"РАЗВЕ ЛЮБОВЬ ДОЛЖНА БЫТЬ КРАСИВА?"

"СИНТЕЗАТОР"

- Все на столе.

- Ага.

- Иди.

- Сейчас.

- Что ты там делаешь?

- Вселенную синтезирую.

- Ты поешь, а потом синтезируй....

СМУТНЫЙ ОБРАЗ

Сегодня в магазине стоял в очереди со старухой. Росту она была небольшого. Похожа на мопса. Многие старики похожи на мопсов, вот и она - тоже. Но не в вислых щеках, и носе-пимпочке дело. У нее был нелепый вид.

На лице застыла особая гримасочка - настороженная, но готовая будто в любой момент перерасти в брезгливость. А то и в крик. Она была одинока - посередине затылка, там, где самой не видно, виднелась полоса незакрашенной седины. На пегих кудряшках топорщилась рыжая кепочка - тоже неясных намерений, слишком плохая для элегантного аксессуара и слишком многосложная для рядового головного убора. Брючки у нее были коротковатые, явно купленные наспех, в уверенности, что "все к лицу". К ним прилагались ботиночки отчаянной бедности, но кепочке в полутон. Курточка была черная, кожаная, с большими карманами, в которые она прятала руки. Я был уверен, что и там они сложены опасливыми кулачками.

Она ждала своей очереди расплатиться за связку бананов, пару йогуртов и торт-мороженое. Легко представлялся и тоскливый телевизионный досуг, и затяжные телефонные разговоры почему-то с заграницей, и книжка в мягком переплете на малобюджетной тумбочке - и все это в слегка заторможенном, размазанном будто осеннем ритме.

Я смотрел на нее и думал, что лет через ндцать, если не научусь строже относиться к себе, буду выглядеть также - претенциозный, неряшливый, жалкий...

ПЛАЧ

- Я вот думаю, поплакать что ли?

- Как хочешь.

- Все будут думать, что у меня счастья нет.

- А у тебя есть?

- Ну, я точно не знаю.

- Тогда поплачь. На всякий случай....

О ПОЛЬЗЕ СНА

Однажды я заснул. Это было в гостях.

Я заснул за столом. Помню, посмотрел на звездное небо, а снова глядеть впереди себя начал только после нервного покашливания. Висела неловкая тишина, в соседнем саду стрекотали цикады или какое-то их немецкое подобие. Меня дружно осудили, не сказав ни слова, и продолжили разговор. Скучный невероятно. Это были милые люди, но так сосредоточенные на своем быте, что он представлялся не бытом уже, а кандалами.

Я заснул нечаянно, а потом рассудил, что поступил правильно: я сошел на нужной мне остановке, сохранив в памяти это семейство, которое, будь я безупречным гостем, наверняка моментально выветрилось бы у меня из головы.

А так, я запомнил ее - тяжеловатую француженку с круглыми глазами и его - сушеного шведа, и их ребенка - забавного мальчика, отвечавшего на том языке, на котором к нему обращались - шведском, французском, немецком, английском...

Моя оплошность превратила мой поход в комедию, ставшую коронным номером моей программы.

Вчера я рассказал эту историю одной симпатичной паре, которая пригласила меня на ужин. Остаток вечера хозяйка дома нервно посматривала на меня: не сплю ли я...

А я не спал. Я напивался.

ВОДОВЫВОДЫ

Конечно, глупо делать далеко идущие выводы из всякой чепухи - ведь в жизни всякое бывает, случается просто так, без оглядки на закономерности, которые человек для себя выводит. Но делать выводы хочется, потому что с ними ты уже не барахтаешься в жизни, а вроде как скользишь, твое бытие приобретает направление, ты отталкиваешься от прежних умозаключений к новым и - вот так, перебирая ножками, как водомерка по глади пруда - стремишься все дальше и дальше.

На днях свалились на нас деньги - нежданные, потому что контора, для которой я творил тут между делом, по моим расчетам должна была испустить дух. Но она еще как-то барахтается, да еще делает правильные выводы - не забывает выдавать гонорары даже пришлым работникам.

Дали и мне.

"Мы богаты", - объявил я матери по телефону. "Знаю я вас, - сказала она, - На два рубля разбогатеете, потратите на десять". Так оно и есть, но что уж поделаешь. Тут тоже можно отыскать закономерность - но не стану, потому что к делу не относится.

Мы отправились исполнять мою мечту - покупать новый лептоп. Красивый, как на картинке. К тому же он обещал не шуметь, в отличие от моей нынешней коробки, забитой бойкими моими пальцами до последней немочи.

"Еще немного - и дуба даст. Как мне тогда нетленку творить?" - подумал я вслух нарочито громко.

Мальчик предложил поехать за мечтой - и явились мы в нужный магазин. Судили и так, и эдак - расторопный продавец показывал нам разные аппараты, из которых ни один на полнокровную мечту претендовать не мог. Оказалось, что одни лептопы слишком малы, другие дороги чересчур, а еще у них оказалась очень мягкая клавиатура - а я колочу по кнопкам со всей дури - привычка, возникшая еще в те времена, когда компьютеры были куда как топорней.

И выяснилось, что мечте моей исполниться не суждено. Или, во всяком случае, не в полной мере. Лицо мое потекло - знаю потому, что мой мальчик засуетился, стал задавать совсем уж посторонние вопросы - про ассортимент и про вообще. Как-то нечаянно мы оказались у стенда с разными музыкальным центрами. Тут были и футуристические модели - как стеклянные банки с пузырями и лаконичные коробочки - как мне по душе. Нравятся мне простые линии, когда все кажется простым, но только кажется. Толковали недолго - минут эдак через пять шли уже к машине с коробкой. Музыкальной шкатулкой, о которой прежде думать-то не думали, но грела она ничуть не меньше.

Вот так: ты тянешься к одному, получаешь другое, а третье образовывается само собой. Сейчас я сочиняю выводы, а шкатулочка вызвякивает мне красивую музыку, создает настроение - будто скольжу я по водной глади, все дальше и дальше.

Меряю воду. И воду лью. Водовыводы.

ОНА ЕСТЬ

Их было двое. Точнее сказать, они были вдвоем. Они уселись рядом. Это был бар, где много пьют, поют и обнимаются. Они были нетрезвы, но никому не мешали, занятые только друг другом: они ломались, сминались, падали, пытались целоваться.

Один был сутулым, с козлиной бородкой, удлиняющей череп и без того длинный. Волос у него не было, а глаза прикрывали очки. Зачем-то темные. Это в барном-то чадном воздухе. На нем была серая майка, которая делала худобу еще очевидней. Он был очень некрасив. От того, возможно, что не особенно это скрывал.

У второго была дурная кожа, щелястый рот, близко посаженные глаза и кривые пальцы.

Один был очень пьян, а другой чуть меньше. Один падал, а другой поддерживал свою любовь.

Они были некрасивы, дурно одеты. Они едва держались на ногах, но важно ли это?

Любовь некрасива, вот что я подумал. Но ей не обязательно прописана красота, ведь так? Кто сказал, что любовь должна быть красива? Главное, что она есть.