела тебя, еще не распознала, что ты тоже можешь, что ты тоже знаешь, что еще один великий русский певец начинал там - в Вешняках, на корточках в подъезде, сбежав в самоволку, размазывая счастье по лицу и запивая его портвейном...