Крупнейшие фестивали собирают сливки с текущего кинопроцесса, и значит, их программа должна по определению быть пестрой, разнообразной. Но отчего-то буквально на каждом кинофоруме обнаруживаются одна-две господствующие темы. На 56-м Берлинале одна из таких горячих тем уже обнаружила себя во всей красе - это переодевания.

Нашествие на фестивальный экран симпатичных юношей в женском платье нельзя объяснить лишь тем, что в Берлине в этом году празднует 20-летие легендарный приз "Тэдди", вручаемый картинам о сексуальных меньшинствах. Юбилейному гей-медвежонку, конечно, и теперь будет из кого выбирать хозяев. Но, похоже, сама тема трансвестизма вышла за рамки данной конкретной награды. Берите шире: выбор костюма сопряжен уже с жизненно определяющим выбором: быть или не быть собой.

Танцуя от почти невинного "гардеробного" вопроса, кинематографисты прямиком выходят на куда более серьезные проблемы. Свобода и несвобода, преодоление зашоренности и стереотипов, налаживание тесного контакта между людьми вне зависимости от их половой принадлежности и ориентации. Если оставить в стороне наиболее радикальные картины на эту тему, вроде "Контейнера" Лукаса Мудиссона - отчаянной и безысходной исповеди девушки, заточенной, по ее представлению, в стареющем обрюзгшем мужском теле, - в первые фестивальные дни можно выделить две яркие премьеры. Речь о датском фильме "Мыло", участвующем в конкурсе, и о британо-ирландской картине "Завтрак на Плутоне" из параллельной программы "Панорама".

"Мыло", картина Перниллы Фишер Кристенсен, типичной представительницы датской киношколы и прилежной последовательницы Догмы, посвящена отношениям двух довольно одиноких соседей. Одна - не первой молодости блондинка, пытающаяся начать новую жизнь после разрыва с чересчур драчливым любовником. Другой, или другая, - особа, мечтающая о перемене пола. В ожидании разрешения на такую операцию юноша по имени Ульрик носит исключительно женскую одежду, парики и туфли, делает макияж и требует, чтобы его называли Вероникой.

Его соседка легко принимает это условие и, начав со вполне житейской помощи (передвинуть мебель, повесить занавески, выгулять собачку), двое людей постепенно сближаются настолько, что, кажется, готовы делить друг с другом и быт, и жилплощадь, и самые сокровенные секреты. Коварная женщина-режиссер на протяжении всей картины интригует и держит публику в невероятном напряжении: станет ли Ульрик соседке настоящим другом или все-таки подружкой, окончательно превратившись в Веронику.

"Завтрак на Плутоне", по довольно популярной книге Патрика Маккейба, поставил известный ирландский режиссер Нил Джордан. Поставил с энергетикой и задором, которого трудно было ожидать от немолодого и могущего быть довольно-таки жестким постановщика. Может быть, все дело в самом герое, феерически сыгранном Силлианом Мерфи. Непотопляемый оптимист Патрик, которого жизнь как только не мутузила, благодаря придуманной для себя девчачьей личине, всегда умудрялся держаться слегка над неприятностями. Во младенчестве подброшенный священнику, мальчик рос у приемной матери, но втайне всегда мечтал отыскать настоящую. С детства любил примерять дамские наряды, за что бывал неоднократно бит.

В католической же школе бесил преподавателей скабрезными сочинениями и непокорностью. Зато самые верные друзья его принимали таким, как есть. И не только друзья - однажды от заезжего байкера Патрику довелось услышать фантастическую историю про путешествие с инопланетянином. Когда герой спросил, был ли пришелец мальчиком или девочкой, рассказчик ответил: какая разница, главное - само путешествие!

"Завтрак на Плутоне" простыми и ясными средствами утверждает право, идя по жизни, рядиться, во что хочешь. Правда, будучи все-таки ирландцами, создатели фильма вписали эту жизнеутверждающую декларацию в контекст эпохи - в начало 1970-х. Для Британских островов то было время не только сексуального раскрепощения, но и вспышки терроризма. Впрочем, даже через эти катастрофические события парень в женском платье умудрился пройти с широко распахнутыми голубыми глазами и победно поднятой головой.