<<Окончание. Начало 10 октября

Один из самых больших мифов, связанных с именем Джона Леннона, - это вопрос о том, была ли у него гомосексуальная связь с менеджером Битлз Брайаном Эпштейном. Огромное количество поклонников, биографов и киносценаристов считают, что да.

Сегодня всем известно, что Брайан Эпштейн был геем. При этом следует отметить, что в шестидесятые годы гомосексуальность в Великобритании была незаконной и уголовно наказуемой. "Любовь, не смеющая произнести своего имени" презиралась большей частью мира, поэтому Эпштейн в этом вопросе был крайне осторожен и никогда не заговаривал о своих сексуальных предпочтениях. Свою тайну он раскрыл лишь нескольким близким людям и одному представителю средств массовой информации - мне.

Однажды вечером в ходе битловского турне 1965 года Брайан пригласил меня в свой номер в шикарной гостинице на Биверли Хиллз. Мы ужинали и разговаривали о Битлз. Большая часть беседы касалась его проблем с Джоном. И проблемы действительно были, потому что Брайан терял контроль над группой, что не могло его не волновать. Под конец беседы он разлил по бокалам вино и произнес тост: "За тебя и за меня!" В те времена я был весьма наивен и не мог состыковать в голове воспоминания о том вечере, проведенном с Брайаном, с историей, которую я услышал несколькими месяцами ранее от Мэла Эванса, дорожного менеджера, ассистента и приятеля Битлов. Эванс жаловался мне на слухи, которые окружают Джона и Брайана: "Он - мужчина, понимаешь? И Джон тоже, и все, что о них говорят, просто ужасно". Гнев Эванса, детальное описание сплетен и рука Брайана, которую он положил на мою после того, как произнес свой тост, в какой-то момент слились воедино. И я задал себе вопрос, который многим не дает покоя в течение десятилетий: действительно ли это произошло? Действительно ли у Джона и Брайана были сексуальные отношения?

Эта проблема волновала многих людей, окружавших Битлз, и немалое число тех, кто представлял ливерпульскую музыкальную сцену. Позже большое количество внимания теме уделил Альберт Голдман в своей скандальной книге "Жизни Джона Леннона", и еще она стала центральной сюжетной линией художественного фильма "The Hours and Times", в котором рассказывалось об испанских каникулах Джона и Брайана. Голдман в своей книге заявил, что Леннон использовал сексуальную связь с Эпштейном как метод продвижения - чтобы стать лидером Битлз. Я же считаю, что это было слишком опрометчивое предположение, придуманное Голдманом для того, чтобы продать побольше книг, - совершенно бессмысленное в свете того, что Джон был лидером группы всегда. Фильм "The Hours and Times" - несмотря на то, что конкретики в нем не содержалось - заставляет зрителя думать, что всем известная влюбленность Брайана в Джона была вознаграждена во время их совместного отдыха в Барселоне. В ленте все демонстрируется гораздо более тонко, нежели в книге Голдмана: Леннон и Эпштейн на протяжении всего фильма флиртуют друг с другом, однако главный вопрос остается в нем без ответа.

Впрочем, у друзей и деловых партнеров Леннона есть собственное мнение по вопросу, которое основано на наблюдениях и свидетельствах гораздо более точных, нежели домыслы Голдмана и других литературных спекулянтов. Старинный ливерпудлийский приятель Битлз, Тони Брамвелл, с негодованием отметает все слухи: "Не думаю, что что-нибудь подобное когда-нибудь происходило. Все это - откровенная идиотская чепуха!" Брамвелл, который работал на Эпштейна и называл его Эппи, объясняет, что привело его к таким выводам: "Брайан был близок со всеми. Он никогда не выделял никого из нас. И он был очень закрытым геем. Гомосексуальность в те дни считалась незаконной. Одним из самых страшных его кошмаров была мысль о том, что кто-нибудь узнает о его ориентации. И если бы кто-то узнал - это разрушило бы все и в конечном итоге привело бы его в тюрьму".

У Тони Барроу, пресс-агента Битлз, есть собственное мнение по поводу "испанского бегства" пары: "На самом деле никто не знает, что там происходило. Джон был очень смелым человеком, склонным к авантюрам, и всегда хотел отличаться от большинства. Поэтому я не стал бы говорить "нет, этого никогда не было". Но я хорошо знал их обоих и полагаю, что все же между ними ничего не произошло. Нет никаких сомнений в том, что Леннон привлекал Эпштейна сексуально: Брайан был очень впечатлительным человеком, и его щеки моментально краснели, когда Джон бывал с ним груб. В стиле Леннона было бы сказать: "Я не гей, поэтому тебе в меня лучше не влюбляться, но мы можем быть близкими друзьями". Но помните о том, что существовало давление. Именно Джон стал главной причиной того, что Брайан вообще захотел работать с Битлз. Брайан был очень ему предан, но он знал, что его гомосексуальность могла разрушить группу. Наверняка, он хотел Джона, но, насколько мне известно, осуществилось это лишь в его мечтах".

Самым странным во всей этой истории с испанской поездкой представляется выбор времени: отправиться в отпуск с менеджером Леннон решил сразу же после рождения Джулиана - вместе того, чтобы остаться дома с женой и сыном. Для многих вопрос, была ли у Джона связь с Брайаном, начинается именно с этого. И еще с того, почему в поездку они отправились вдвоем. Тони Барроу объясняет: "В те времена все было просто: если твоя подружка залетела - ты женишься на ней. Джон не был в восторге от рождения сына, хотя по прошествии нескольких месяцев по-настоящему сильно привязался к Джулиану. Но тот факт, что он был вынужден жениться из-за беременности Синтии, его сильно напрягал. Конечно, решение отправиться в Испанию выглядело весьма эгоистичным, как если бы Джон послал всё и всех. Это выглядит достаточно нелепо еще и потому, что спустя всего несколько месяцев мы мило болтали с ним о наших детях-младенцах и говорили как это прекрасно - чувствовать себя отцами. Джон любил Джулиана. Но он не любил обстоятельства, при которых тот появился на свет".

Бесспорной во всем этом остается одна вещь: если бы Джон был жив, он наслаждался бы этими дебатами и приложил все усилия к тому, чтобы мы продолжали гадать. Потому что именно так он и поступил в одном из своих интервью 1973 года: "Я отправился в отпуск в Испанию вместе с Брайаном, после чего начались все эти пересуды о том, что у нас была любовная интрига. На самом деле интриги не было, но наши личные отношения действительно были весьма глубокими. И это было моим первым опытом с человеком, о котором я знал, что он - гей. Мы провели отпуск вместе, потому что Синтия была беременна, и мы оставили ее с новорожденным ребенком... знаете, было так много занятных историй! Мы с ним частенько сиживали в кафе, и Брайан рассматривал проходящих мимо парней, а я его подначивал: "А этот тебе нравится? А вот этот?" У нас был очень близкий союз, который и породил все эти слухи".

Циники, конечно, заявили бы, что Леннон все станет отрицать. Однако правда заключается в том, о чем я вам еще не рассказал: Брайан Эпштейн предложил мне провести с ним ночь после того случая в его гостиничном номере. Позже Битлз выступали в Сан-Диего. Я подошел к Брайану, стоявшему неподалеку от импровизированной гримерки. Его лицо приобрело свекольный оттенок, но я развеял напряжение, сказав: "Спасибо за тот вечер, мне действительно очень понравилось". Подобные неловкие моменты удовольствия не доставляют, но, чтобы продемонстрировать свою полную лояльность, я прошептал ему: "Все эти разговоры о поездке в Испанию расстраивают тебя?"  И он ответил: "Лэрри, я действительно люблю Джона. Но между нами ничего не было". Наверное, я стал первым и единственным на свете репортером, который задал этот вопрос самому Брайану Эпштейну.