"Я ЦЕЛУЮ ТЕБЯ С ГОЛОВЫ ДО НОГ"

БЕЗАНСОН

- Хочешь ехать?

- Нет.

- Я тоже.

- Поздно. Пообещали.

Да, пообещали. И сегодня вечером отправляемся в Безансон. Это примерно три часа на машине. В последний раз были там года четыре назад. Помню домики на пригорке, мостовые из булыжников, на горе старый замок, а в нем зоопарк. Интересно было, выхаживая по укреплениям средневековой Цитадели, смотреть как внизу, на зеленой лужайке, кувыркаются обезьяны. В Безансоне я впервые попробовал "кус-кус". Эта каша по-арабски не понравилась - острая очень, но зато дешево.

Что будем делать ближайшие два дня - толком не понял. Как-то без всякого повода образовалась эта поездка - французскому приятелю надо к родственникам, а у нас машина казенная - почему бы и не поехать.

- ...В Рим тоже не хотели, а было хорошо.

- Точно. Едем.

"КЛЕР"

Самые занятные люди все-таки водятся в небольших городах. Конечно, если судить здраво, в столицах занятных людей куда больше, но их трудно разглядеть в деталях - вокруг много пестроты, быстро отвлекаешься - и потому остается в памяти не человек, а его бледное подобие.

Во Франции, на швейцарской границе, в небольшой деревушке душ эдак на тысячу, общался с очаровательной особой. Назову ее Клер.

Клер приходится моему приятелю тетей. Она - живая сухощавая хромоножка. В детстве у нее обнаружили полиомиелит, долго лечили в швейцарском санатории.

- Тогда я говорила по-немецки, но все забыла, - сообщила она, потчуя нас луковой запеканкой.

Было уже за полночь, но Клер спать не ложилась - ждала гостей. То есть нас. Мы приехали позже запланированного; по пути застряли в пробке.

Стрекоча, как швейная машинка, Клер то и дело выбегала из-за стола - за сырным десертом, за мороженым в вазочках, водой или розовым вином. Шажки быстрые и от того не сразу заметно, что она заваливается на бок. Больше похоже на эдакую неточную порывистость.

Почти сорок лет Клер работает секретаршей на большом заводе, который находится в городке по соседству. Ей нравится ее работа. "Я в центре внимания",- сказала она, оправляя ассиметричную черную челку с синими кончиками.

- Ты была в парикмахерской? - поняв намек, спросил ее племянник.

- Давно, неделю назад.

- Прическа тебе к лицу. Правда? - он обернулся к нам и тайком подмигнул.

Мы дружно поддакнули. Когда мы подъезжали к ее дому, приятель попросил нас не скупиться на комплименты. "Клер любит комплименты".

- Мне 56, но я выгляжу на 54, - сказала она и снова унеслась за едой.

Она никогда не была замужем, но лет двадцать у нее есть друг. С ним даже соседи здороваются. Правда, в последние недели он перестал приезжать - его жена звонила, говорила что убьет. "Она - итальянка из Палермо", - рассказала Клер и засмеялась.

Они уже давно не любовники, а только друзья. Он навещает ее, они ужинают вместе, играют в карты, смотрят телевизор. На стене висит картина - по красному полю раскиданы куски чего-то бордового. Эту картину друг подарил ей недавно. Она дорогая. Во всяком случае, так он сказал Клер.

- Я люблю шоппинг, - сообщила она и показала черную вазу, на которой хитрым образом разместились розы из белого металла. За вазой последовали другие безделушки. У нее их много: по всему дому на комодах и полках стоят статуэтки, вазочки, судки неясного назначения. Они пестрые по-детски. В ее доме много лилового, салатового, розового. Оказавшись у Клер в гостях, поначалу рябит в глазах, но потом привыкаешь.

Клер рассказала, что, уйдя на пенсию, собирается продать свой дом и переселиться на юг Франции.

- Там много мужчин высокого класса, - пояснила она, - Мужчин "Порше-Кайен".

Мы ушли спать, а племянник остался на кухне. Он проболтал с Клер чуть не до зари, а наутро, когда мы отправились дальше, рассказал, что у тетки появился воздыхатель. 28-летний слесарь шлет ей на мобильник любовные записочки. В последний раз он написал: "Я целую тебя с головы до ног".

"ВО СНЕ И НАЯВУ"

Когда я вспоминаю первые свои годы в европах, то мне кажется, что оно мне снилось. Все выглядело каким-то ненастоящим. Ощущение полноценного, достоверно оформленного сна, когда все выглядит натурально, но, тем не менее, ненастоящее. Потому что иным не может быть.

Наверное, все дело в запахах. Они не были чрезвычайно приятными, или наоборот. Они были чужими. И, наверное, потому мне казалось, что я сплю. Сейчас я их не различаю, они мне уже родные, а тогда я видел себя закутанным в пахучее облако.

Мне кажется, что и сам я вел себя, как лунатик - совершал действия, будто в трансе. Реакции не замедленные, но ты фиксируешь их в уверенности, что они ненастоящие. Ты делаешь что-то и одновременно оцениваешь свои действия со стороны. Ты не совсем совпадаешь с местом действия, присутствуешь не во всей полноте и потому, кажется, делаешь что-то такое, чего вроде бы и нет.

Когда сон кончился и наступила явь - я не понял. Сон разлезся понемногу. И только снова оказавшись в местах, которые видел "тогда", понимаешь разницу. Ты другой, более настоящий, твое бытие сделалось осмысленней. Ты вроде родился, а сам и не заметил.

Мы были в Безансоне. Два дня. Там оказалось не совсем так, как я запомнил. Выверенный, точный и точеный город, который продувает насквозь. Там много студентов, смешных магазинов, элегантных смешений современности и старины.

Узнавая места, где четыре года назад я пил кофе, гулял или просто сидел сиднем, мне казалось, что возвращаются остатки сна. Его останки.

Ты проснулся, немного грустно, но зато ты больше видишь, понимаешь больше и теперь запросто можешь рассказать про город, в котором побывал дважды. Во сне и наяву.