Боги и монстры

"Конечно, Иен МакКеллен - не первый гей, удостоенный рыцарского звания, однако именно он стал первым рыцарем британской короны из числа гомосексуалов, открыто заявивших о своей ориентации", - сообщает нам не так давно появившаяся в интернете энциклопедия, посвященная истории и проблематике ЛГБТ-сообщества. Как ни странно, это событие вызвало гораздо большее количество противоречивых замечаний именно в среде геев, нежели у гетеросексуальной публики, именуемой в данном случае "мейстримом". Так или иначе, заслуги сэра Иена МакКеллена перед мировым сообществом, будь то гей-движение, рассматриваемое в данном случае как частность, или же мировая культурная сокровищница, неоспоримы. Его называют лучшим шекспировским актером эпохи, им создано немалое количество великолепных экранных образов, а еще он имеет университетское образование (Кембридж) и степень бакалавра в области английского языка и литературы. Собственно, увлечение будущего сэра-гомосексуала театром началось именно в стенах колледжа - тогда лицедейством увлекались многие студенты, но далеко не все они впоследствии могли похвалиться столь впечатляющей актерской карьерой. Сегодня МакКеллен по-прежнему блистает на экране. Как заметил один из критиков, не слишком лестно оценивший вторую часть кинотрилогии "Властелин колец", "вытянуть этот фильм едва ли не в одиночку мог бы именно МакКеллен, исполнивший роль Гэндальфа, однако ему не дали такой возможности, поскупившись на отведенное седовласому магу экранное время".

Сейчас, однако, мы ведем речь о совершенно другой ленте, гораздо более "камерной", лишенной батальных сцен, исполненной жизненных коллизий и тонкого психологизма. Фильм "Боги и монстры", снятый по роману Кристофера Брэма "Отец Франкенштейна", - работа элегантная и увлекательная, названная все теми же критиками одним из самых заметных кинособытий 1999 года. В американском прокате картина собрала без малого шесть с половиной миллионов долларов и получила две престижные кинопремии - Золотой глобус, а затем и Оскара. Неплохой урожай для ленты, сюжет которой построен на взаимодействии всего лишь трех главных героев, а сама коллизия развивается в пределах богатого, но одинокого особняка. В этом фильме компанию сэру МакКеллену составили потрясающая актриса классической школы Линн Редгрейв и молодой красавец Брендан Фрейзер, до этих пор блиставший в основном в боевиках и прочем ширпотребе с интригующими названиями "Драка", "Школьные связи" и "Падшие ангелы". После "Богов и монстров" о Фрейзере заговорили как о талантливом драматическом актере, стали приглашать его в серьезные постановки и, соответственно, увеличивать размеры гонораров, а журнал "People" поспешил включить Брендана в список пятидесяти самых красивых людей планеты.

В своем романе Кристофер Брэм фантазировал на тему последних дней жизни голливудского режиссера Джеймса Уэйла, который прославился, сняв один из первых в истории кино триллеров "Франкенштейн", а затем - его продолжение, "Невесту Франкенштейна". "Все остальные фильмы о чудовище появились позже и были жалкими подделками спекулянтов", - говорил Уэйл, рассказывая об экранной судьбе знаменитого монстра своему молодому садовнику Клэю Буну. В "Богах и монстрах" роль Уэйла досталась МакКеллену, а его садовника блестяще сыграл Фрейзер.

Старик, давно отошедший от дел, перенесший инсульт, мучимый навязчивыми образами из прошлого, которые преследовали его в виде неотступных воспоминаний, и молодой парень, мускулистый красавец, отслуживший в морской пехоте и нанятый для того, чтобы подстригать газон перед особняком бывшего голливудского небожителя. Казалось бы, этих людей разделает пропасть. Но сюжетная канва фильма базируется именно на взаимоотношениях режиссера и садовника, которые неожиданно для себя находят множество точек соприкосновения: оказывается, им есть о чем поговорить и что позаимствовать друг у друга.

В этой истории присутствует еще один немаловажный момент. Досужие критики, бесконечно далекие от "темы", расценивают его как пикантный, определяя расхожей фразой: "И геи, оказывается, умеют любить". Для нас он является едва ли не основополагающим: Джеймс Уэйл, отец Франкенштейна, был геем и не скрывал этого. Ему приписывались гомосексуальные скандалы, которым, к слову, всегда славились Голливудские холмы, однако на самом деле скандалов как таковых не было: частная жизнь Уэйла существовала только по одну сторону объектива камеры. Как говорил он сам, "в тридцатые годы в Голливуде мало кого интересовало, с кем ты спишь: главное, чтобы это не становилось достоянием гласности". Уэйл распрощался со своим постоянным партнером вскоре после того, как пик его карьеры миновал. "Снимать кино - самое увлекательное занятие на свете, - рассказывал он позже садовнику. - но фильмы ужасов ушли в прошлое. Я снял "Плавучий цирк": огромный успех, полные залы зрителей. Потом я решил снять что-нибудь серьезное. Картина называлась "Дорога назад". Я бросил обвинение мировой войне и тому, что она сделала с Германией. Она должна была стать моим шедевром. И что случилось? Ее зарубили на студии и отдали другому режиссеру на доработку. Кино не имело успеха: вышла дорогая безвкусица, в которой обвинили меня". После этого Уэйл решил уйти из Голливуда и порвал с любовником, успешным кинопродюсером, потому что не хотел прослыть "бесплатным приложением" к знаменитому бойфренду.

Впервые увидев Клэя, орудующего под окнами огромными садовыми ножницами, Уэйл был совершенно очарован, что не ускользнуло от бдительного взора его пожилой экономки Ханны (Редгрейв) и, между прочим, вызвало ее крайнее неудовольствие. Ханна служила режиссеру 15 лет и считала его кем-то вроде мужа, за которым нужно следить, вовремя приносить еду и лекарства и ворчать на него, ежели что не так. Самым большим недостатком хозяина набожная Ханна считала его интерес к мужчинам, о чем не преминула доложить в разговоре с Клэем: "Мистер Джейми очень добрый, но его ждет Геенна Огненная, ибо он совершил самый ужасный из грехов, о котором даже вслух говорить стыдно. Как называются мужчины, которые живут с мужчинами? Наверняка, после смерти он будет гореть в аду. Это несправедливо, но не нам судить о законах Господа".

Старый, одинокий режиссер влюбился в Клэя, в его физическую красоту и простецкое обаяние, которым парня щедро наделила природа. Когда-то Уэйл не только снимал кино, но и рисовал, а потому попросил садовника позировать ему для портрета: "У вас характерная форма головы, ее, должно быть, очень интересно рисовать, - неужели вам никогда раньше не предлагали позировать?" - искренне удивлялся он. Так началась эта странная дружба: старик усаживал юношу перед собой, клал на мольберт огромный лист бумаги и, водя по нему карандашом, рассказывал о своей жизни. О детских годах, проведенных в бедных пригородах Лондона, об окопах Первой мировой, где Уэйл встретил безусого румяного лейтенанта - свою первую любовь, об успешных опытах в области драматургии с последующим переездом в Голливуд. Клэя эти откровения тянули как магнитом, хотя однажды, во время совместного обеда, он предостерег хозяина от возможных посягательств, а после добавил: "Но ведь мы понимаем друг друга: живи сам и не мешай жить другому". Идеальная формула политкорректности! Иногда Клэй, напуганный неизвестным, набрасывался на старика с кулаками, требуя "прекратить свои истории о педиках", но потом все равно возвращался к нему в мастерскую - позировать и слушать.

Рассказ о взаимоотношениях садовника и режиссера органично чередуется с отрывками из оригинального фильма о Франкенштейне, образ которого на бумаге когда-то создал сам Уэйл: огромный рост, квадратной формы череп и знаменитый плоский ежик волос на затылке. Действие "Богов и монстров" относится к концу пятидесятых, уже тогда "Франкенштейн" казался устаревшим и мало кого пугал, однако садовник Клэй разглядел в чудовище не только внешнюю сторону: "Этот монстр одинок - ему нужна поддержка, или кто-то вроде того, близкая душа", - говорил он хихикающим приятелям. Одиноким ощущал себя и сам Клэй, который без любви встречался с разбитной разведенкой, работающей за стойкой бара, а с дружками болтал разве что за бутылкой пива, причем, все на те же "горизонтальные" темы. Поэтому единственной близкой душой для садовника стал хозяин, который казался его полной противоположностью. Клэй, кстати, вовсе не спешит понимать, что хозяин - гей. Впрочем, по-другому и быть не могло: в 57-м году сложно было ожидать от обычного парня из не слишком зажиточной американской семьи чудес интуиции. Вот вам еще одна из причин, по которой фильм интригует непредсказуемостью развязки, превращаясь стараниями своего создателя, режиссера Билла Кордона, в некое подобие горьковатой на вкус романтической элегии.

Развязка картины, меж тем, трагична. Не желая мириться со старостью, болезнью и подступающей немощью, Джеймс Уэйл сводит счеты с жизнью. В один из вечеров между ним и Клэем происходит потрясающая психологическим откровением и накалом сцена, а на следующее утро садовник обнаруживает бездыханное тело своего обожателя в бассейне возле особняка. Уэйл оставляет ему маленькую память о себе: портрет Франкенштейна, сделанный его собственной рукой, с немного двусмысленной подписью на обороте: "Клэйтону от... друга?" Фильм завершается сценой, последовавшей через много лет после самоубийства Уэйла: повзрослевший экс-садовник показывает своему маленькому сыну рисунок чудовища, который сделал бы честь любому аукциону, зарабатывающему на творческом наследии знаменитостей. А после идет прогуляться темной дождливой улицей, имитируя при этом характерную "шарнирную" походку легендарного монстра ил легендарного триллера.

В составленном Академией киноискусства списке ста самых выдающихся американских фильмов "Франкенштейн" занимает 87-ю позицию - и это несмотря на то, что с момента его появления прошло уже более шестидесяти лет. Какое место в этой табели о рангах займут "Боги и монстры", мы пока не знаем. Однако известно одно: эта лента продолжает оставаться бестселлером из разряда тех, которые принято называть словами "хит всех времен и народов".

Поделиться линком

Настоящий ресурс содержит материалы 18+