С Теей Виккел (Thea Wickel) я познакомилась 22 мая 2010 года на фестивале транссексуалов и травеститов в Амстердаме. В программу входил ряд семинаров, в том числе, "Родные и друзья трансгендеров". Прислушиваясь к волнующим историям родителей, братьев и сестер, чьи близкие прошли через гендерную трансформацию, я не сразу обратила внимание на новую посетительницу. Пожилая женщина с палочкой извинилась за поздний приход и села на свободный стул. Не иначе как бабушка транссексуала, вот сейчас расскажет о своем внуке или внучке... Но слова бабушки прозвучали неожиданно: "Кажется, я не на тот семинар пришла, он для близких, а я сама транссексуал. Операцию перенесла двадцать лет назад, сейчас мне 87. Семья до сих пор не принимает меня такой, какая я есть, а ведь я известна на весь мир". После этих загадочных слов женщина покинула зал.

Начало. Окончание следует >>

ЖИЗНЬ ТАЙКОМ

Мысли о таинственной гостье не оставляли меня на протяжении всего фестиваля. Ничто в ее внешности, голосе и одежде не указывало на транссексуальность. И что означала ее последняя фраза? Я жалела, что не пошла за ней сразу и не расспросила ее, а теперь уже поздно, наверняка уехала домой - возраст, утомилась... И вдруг я увидела ее в холле, на диванчике, выглядит вовсе не устало, с любопытством оглядывается по сторонам. Охотно вступила со мной в разговор. Выяснилось, что ее слова о мировой славе оказались несколько преувеличенными, однако в нидерландских трансгендерных кругах Теа Виккел действительно хорошо известна: именно по ее инициативе в 1970 году была основана Нидерландская ассоциация транссексуалов и трансвеститов. Не дожидаясь моих вопросов, Теа начала рассказ о себе. Передать, пусть и кратко, события 87 лет в сутолоке и шуме фестиваля было, конечно, невозможно, и Теа любезно согласилась встретиться со мной еще раз. В ходе наших двух бесед я познакомилась с уникальной историей ее жизни.

Она родилась в Берлине 29 апреля 1923 года, ей - тогда мальчику - дали имя Вилли. В 1929 году брак ее родителей, польского еврея и голландки, распался, и мать вместе с сыном вернулась на родину, в маленькую деревню на севере Голландии. Вилли был трудным ребенком: везде - в классе, дома, во дворе - он чувствовал себя чужим. Дрался, грубил, за что его не раз исключали из школы. Лет в восемь он открыл в себе странное желание: его неудержимо притягивали женские одежды. Хотелось надеть их на себя и никогда больше не снимать. Но где их взять? Семья жила бедно, мать зарабатывала на хлеб, продавая сладости и сигареты в местном кинотеатре. Вилли не смел и думать, чтобы попросить ее купить ему девчоночий наряд. По ночам он мечтал, что превращается в девочку, иногда вставал и натягивал на себя мамины юбку и туфли. Та несколько раз заставала его за этим занятием и, как ни странно, не сердилась. Возможно, думала, что ребенку просто хочется поиграться, а игрушек в доме не было. Дружил Вилли в основном с девочками и часто уговаривал их ради шутки поменяться одеждой. Ему приходилось бороться с собой, чтобы не стащить женские платья и белье, которые сушились на соседних дворах после стирки. Он мечтал отрастить длинные волосы, но каждые два месяца мать безжалостно посылала его к парикмахеру.

В 1939 году Вилли окончил школу и поступил учеником к столяру. Быстро и легко овладел столярным ремеслом и вскоре стал неплохо зарабатывать. В него - мальчика симпатичного и бойкого - начали влюбляться девочки, и к одной из них, Шарлотте, он сам не остался равнодушным. С одобрения родителей молодые люди стали встречаться. Девушка настаивала на помолвке, но Вилли уклонялся, отговариваясь молодостью: успеется! Однако были и другие причины: несмотря на нежную привязанность к подруге, неудовлетворенность и чувство одиночества не покидали его. Не ощущая твердой почвы под ногами, он не хотел ни с кем связывать свою жизнь. В годы немецкой оккупации разговоры о свадьбе затихли, но в 1945 году Шарлотта забеременела, и Вилли не оставалось ничего другого как жениться на ней. В глубине души он был рад, что судьба все решила за него. Муниципалитет выделил молодой семье старый дом, который Вилли перестроил и отремонтировал собственными руками. Родился сын, и новоиспеченный муж и отец чувствовал себя почти счастливым. Вот только к нему вернулось его прежнее скрытое желание: одеваться как женщина. Эти мысли, впрочем, никогда не оставляли его, он просто подавлял их в себе. Теперь же, постоянно наталкиваясь в доме на предметы гардероба юной жены, он не мог побороть соблазна. Однажды Шарлотта застала мужа перед зеркалом в комплекте шелкового белья, длинном платье и шляпке с вуалью. Оправившись от изумления, набросилась на него с бранью. Она не желала слушать никаких объяснений и только твердила, что если такое повторится, Вилли никогда не увидит ни ее, ни ребенка. Тот дал слово покончить с чудачествами и обещание выполнил - по крайней мере, так думала Шарлотта. На самом деле он продолжал переодеваться тайком.

В своей профессиональной деятельности Вилли достиг безусловного успеха. Он уже был не только столяром, а мастером на все руки и владельцем собственного предприятия. Он перестраивал, ремонтировал и чинил - не только в своей деревне, но и в соседних. Ненормированный график работы позволял ему, не вызывая подозрений у семьи, иногда удаляться в свой настоящий мир, где он был женщиной. Один приятель, гей, единственный человек, посвященный в его тайну, предоставил в его распоряжение подвал своего дома. Там Вилли переодевался в дамские наряды. Таким образом он обманывал жену дважды: совершая свои тайные ритуалы и тратя доходы семьи (начитывающей уже троих детей) на модные юбки, платья, чулки и туфли - за ними он специально ездил в другую провинцию, где его никто не знал. Но Вилли совсем не мучался угрызениями совести, он понимал, что не может иначе. И был убежден, что он - такой - один на свете. Пока не вмешался случай. Однажды в доме клиента в кипе старых бумаг ему попался на глаза французский журнал с любопытным фото на обложке: две женщины, но одна выглядела как-то странно. Вилли захватил журнал с собой и со словарем, почти не зная французского, стал пытаться прочесть статью, посвященную необычной паре. Он понял, что одна из женщин - на самом деле, переодетый мужчина, травести. В статье объяснялось, что это означает. Вилли почувствовал огромное облегчение: он теперь знал, кто он такой. Он, правда, позавидовал травести из журнала: тот, в отличие от него самого, нашел у жены поддержку и понимание. Тем не менее чувствовал себя с тех пор гораздо увереннее и думал о себе уже только в женском роде. И выбрал себе имя Теа.

Начало. Окончание следует >>