М.И.ЧАЙКОВСКОМУ
Москва, 16 сентября 1878 г.

Только ты один, Модя, во всем мире можешь вполне понять испытанные мною вчера чувства. От скуки, несносной апатии я согласился на увещания Николая Львовича познакомиться с одним очень милым юношей из крестьянского сословия, служащего в лакеях. Rendez-vous было назначено на Никитском бульваре. У меня целый день сладко ныло сердце, ибо я очень расположен в настоящую минуту безумно влюбиться в кого-нибудь. Приходим на бульвар, знакомимся и я влюбляюсь мгновенно, как Татьяна в Онегина. Его лицо и его фигура - un reve, воплощение сладкой мечты. Погулявши и окончательно влюбившись, я приглашаю его и Николая Львовича в трактир. Мы берем отдельную комнату. Он садится рядом со мной на диван, снимает перчатки... и ... и о ужас? Руки, ужасные руки, маленькие, с маленькими ногтями, слегка обкусанными, и с блеском на коже возле ногтей, как у Николая Рубинштейна! Ах, что это был за страшный удар моему сердцу! Что за муку я перенес! Однако он так хорош, так мил, очарователен во всех других отношениях, что с помощью двух рюмок водки я к концу вечера все-таки был влюблен и таял. Испытал хорошие, сладкие минуты, способные помирить со скукой и пошлостью жизни. Ничего решительно не произошло. Вероятно, мало-помалу я помирюсь с руками, но полноты счастья, благодаря этому обстоятельству, не будет и не может быть.

Вообще же говоря, я нахожусь в еще небывалом странном состоянии духа и веду совершенно небывалый образ жизни. Не то чтоб я тосковал или испытывал жгучие чувства неудовлетворенности и жажды другой жизни, нет! Но я бессмысленно скучаю и отношусь ко всему окружающему с холодным омерзением. Москва мне безусловно противна. Я не могу здесь оставаться; я это решил и приведу в исполнение, а пока живу au jour ie jour, тщательно скрываясь и избегая всякого общества. В Консерватории я ощущаю себя гостем; она сделалась для меня чем-то до того чуждым, что я уже больше не сержусь в классе и с тупым отвращением отношусь и к ученикам, и к ученицам, и к их работам. Гг. профессора с их лакейскою преданностью г. Директору, с их дрязгами и мелкими интересами представляются тоже мне какими-то чужестранцами, с коими меня ничто не связывает. Я прихожу в Консерваторию прямо в класс и стараюсь уйти так, чтобы ни с кем не встречаться! На разные приветственные восклицания вроде: "Ба!" или "Кого я вижу!" - я делаю сердитую физиогномию и тотчас кидаюсь в сторону. Засим аккуратно каждый день я хожу или езжу гулять или в Нескучный сад или в Кунцево. Гуляю часа два, потом еду домой и обедаю обыкновенно с Николаем Львовичем. Вечером с ним же гуляю или хожу в церковь. Между прочим, недавно были с ним на всенощной в Успенском соборе, где все его называли: "Ваше превосходительство", или "Ваше сиятельство!" При всем этом я совершенно здоров и все физические отправления превосходны.

Рубинштейн остался еще на неделю в Париже, и поэтому решение моей участи отложено. Получил твое письмо и беспокоюсь о твоем нарыве под мышкой. Я по опыту знаю, как это мучительно. С наслаждением имею в виду твой приезд сюда. Страдаю от безденежья (sic!!!). Целую тысячу раз.

Содержание

В постели с Чайковским - 1 """
В постели с Чайковским - 2 """
В постели с Чайковским - 3 """
В постели с Чайковским - 4 """
В постели с Чайковским - 5 """
В постели с Чайковским - 6 """
В постели с Чайковским - 7 """
В постели с Чайковским - 8 """
В постели с Чайковским - 9 """
В постели с Чайковским - 10 """