"А ТЫ ПРОБОВАЛ?"

"КРАСОТА"

Если к нам в дом заносит рекламный листок, то последствия бывают самые непредсказуемые.

Вчера пришла коробка. Большая, как из-под телевизора. Наглухо закрытая, и я совсем скоро понял, почему. Когда вскрыли, то по квартире поскакал бойкий такой запах - как от немытой шерсти.

Пахли не двенадцать бутылок итальянского вина, и не флакон бальзамико, и не банка песто, и не колбаски в другой банке, и не пакет зеленой лапши.

Пахла красота.

- Красота, - сказал мой мальчик, эдак с месяц тому назад.

В журнале отыскалась реклама эксклюзивного предложения итальянского производителя не-помню-чего. Вино, а еще -совершенно бесплатно, поспешай-налетай! - набор бело-синих фаянсовых чеплашек для запекания чего-нибудь. Наверное, у них и слово особое имеется, только у меня нет никакого желания его запоминать.

Я уже сообщал, что в нашем доме за главные блюда я ответственности не несу. Я по черным работам специалист. Работаю золушкой на нашем семейном предприятии. Мальчик мой готовит бесподобные запеканки, а я отскребаю от посуды грязь.

Фокус этих чеплашек том, что к ним прилагаются соломенные корзинки, чтобы удобней было на стол ставить. В общем-то, милые. Как раз кстати, если мы захотим поиграть в пейзан.

Вот они-то и благоухали. Ядрено так, как на какой-нибудь суконной фабрике.

- Сделано в Китае,- прочел мой мальчик, а я восхитился честности. Итальянские производители чего-то-там, не стали выдавать за свое - чужое. Вино было их собственным, итальянским. Также, как и песто, и бальзамико. А вот гвоздь рекламной акции они у китайцев попросили.

Странный такой казус - корзина соломенная, а пахнет, как животноводческий продукт.

- Она воняет, - сказал я очевидное.

- Выветрится, - пообещал мой мальчик.

- Когда?

- Когда-нибудь.

Я не поверил.

- Может, корзинки выбросить?

Мой мальчик недовольно поджал губы.

- И куда мы это поставим? - спросил я.

- Куда-нибудь.

- У нас все углы барахлом забиты.

- На полку?

- Там места нет.

- В шкаф?

- Который в библиотеке? - уточнил я.

- У нас нет библиотеки.

- Вот потому у нас и шкафа в ней нет. Зато есть подвал, - намекнул я.

- Они же новые! - возмутился мой мальчик.

- Новые, - неохотно признал я.

Задумались.

Я думал о том, что в выходные будет нам запеканка. В другие выходные тоже, потом мальчик наиграется, я задвину чеплашки подальше, а еще через какое-то время отправлю их в подвал, где им самое место. "А где они?" - спросит он однажды. "Кто?" - удивлюсь я....

 - Нас на день рождения пригласили, - сказал он.

Не будет нам в выходные запеканки, обрадовался я.

МОЙ УСПЕШНЫЙ ОРТОПЕД

И все-таки мудрые истины появляются не в лоб. И не по лбу. Они упоминаются мельком, как само собой разумеющееся. Ты можешь легко пропустить их, эти истины, если не прислушаешься - и потонут они в речевом потоке, так и не явившись тебе во всей полноте.

Это потому, что для говорящего они - уже прописные, многажды продуманные, и не надо трудиться заключать их в рамочку, ставить на видное место, сдувать с них пыль, потому что для того они - истины - и нужны, чтобы ими пользоваться

Руководствоваться ими.

Знаю я это давно, и потому стараюсь вслушиваться в мелочи, в сказанные вскользь слова, которые могут оказаться очень важными. Они - часть чужого опыта и хотелось бы воспользоваться ими, а не набивать самостоятельные шишки.

Вот почему я насторожился, когда мы сидели в одном публичном месте, коржики кушали, а приятель мой - он видный ортопед и очень хороший человек - эдак, мельком произнес: "В отличие от него, я ведь не профессиональный гей и потому...",- а дальше заговорил о своей профессии, которой учился в Германии и США, а теперь кует на этом неплохие деньги: ремонтирует коленки и бедра.

"Профессиональным" он назвал одного общего знакомого. Тот, на вид весь такой змеистый, активно участвует в гейско-общественной жизни: работает в антиспидовском центре, дружит только с геями, интересуется только новостями про геев и, сказать по правде, впечатление производит затхлое. Однокомнатное, без окон и дверей.

Сплетничали мы про него самую малость, а я подумал, что да, наверное, "профессиональный гей" - уж как-то слишком. Надуманно это.

Конечно, запали эти слова еще и по той причине, о которой мой знакомый ортопед не догадывался: я для него не "Кропоткин", а Kostja - друг друга, журналист чего-то там.

И вот сегодня, проверяя, можно ли мне из моих записок составить полноценную книжку, обнаружил, что все они сплошь гейские, как будто другого мира не существует, вспомнил про змеистого знакомого, содрогнулся, а теперь пишу.

Думаю.

Большая часть моих текстов, которые "Кропоткиным" подписаны, именно про них - милых моих пидарасов.

Этот мир мне знаком, он мне понятен и я могу его описать - может, даже так, как никто до меня не описывал. Но вот называться "профессиональным геем" мне не хочется. Я люблю свежий воздух.

Правда, к словам того ортопеда стоит относиться к осторожностью. Не забыл я нашей последней поездки в Испанию: однажды ночью в дискотеке я засобирался в гостиницу, потому что спать захотел, а он вдруг - страшно так, отчаянно - закричал "Не оставляй меня одного". Будто я хочу бросить его одного посреди огромной пустыни или сотворить с ним еще что-то несправедливое. Я остался, и потом мы шли по ночной набережной и болтали по душам.

Мой успешный ортопед знает, как правильно ремонтировать коленки, как там все одно к другому должно прикладываться, чтобы вертеться сообразно природе. В личной жизни у него по-другому. Если говорить по правде, никак. Хоть и приключениями.

И кажется мне, это потому, что природой он свое гейство не считает. Он профессиональный врач, а гей, наверное, самодеятельный.

ПЛАНЫ

Встали, выжали из апельсинов сок. Надо же их куда-то девать - вчера купили целое ведро по какой-то безумно низкой цене ("Дожили, ведрами апельсины покупаем, как картошку", - сказал я). Соку напились, потом принялись варить кофе, сортировать грязное белье и думать о том, как бы поприятней провести выходной день.

Скоро договорились, что будем готовить нечто хлебобулочное со сложным названием и простыми ингредиентами, еще пора бы в сад заглянуть.

- Надо съездить в Америку, - сказал мой мальчик.

- Прямо сейчас? Я еще в пижаме.

Жаль, что в пижамах путешествовать не принято. Она у меня роскошная - купленная за много денег, кофейно-сине-полосатая. Мне к лицу, а мальчик мой говорит, что сам я в ней похож на мальчика. Врет, паршивец.

- Для начала давай съездим в магазин, - сказал я, - Туалетная бумага кончилась. И вода минеральная.

Мне врачи прописали выпивать в день две литровые бутылки минеральной воды. Можно, конечно, и обычной из-под крана, но от нее я скучаю - начинаю размышлять о преимуществах алкогольных напитков, что средь бела дня категорически не рекомендуется.

- В Америке покупать выгодно, - гнул мой мальчик свое.

Струна тревожная и я стал слушать.

Нового не узнал, конечно: при всех плюсах сожительства есть у него один солидный минус. Мало поводов для удивления. Все заведомо ясно.

У мальчика моего размер XXXL, что превращает шоппинг в муку. Ходить нужно только по специальным магазинам, которые не везде и найдешь. Например, в Италии он называл себя жертвой дискриминации, потому что там мой 46-й размер - самый распространенный, а здоровяки вроде него, наверное, одеваются в магазинах туринвентаря.

В отделе "Палатки".

В Америке, по его словам, все должно быть в точности до наоборот. Он сможет покупать себе роскошные наряды, где вздумается, а я - в лучшем случае, в детском отделе (кстати, интересно, а младенцы у американцев тоже такие упитанные?).

- Америка далеко, - красоты сан-франциско и нью-йорков мне смотреть расхотелось.

Тем более с утра, когда я еще в пижаме.

- Курс падает. Выгодно, - настаивал он.

Да, точно, доллар обесценивается на глазах, и - как поведал ему какой-то аналитик - может, и американцы устроят скоро деноминацию.

Я едва не зарыдал.

- А как же мои баснословные гонорары?

Иногда вместо рублей и евро мне платят в долларах. Я кладу их в металлическую шкатулочку, что на полке.

- Надо поскорей в Америку, - распорядился он.

- А в магазин незачем, - заключил я, - Туалетной бумаги еще на пару раз хватит.

Мальчик мой задумался.

- Нет, - сказал он, - Надо. У денег бумага жесткая. Царапает.

- А ты пробовал? - я удивился.

P.S. Ха, коту под хвост все планы. Уже давно не полдень, мальчик читает журнал, лежа в постели, а я сортирую коллекцию кино по трем ящикам: хорошее, хорошее-гейское и порнографическое. В порнографию угодило плохое гейское, просто плохое и никакой хардкор.