Знаменитый дизайнер переквалифицировался в режиссера. Том Форд поговорил с нами о смерти, провокациях и о том, что у него общего с героем фильма - геем, тяжело переживающим смерть любимого.

Том Форд - личность уникальная. Дизайнер, культовая фигура мира моды, провокатор. Победитель, провидец, обладатель ураганного темперамента. Он вывел Gucci на качественно новый уровень, добился увеличения продаж на 90 %, а затем - достиг немалых высот уже с маркой, выпущенной под собственным именем.

Все эти факты крутятся в голове, когда мы заходим в отель Windsor Arms в канадском Торонто. Чтобы устроить это интервью, потребовались десятки писем и телефонных звонков. Будучи главой многомиллиардной империи 48-летний Форд предпочитает держать свой имидж под контролем; тем же заняты и 20 бдительных ассистентов из его постоянно перемещающегося по миру офиса. В Торонто они оказались по поводу премьеры самого личного проекта Форда - его дебютной картины "Одинокий мужчина" (A Single Man, премьера в России 18 февраля). Фильм снят но роману Кристофера Ишервуда и повествует о 52-летнем профессоре Джордже Фальконере (за эту роль Колин Ферт (Colin Firth) получил приз Венецианского кинофестиваля), который пытается заново обрести смысл жизни после смерти своего любовника Джима.

Форд привык к успеху и аплодисментам, а его перфекционизм давно стал притчей во языцах. Однако поразительное качество его кинематографической работы (которая, по слухам, должна стать одним из фаворитов на "Оскаре") не только изумило скептичных кинокритиков, но и обнажило новые, ранее тщательно скрывавшиеся грани личности человека по имени Том Форд.

До того, как двери в его апартаменты распахиваются, мы не знаем, чего и ожидать. Но вот на пороге появляется он, одетый в элегантный, идеально подогнанный костюм, и его радушные приветствия моментально заставляют утихнуть суетящихся ассистентов.

Форд улыбается, впускает нас, закрывает дверь, пристально смотри на нас и приступает к разговору

- Мистер Форд, достаточно необычно, что человек, чьи роботы считаются воплощением чистой роскоши, снимает вдруг фильм о простых радостях жизни. Что же произошло?

- Мне повезло, я имел возможность воспользоваться всеми материальными благами, которые только доступны в жизни. Но когда мне стало за тридцать, я понял, что это не приносит настоящего счастья. Кроме того, "кризис среднего возраста" заставил меня по-настоящему прочувствовать этот сюжет. Книгу я прочитал еще будучи двадцатилетним, и в тот момент она меня тронула, но совсем иначе. Я симпатизировал Джорджу, сочувствовал его грусти. Надеялся, что случайно встречу его где-нибудь в Санта-Монике, хотя прекрасно знал, что такого человека не существует. И однажды, несколько лет назад, за рулем по дороге в офис, я вдруг поймал себя на мысли, что все время думаю об этом персонаже, и решил перечитать книгу. В сорок с лишним лет я понял, что роман - о духовности, и эту историю мне захотелось рассказать зрителям.

- И как же изменилось ваше восприятие книги за 20 лет?

- Я понял, что это исключительно духовный сюжет. Потому что он о том, как нужно жить настоящим, понимая, что главное в жизни - мелочи. Это важно не только для меня, но, надеюсь, и для всех окружающих.

- Настоящие слова "духовного человека"!

- Так и есть, если понимать под этим дух восточных религий. Я понял, что счастье для любого человека - это просто рычажок, который нужно повернуть у себя в голове. Оно не имеет никакого отношения к тому, чтобы обзавестись новым домом, найти новую подружку или купить пару туфель. Наша культура сильно на этом завязана; мы не привыкли довольствоваться тем, что имеем. Мы все время считаем, что для счастья нужно что-то еще.

- Но разве вы как дизайнер не этого добиваетесь, создавая в людях, одержимых модой, постоянное желание приобретать?

- Вы правы, но для меня это две разные стороны жизни. То, что я делаю в мире моды, наверное, внешняя сторона, поскольку на самом деле я довольно застенчив. Я куда больше похож на Джорджа, героя фильма, чем на образ, который вы видите в рекламе моих вещей. Мода для меня - коммерческий проект: здесь есть творчество, но в конечном счете эта одежда делается на продажу. А фильм стал для меня чистым выражением творческого начала.

- Так, значит, вы впервые не заинтересованы в коммерческом успехе?

- Ну скажем так: я делал это не на продажу, но, к счастью, продается кино неплохо. Конечно, хочется, чтобы зрители увидели фильм, иначе не будет контакта, общения с аудиторией. Если вкладываешь время, энергию, силы и чувствуешь, что результатом действительно можно гордиться, без зрителей не обойтись. В этом плане здесь снова все, как в моде. Ты не можешь просто надеть на себя вещь и расхаживать в ней по комнате в одиночестве - то есть можешь, конечно, но тогда не получится никому ничего сказать. Ты не вносишь никакого вклада, и у тебя нет голоса в современной культуре.

- Но почему именно фильм?

- Ну, в жизни всегда нужно пробовать что-то новое. В этом ее смысл. Я всегда хотел сделать что-то подобное. Быть дизайнером - достаточно для самореализации лишь в какой-то мере. Ты создаешь нечто сильное, но сила эта недолговечна. Когда впервые видишь женщину в новом красивом платье, это одно из самых сильных впечатлений, которое может испытать мужчина или женщина, если она неравнодушна к красоте. Однако спустя полгода то же платье смотрится всего лишь неплохо, через год кажется староватым, и все - конец. Спустя годы на такую вещь можно наткнуться в музее, разглядывать ее, оценить, как неплохо она сшита, порассуждать, что цвет для того времени был не самый оригинальный, но в ней уже не будет той силы. А фильм - наоборот, у кино есть эта долгоиграющая сила.

- Том Форд любит шокировать. Почему же этот фильм не стал таким провокационным, как ожидалось?

- Думаю, он провокационен по-своему. Посмотрев фильм, зритель должен задуматься. Я должен донести до него, что все в нашей жизни связано. Иногда просто не видишь, почему происходит именно так, а не иначе. Понимаешь причину позже. Поэтому в фильме Джорджу является откровение: в какой-то момент все для него обретает смысл. Ему уже не нужно жить долго. Он мог бы прожить еще двадцать лет, с новым человеком, завести еще одну собаку, но лучшего понимания жизни, чем в тот момент, у нет уже не будет. Жизнь преподала ему урок: необходимости жить дальше у него уже нет, и он умирает. Смерть - это финал, в жизни, а не только в кино. Это концовка и вашего фильма, и моего. Поэтому я считаю, что эта картина гораздо провокационнее всего, что я делал в моде. Понимаете, голая задница или буква G, выбритая на лобке, провоцирует поверхностно, а фильм, я надеюсь, заставит людей задуматься.

- Сексуальностью в медиамире уже никого не удивишь. Согласны ли вы, что под провокацией теперь понимается не то, что десять лет назад?

- И да, и нет. Конечно, в моде я уже такого не делаю, потому что это неинтересно. Мы видели достаточно попок и сосков, это уже не провокационно. Иногда провоцируют куда более закрытые вещи. С точки зрения моды мы сейчас переживаем очень странный период - вроде самолета, который делает круг за кругом над аэродромом. Мне кажется, классика сейчас в моде потому, что мы пресытились пустыми вещами и трендами. Людям больше не нужно ничего пустого. Они хотят получить вещь ценную, красиво сделанную, проданную приятным человеком, который привносит в их жизнь определенный ритуал. Думаю, любому из нас нужна содержательность в кaждoм аспекте жизни. Может быть, сегодня это относится и к моде. Конечно, все еще вернется на круги своя, ведь скоро мы устанем от тихого, спокойного стиля. Появится что-то новое, и все снова сойдут с ума. И тогда весь цикл повторится снова.

- Весь мир восхищается вашим чувством прекрасного. Как с таким человеком может случиться кризис среднего возраста?

- Я всегда полагался на интуицию, а если шел против нее, то неизменно случался провал. Даже в моде я всегда доверяю внутреннему чувству. Также было пять лет назад, когда я ушел из Gucci. Сначала, конечно, я был опустошен, ведь пятнадцать лет я вкладывал в это всего себя и вдруг внезапно стал никем. Кто я такой? Что делаю? Я лишился средства, с помощью которого мог говорить с людьми, доносить до них свои мысли и идеи. Наверно, я немного перебарщивал с выпивкой - живя в Лондоне это легко. Хотел бы описать это как-то иначе, но за неимением лучшего термина, - со мной случился "кризис среднего возраста". Он приходит ко всем - к кому-то в тридцать, к кому-то в шестьдесят или даже в семьдесят лет. Потому что в жизни каждого человека наступает момент, когда становится слышно, как бегут драгоценные секунды, и приходится задуматься: а все ли ты берешь от жизни?

- Получается, чем больше имеешь в жизни, тем легче потерять себя...

- Но, с другой стороны, чем больше у тебя есть, тем проще понять, что все это неважно. К сожалению, многие так и не приходят к этой мысли. Кто-то проходит через жизнь, но так и не усваивает этого урока. А кто-то догадывается уже в двадцать и учится держать ситуацию в руках смолоду.

- Как бы вы описали свои сегодняшние настроения?

- Я ощущаю, что жизнь прекрасна, и для этого мне ничего не нужно. Я вырос в Нью-Мексико, и чем старше становлюсь, тем меньше меня тянет к современной культуре, большим городам, ко всему тому, чем постоянно бомбардирует нас общество. Куда приятнее жить на ранчо, в полной глуши, и наблюдать, как жук тянет за собой листок, прислушиваться к тишине, ездить верхом, находиться на воздухе. У меня есть уверенность, что даже если я все потеряю в жизни, то cмогу обходиться простыми вещами и быть счастливым человеком; ведь именно простые вещи и есть самые важные.

- Значит, то, как вас сфотографировала Анни Лейбовиц для Vanity Fair, и есть ваш настоящий образ?

- Это была очень стилизованная, "модная" версия моей ковбойской жизни, у камина и со шляпой на голове. Пробыв в Нью-Мексико всего пару месяцев, я понял, что могу работать, живя где угодно. Все-таки я одиночка, не очень коммуникабельный человек. Из-за моей работы многие думают, что я каждый вечер куда-то выхожу, общаюсь, развлекаюсь - но на самом деле именно этого я терпеть не могую. Я - человек, любящий побыть в одиночестве, может быть, с близкими друзьями. Я застенчивый интроверт, и мой фильм об этом тоже. Думаю, в "Одиноком мужчине" я показал эту сторону своей личности.

- Больше всего вас вдохновляет природа, ее совершенная красота?

- Да, природа ближе всего к Богу - я не имею в виду Бога в какой-то конкретной религии, а, скорее, говорю о той связи с Bceленной, которую, думаю, мы утратили. Она была у американских индейцев. Кстати, места, где я живу, были центром древнеиндейской цивилизации анасази. У меня на участке есть даже руины двух огромных построек эпохи анасази. Не хочу сказать, что одухотворенность исходит именно от них, но, как знать...

- Как проходит ваш обычный день но ранчо?

- Когда живешь на природе, встаешь с рассветом, а ложишься с закатом, все в жизни словно становится на свои места. Вся ерунда просто отступает на второй план. Мы потеряли связь с землей. У собак ведь нет чувства вины, у них нет ощущения собственной неполноценности, и им не хочется купить себе дом побольше, чем у соседской собаки. Они те, кто они есть. Не размышляют о смерти, а отправляются поваляться кверху брюхом ради собственного удовольствия. По-моему, именно поэтому животные так привлекают нас, это и есть самое важное.

- Кажется, вам нелегко вести голливудский образ жизни, как того ожидает публика...

- Да, мне приходилось трудно, но я научился воспринимать такие веши отстраненно. Это же представление, а я просто играю роль. Не хочу сказать, что в Голливуде нет ничего приятного - я обожаю красивых женщин в красивых платьях, красивые цветы. Но все это не должно выходить на передний план. Нет ничего зазорного в тoм, чтобы наслаждаться своим физическим существованием, просто на эти вещи надо смотреть с определенной перспективы. В жизни есть множество приятного: наслаждаться вкусом бифштекса, целоваться - пожалуй, целоваться с кем-то, кто действительно умеет это делать, важнее всего прочего, - но, как я уже говорил, все эти вещи придется оставить, покидая наш мир. Не думаю, что на смертном одре я буду вспоминать о любимой паре туфель и своем прекрасном доме. Скорее, я буду думать о вечере, который провел с кем-то по-настояшему для меня дорогим, когда мне было двадцать.

Трейлер фильма "Одинокий мужчина"

- В фильме ваш главный герой говорит, что каждое утро ему приходится тратить немало времени, чтобы стать Джорджем. Учитывая, что фильм получился немного автобиографическим, сколько времени вам нужно утром, чтобы стать Томом Фордом?

- Много времени приходится тратить на то, чтобы стать человеком, которого видят во мне другие. Джордж в фильме тоже говорит об этом. Ему приходится "надевать" на себя образ человека, которого все остальные называют Джорджем. Например, если выдался паршивый день, я расстроен или нужно готовиться к чему-то неприятному, для таких случаев у меня есть свой ритуал. Я словно создаю вокруг себя защитный кокон, чтобы справиться с проблемами реальности.

- Хороший пример вашего фирменного перфекционизма, верно?

- Я стремлюсь к идеалу, потому что родился под знаком Девы. Колин Ферт тоже Дева, так что в этом мы с ним похожи. Мой внутренний мир соединен с миром внешним. Если в доме у меня бардак, то и в душе будет то же самое. Если я собран, то и вокруг будет идеальный порядок. Мне необходимо это равновесие. Так же и Джорджу требуется ритуал - "надевать" на себя по утрам дутое лицо. Настоящий Джордж - романтик, и он не хочет, чтобы мир видел его таким.

- А вы романтик?

- Да. А разве по фильму этого не видно?

- Видно. Но хочется услышать это от вас.

- Я действительно настоящий романтик. Честное слово.

- Вы посвятили фильм своему партнеру Ричарду Бакли (Richard Buckley). Для вас он - воплощение счастья в жизни?

- Ричард - человек, которого я люблю больше всех на свете, человек, с которым мы вместе уже 23 года. Он все время недоумевал, почему я поставил посвящение в конце фильма, а не в начале. А причина в том, что я не хотел, чтобы зритель думал, будто я пытаюсь его растрогать. Да, Ричард - суть моей жизни, но еще в ней есть мои собаки. Работая над сценарием, я размышлял: если завтра я буду умирать, что останется в памяти? И понял, собаки - то ценное, что есть у меня в жизни, то, по чему я буду скучать.

- Наверное, важно иметь кого-то, кто пройдет с тобой весь жизненный путь, кто покажет, что дело не в очередном показе моды или снятой рекламе...

- Конечно же, важно. Знаете, я до сих пор дружу с людьми, с которыми мы вместе учились. Многие из них работали со мной на протяжении последних 18 лет. Если встретишь хорошего человека, постарайся, чтобы он не выпал из твоей жизни.

- Готовы поспорить, такому человеку, как вы, непросто заводить новые знакомства.

- Если честно, я не часто встречаюсь с новыми людьми, Я человек семейный, но дело не в этом - на меня просто никогда не обращают внимания. Никто, никогда. Словно как сексуальный объект я не существую.

- Все-таки, вы - Том Форд, поэтому люди, наверное, думают, что у них все равно нет шансов.

- Возможно, причина в этом, но, повторяю, буквально никто не пытается со мной познакомиться, пофлиртовать. Обычно, ecли у меня завязывается с человеком разговор один на одни, все заканчивается тем, что он вручает мне свою визитку.

- Значит, вы не против, чтобы с вами почаще знакомились?

- Конечно, почему бы нет? (Смеется) Не хочу сказать, что непременно воспользуюсь шансом, но это было бы неплохо.