В новом фильме "Время прощания" (Le Temps Qui Reste) провокатор Франсуа Озон устраивает групповушку, думает о вечном и пугает Жанну Моро.

Витальный и розовощекий Франсуа Озон, провокатор и стратег эпатажа, путь жизненный пройдя до половинки, задумался о вечном. Свой фильм "Время прощания" он опять посвятил смерти. Оставив изощренные синефильские забавы и игры с жанрами, светло и просто рассказал о последних трех месяцах жизни смертельно больного гомосексуалиста.

Для того чтобы получилось жалостливее, на главную роль позвал молодого сексапильного актера Мельвиля Пупо. Вы, наверное, подумали, что его герой болен СПИДом? Как бы не так, чума ХХ века нагружена слишком большим количеством смыслов и символов. Озон уверяет, что еще не готов снять такое кино, и обещает сделать это попозже, когда поднакопит жизненного опыта.

Пупо играет модного фотографа Ромена, ему чуть за тридцать, карьера и жизнь удалась, и он чрезвычайно доволен собой. До тех пор, пока не узнает, что у него рак в терминальной стадии и нет ни малейшего шанса на выздоровление. Вся хорошо налаженная благополучная жизнь летит в тартарары.

Французский постер фильма "Время прощания" Мельвиль Пупо (Melvil Poupaud) Мельвиль Пупо и Жанна Моро (Jeanne Moreau)

"Время прощания" - второй фильм из задуманной Озоном "Трилогии о смерти", начало которой было положено драмой "Под песком", где рассказывалось, как смириться со смертью любимого человека.

Чтобы пережить боль от потери мужа, героиня Шарлотты Рэмплинг заполнила свою жизнь фантазиями и призраками. (Что касается третей части трилогии, Озон обещает, что это будет фильм о смерти ребенка.)

Во "Времени прощания" речь идет о том, как смириться с собственной смертью. Жизнь Ромена тоже не скучна: призраки детства бередят душу бедного гея. Даже придя в церковь, Ромен, вместо того чтобы произнести молитву и покаяться, вспоминает, как мальчиком писал в чашу для омовения, и о том, как впервые осознал свою сексуальную ориентацию.

Путь к смерти сложен и тернист, и Ромен проходит его на наших глазах. К счастью, дотошная камера фиксирует лишь основные этапы этого пути: тому, как Ромен рыдает, блюет и бьется головой о стену, уделена лишь малая толика экранного времени. Пытаясь примириться с мыслью о смерти, он не участвует в оргиях, не нюхает кокаин, не идет к духовнику, а бродит один-одинешенек и вспоминает детские годы чудесные. А еще до того, как отправиться в лучший мир, Ромен успеет сделать доброе дело, поможет бездетной супружеской паре зачать ребенка -
групповуха с Валерией Бруни-Тедески отдаленно напоминает прекрасные времена "Капель дождя на раскаленных скалах" и помогает скоротать время до финала.

В стародавние времена, когда ослик Иа-Иа получил на день рождения пустой горшочек из-под меда, модного Озона называли распоясавшимся извращенцем. Сегодня его считают мэтром французского кино, но волшебный горшок по-прежнему пуст. Смысловая пустота заполняется цитатами и аллюзиями: сцена в гей-клубе отсылает к "Диким ночам" Сирила Коллара, финал - к висконтиевской "Смерти в Венеции". Ну а уж "если не будете как дети, не войдете в царствие небесное" язык не поворачивается произнести.

Картина медленна и печальна, как похоронная месса: ждешь не дождешься, когда же несчастный наконец-то отдаст душу богу или дьяволу. В финале умирающий Ромен приходит на пляж. Солнце заходит, пляж пустеет, и лишь бренное тело остается на песке. Озон простодушно вещает, мол, все в мире тленно, смысл жизни в ее сохранении, забыть все обязательства перед прогнившим обществом, стать песчинкой, частью жизненного цикла, круговоротом воды в природе. Но понять, как все-таки герою "Времени прощания" удалось справиться с экзистенциальным ужасом перед смертью, трудновато - особенно тем, кто охвачен экзистенциальным ужасом перед жизнью.